[145] На этом основании выстраивалось следующее противопоставление.
Основные идеологические установки Фашизма
«Личность человека и творческая ценность его духовного „я“ <…> Религия, духовная культура, выдвижение лучших, выравнивание на масс, авторитет и главенство, единоначалие, нация, государственность, твердая власть, специализация в управлении и труде, нравственность, ответственность, жертвенность, воодушевление, готовность к борьбе, мужество, подчинение частного целому, собственность».
Его противников
«Коллективизм, применение лучших к уровню масс, отсутствие авторитета, атеизм, социализм, интернационализм, парламентаризм, демократизм, коммунизм, многовластие, министерская чехарда, профанация и импровизация в управлении, безответственность, демагогическая болтовня, трусость, массовая безнравственность, эгоизм».[146]
Всячески подчеркивалось, что «национал-социализм не есть только узкий „гитлеризм“, т. е. германизм или итализм ит. д., нет. Это мировая концепция, это миросозерцание общечеловеческое, свойственное восприятиям всечеловека, а не какой-либо отдельной народности. Он разрешает сообразно характеру каждой великой национальной культуры проблемы общечеловеческие, трактуя как вопросы духа, религии, этики, так и социальные. Он обрушивается как на изживший себя мировой марксизм, так и капитализм в его грубых эксплуатационно-спекулятивных проявлениях. Национал-социализм – это пореволюционное учение освобожденного из плена материального марксизма духа человеческого, обнимающего все области духовного, гражданского и социально-философского мировоззрения и расширяющего роль государства как планового регулятора».[147]
Итак, декларируется «отказ от марксистских утопий, узости партийных пут и несправедливости капиталистических противоречий».[148] Резкой критике подвергается многопартийность современной демократии и вообще либеральные идеи, в том числе и их сторонники в русской эмиграции. Всему этому противопоставляются принцип национализма, доминирующей роли «национальной идеи», которая должна объединять народ, а также авторитаризм: идея сильной власти во главе с Вождем, установление строгой дисциплины и порядка в стране. Для претворения в жизнь этой программы необходимы активные действия, «творческая жертвенная работа».[149] Всячески подчеркивалось «волевое начало» как основа дисциплины и порядка, противостоящее исконному русскому анархизму и внутренним распрям в странах западной демократии.[150]
Подчеркивая доминирующую роль национальной идеи, русские нацисты, как итальянские и германские, в то же время не обходили и острых социальных проблем; это было важно для привлечения на свою сторону широких масс. Национал-социалисты выступали против капитализма в его принятых на Западе формах, за подчинение капитала интересам государства. В круг мировоззренческих идеалов фашизма входило и понятие социализм: хотя «национализм – самоцель, социализм – средство», «тыл, внутреннее содержание, организация».[151]
Выше уже отмечено, что идеологическая платформа русских национал-социалистов критиковалась в местных кругах, причем особенно часто объектом критики были известные установки А. Гитлера в «Mein Kampf», причислявшие славян к низшей расе и обосновывавшие необходимость немецких завоеваний на Востоке, в России.[152] Русским идеологам национал-социализма приходилось отвечать критикам.
Автор статьи «Бисмарк большой и Бисмарк маленький», подписавшийся криптонимом «Ч.»,[153] утверждал:
«Новая фашистская Германия приемлется нами (русскими фашистами. – С.И., В.Б.) лишь как возможный союзник в борьбе против мирового марксистского зла. Как равноправный соратник и попутчик, но не как палач и расчленитель пробуждающейся России».
К тому же подчеркиваемые критиками места в «Mein Kampf» – это старые установки Гитлера, сейчас ему надо их пересмотреть; более того, автор выражал надежду, что в свете новой обстановки фюреру придется или сжечь эту книгу, или отречься от нее. Это, конечно, была чистая демагогия, в которую вряд ли верил и сам автор статьи.
«Национальная революция в Германии естественно стремится подпереться и закрепиться на путях ускорения и поддержки такой же национальной революции в России <…>. Россию ни разделить, ни длительно покорить силою внешнего принуждения нельзя».[154]
Другая статья второго номера «Света и креста» указывала, что же именно русским фашистам надо воспринять у германских нацистов.
«Совершенно далекие от мысли „помогать“ Гитлеру в его якобы „завоевательных“ тенденциях, мы сознательно воспринимаем от него только те жизненные его программы, которые помогут нам внести свежую струю в расшатанную русскую жизнь, как в целом, так и в сфере национального меньшинства в Эстонии. От современного правителя Германии <…> нам являются полезными сильная волевая идеология, организационная сплоченность, стремление к здоровому национальному труду и индивидуальный ум отдельных личностей. Подобные волевые инстинкты воплощаются в жизнь не только Гитлером в Германии, но и Муссолини в Италии».[155]
Чернявский («Ч.») вновь вернулся к больным вопросам, связанным с «Mein Kampf», в том же втором номере газеты «Свет и крест», где повторил старый тезис: эти установки Гитлера сделаны частным лицом, партийным деятелем, а не канцлером Германии, каким он ныне является. «Гитлер и германские фашисты могут быть только попутчиками, а не хозяевами и не повелителями освобождающейся России». Далее автор статьи доказывал, что «фашизм, применительно к русским условиям, должен иметь свой особый аспект». В нем должно быть место для православия. «На русской почве нелепа идея арийской чистоты расы, ибо вся Россия и мировое задание ее – в смешении рас и культур, в универсальности, вселенности».[156]
Появление в 1933 г. на арене общественно-политической жизни ЭР русских фашистов вызвала немало критических откликов в местной русской прессе.[157] В уже упомянутой статье популярной в Прибалтике рижской газеты «Сегодня» указывалось, что вдохновителями русского национал-социалистического движения в Эстонии «являются лица, уже неоднократно менявшие свои вехи. Они были сначала ярыми монархистами, затем стали евразийцами, одно время усиленно проповедовали фашизм, теперь пытаются хлесткими словами обосновать необходимость образования русской национал-социалистической партии. В настоящее время незначительная группа русских национал-социалистов, которая пытается основать здесь партию, никакого успеха не имеет. Дело их обречено в Эстонии на полный провал».[158]
Это утверждение, или предсказание, все же оказалось не совсем верным, хотя в конечном итоге, как увидим далее, оправдалось.
Не совсем верным надо признать его, поскольку в 1934 г. уже не в Таллине, а в Тарту было создано новое фашистские объединение в виде отделения Всероссийской фашистской партии, главою которой был К.В. Родзаевский, а центром Харбин. Сформированная весной 1934 г. ВФП незамедлительно приступила к созданию мировой сети своих «первичных организаций» – секторов, отделов, очагов, ячеек. Их основали в середине 1930-х гг. на Дальнем Востоке, в ряде стран Америки, в Австралии, почти по всей Европе и даже в нескольких странах Африки.[159]
История создания эстонского очага ВФП такова.
Есть основание предполагать, что руководство ВФП прежде всего обратилось к жившему в те годы в Оксфорде русскому эмигранту Сергею Большакову, который сотрудничал в изданиях харбинских фашистов и разделял их взгляды, с просьбой помочь создать ячейку ВФП в Эстонии. В Англию С.Н. Большаков приехал из Эстонии, где в Тарту остались его брат Константин и сестра Екатерина. Очень болезненный, откровенно бедствовавший К.Н. Большаков к тому времени проявлял живой интерес к фашистской идеологии. Он писал брату: «Не могу сказать, что программу ВФП я принимаю безоговорочно, – есть и у них промахи, – но у них есть реальная почва под ногами».[160] При этом молодой адепт фашизма был настроен радикально. Его не смущало даже то, что воплощение в жизнь фашистских идей привело бы к отторжению от России многих территорий: «Пусть лучше будет Японская Сибирь, Немецкая Украина, Финский Питер и т. д. (ведь это всё „жупелы“) – лишь бы жили русские – русскими, а не подданными безликого жидовского „Отечества“».[161] Именно ему и поручили в том же 1934 г. формирование группы ВФП в Эстонии.
К.Н. Большаков стал кандидатом, а затем членом ВФП (процедура принятия в ее члены была сложна и требовала времени). Из Харбина он получал фашистскую литературу, листовки, инструкции, опросные листы и другую документацию, под псевдонимом Константин Горский начал сотрудничать в основном органе ВФП – газете «Наш путь».[162] Довольно быстро Большаков создал в Тарту фашистский очаг ВФП. В него входили Г.М. Соколов, Д.С. Шубин, В.В. Эшшольц (Эсхольтс), братья Эраст и Виктор Сиротины, Г. Пиляцкий (Пилецкий), А.В. Алмазов, А.И. Ланге (входивший также и в организацию вапсов) и др. Вероятно, с помощью печерян Д.С. Шубина и А.В. Алмазова предполагалось создание ячейки партии и в Печорах (возможно даже она была создана).