[269] До конца 1945 г. число помещенных в ТВО «белогвардейцев» достигло 317 человек.[270]
4 сентября 1945 г. СКК на основании 1-й статьи Соглашения о перемирии обязывает болгарские власти разыскать и выдворить тех русских эмигрантов, которые участвовали в других формированиях немецких вооруженных сил (части СС, «Хипо»[271] и т. д.), вернулись еще во время войны в Болгарию, осели в разных городах и приняли болгарское гражданство. Согласно указанию, репрессивные мер следовало принимать и по отношению к их семьям, которые тоже надлежало выдворить на новое местожительство.[272]
В 1946 И 1947 гг. розыск и выдворение не включенных в первоначальные списки русских эмигрантов – участников немецких вооруженных формирований продолжается. Русские эмигранты выдворялись В ТВО и по политическим мотивам – за распространение «зловредных слухов» против СССР и правительства Отечественного фронта в Болгарии. Кульминации этот процесс достиг в конце апреля 1945 г., когда общее число выдворенных в ТВО русских эмигрантов достигло 424 человек.[273] Средняя длительность пребывания в лагерях составляла от 7-8 месяцев до одного или больше года.[274] Строго определенных мест выдворения русских эмигрантов не было, они высылались в ТВО в городах Перник и Дупница, в селе Ножареве Силистренской области, в деревне Св. Врач, у плотины «Росица» и др.[275]
С начала 1946 г. приступили к частичному освобождению русских эмигрантов из лагерей. В июне их численность в ТВО уменьшилось до 320 человек, к концу того же года освобождено 104 человека.[276]
В начале 1947 г. во всех ТВО находился 401 русский эмигрант, из которых 322 были добровольцами РОК, 38 – вербовщиками русских для службы в Корпусе, 18 – членами СС, 8 из них служили в гестапо.[277] До конца года их общая численность сократилась до 279 человек.[278]
Болгарские репрессивные органы освобождали эмигрантов по собственной инициативе, не консультируясь с СКК. Это вызывало неприятные инциденты с Комиссией. В письме к болгарскому министру иностранных дел и комиссару по выполнению Соглашения о перемирии Георгию Кулишеву советский генерал А. Черепанов настаивал на прекращении освобождения русских, а в случаях, когда это было абсолютно необходимо, требовал добиваться согласия СКК.[279] Несогласованное прекращение наказания русских эмигрантов является одним из немногих случаев неподчинения болгарских властей требованиям СКК.
Руководство ТВО не проводило различия между заключенными в зависимости от их национальности и применяло к «белогвардейцам» те же порядки, что и к выдворенным в это время болгарам. В лагерях русские эмигранты и болгарские выдворенные находились в одинаковых условиях. Из документов МВД видно, что освобождали главным образом по гуманитарным соображениям – тяжелобольных и пожилых, которые не могли заниматься тяжелым физическим трудом.
Часть русских была освобождена за свое «хорошее поведение» и «заслуги» перед новой болгарской властью. В эту категорию входили лица, проявившие себя как «ударники» при выполнении трудовых задач, а также русские, участвовавшие в двух фазах войны Болгарии против гитлеровской Германии в 1944 – 1945 гг. Были и единичные случаи освобождения по ходатайству СКК, советского командования, некоторых комитетов Отечественного фронта или даже по распоряжению Госбезопасности при ДНМ. Это относилось к русским – «сподвижникам партийного движения» (то есть согласившимся сотрудничать с дс в качестве осведомителей в среде русских эмигрантов).[280]
Несмотря на исключительно тяжелые условия труда и существования в ТВО,[281] русские выдворенные вели себя достойно, старались работать хорошо и не создавать проблем руководству лагерей. В докладе начальника службы ТВО при ДНМ Тодора Миленкова министру внутренних дел от 26 февраля 1947 г. по поводу закрытия ТВО у плотины «Росица» и перемещения лагерников в ТВО г. Перник указывается, что «русские самые прилежные и исполнительные» по сравнению со всеми другими лагерниками, они не «демонстрируют случаев уклонения» от работы, и она «по качеству и количеству не уступает той, которую дают наши весьма сознательные служащие в хозяйствах и общежитиях». По его наблюдениям, около трети русских просили остаться на работе в отдельных хозяйствах и после истечения срока наказания, оставленные отлично справились со своими обязанностями. Основываясь на этом, Т. Миленков предлагал министру назначить отдельных русских после их освобождения как специалистов в ТВО. На эти должности лагери не успевают привлечь болгар и при этом «хороших отечественнофронтовцев». В заключение Миленков высказал мнение, что «мы не ошибемся, если подберем основных кадровых специалистов из русских, за исключением административного персонала».[282] Это предложение было принято, и в последующие годы «белогвардейцы» оставались на постоянной работе в ТВО. Так, например, в 1949 г. в селе Ножареве более трети (68 человек, или около 37 %) всего штатного профессионального состава ТВО составляли русские эмигранты. Среди них были главный бухгалтер, начальник технического отдела, диспетчер, книговодитель, нормировщик и агроном.[283]
Согласно положениям Соглашения о перемирии, репрессивные меры применялись и против членов семьи выдворенных эмигрантов. По указанию генерала А.М. Вулла из СКК 231 русский выслан на «свободное» местожительство в новые населенные пункты, которые они могли покидать только с разрешения Народной милиции.[284] В общих чертах эти меры соответствовали требованиям Соглашения о перемирии – репрессированные лица обычно являлись родственниками или близкими участников военных формирований гитлеровской Германии. Но и здесь, однако, положения Соглашения толковались расширительно: в состав высланных произвольно включались многие русские эмигранты, чьи действия не подпадали под статьи Московского соглашения. Наряду с сотрудничавшими с фашистами, высылались и отдельные эмигранты, чьи родственники были лишь косвенно связаны с фашистами или даже не имевшие с фашизмом ничего общего: члены белогвардейских организаций, а также высказывавшие несогласие с политикой СССР и народно-демократической власти в Болгарии, совершившие криминальные проступки или просто на бытовой почве. Так, например, Николай Егоров был выдворен на местожительство в г. Троян как член «белогвардейской фашистской организации „Союз русских инвалидов“», Сергей Халенин – за членство в «белогвардейских фашистских организациях „Скауты“ и „Сокол“», Сергей Яшкин – как член белогвардейской организации «Казачья станица», Василий Соколов – за то, что его жена занималась проституцией с немецкими солдатами, Александр Гончаров и Иван Петров – за агитацию против СССР (последний также за сводничество), Анна Жукова – как «агитировавшая не голосовать за „Отечественный фронт“ во время выборов», семья Веры и Владимира Франца – за сводничество и азартные игры, Иван Сапрыгин – за пьянство, и т. д.[285]
Просмотр списка выдворенных на новое местожительство выявляет и другие грубые нарушения. По всей вероятности, они являлись результатом сведения личных счетов между эмигрантами в интеллигентской среде. Так, например, в список включен Евгений Ващенко – талантливый сценограф оперных и опереточных постановок в Болгарии. Он подвергся репрессиям за то, что якобы «агитировал против СССР и Красной Армии». Художник Сергей Шишов, долгие годы проработавший преподавателем и начальником отдела «Учебники» в Министерстве просвещения, после 1945 г. будто бы «саботировал издание учебников из-за несогласия с их просоветским содержанием». Семен Павлов попал в список как бывший редактор «русской белогвардейской газеты». Владимир Юрицин – известный кинорежиссер, связанный с началом болгарского кино, был выдворен за то, что «ввозил в Болгарию немецкие фильмы».[286]
Репрессии против русских эмигрантов, сотрудничавших с фашизмом, являлись частью общеевропейского процесса справедливого наказания немецко-фашистских военных преступников и их приспешников. Однако проводимые в Болгарии советскими спецслужбами, они приняли более широкие размеры и вышли за рамки необходимого. Преследованию подверглись и лица, не имевшие ничего общего с фашизмом. Таким образом, наряду русскими эмигрантами, действительно с сотрудничавшими с гитлеровцами, одновременно обезвреживались и политические оппоненты СССР и нового направления социально-политического развития послевоенной Болгарии. Неслучайно органы Народной милиции характеризовали репрессии против эмигрантов как «акцию массовой чистки», в ходе которой выдворенные и сосланные пришли к убеждению, что как виновные по отношению к СССР и странам-освободительницам, они не получат защиты ни от какого государства. Это заставило их «изменить свое отношение к СССР и отечественнофронтовской власти в Болгарии» от реакционного и оппозиционного – на положительное.[287]
М.В. Шкаровский ДУХОВЕНСТВО РУССКОГО КОРПУСА В ЮГОСЛАВИИ
Нападение Германии на Югославию в апреле 1941 г. русские эмигранты в подавляющем большинстве восприняли однозначно, придя на помощь приютившей стране. Принявшие югославское подданство были призваны в армию, многие другие добровольно вступили в нее.