Для пополнения состава группы использовалась и принудительная мобилизация части офицеров. Так, капитан А. Шевченко на допросе в СССР в 1946 г. показал, что вступил в Корпус под угрозой Б.А. Штейфона предать его полевому суду за отказ, а майор А.М. Протопопов, также мобилизованный в ноябре 1941 г., «был большой противник нацизма, он проявлял симпатию к России». Впрочем, и значительная часть добровольцев не питала никакого доверия или расположения к немцам, догадываясь об истинных целях нацистов в войне с СССР: «Они верили в Россию и ее светлое будущее, не допускали мысли о возможности завоевания России Германией».[294]
В конце 1941-го – 1942-м гг. отряды Русской охранной группы, занимая определенные районы, обеспечивали охрану от нападений партизан различных, главным образом хозяйственных, объектов. При этом периодически происходили боевые столкновения с коммунистическими отрядами, с частями же генерала Михайловича отношения были нейтральными, порой даже лояльными. В сборнике свидетельств и воспоминаний бойцов Корпуса отмечалось:
«Части Русского Корпуса никогда не вели никаких неприятельских действий против четников генерала Дражи Михайловича, наоборот, всегда были готовы оказать им любую помощь и содействие, хотя сам генерал, в первое время, не понимал наших побуждений и избегал сношений с командиром и частями Русского Корпуса <…> четнические отряды воевали то против немцев, то <…> против красных партизан Тито, то, вдруг, нападали на <…> слабые части Русского Корпуса, к которым они постоянно обращались за помощью, главным образом, огнеприпасами и никогда не получали отказа. Части Русского Корпуса никогда на четников не нападали, но, действуя совместно, всегда должны были быть начеку и держать ухо востро».[295]
Помощь четникам действительно была, но порой за нее наказывали. Так, интендант корпуса А.М. Протопопов был снят со своей должности и понижен в звании с майора до лейтенанта за то, что поддерживал связь с четниками Михайловича, передавал им вооружение и «сообщал о движении немецких машин с оружием, которое партизаны забирали себе».[296]
Части Русской группы, а (затем корпуса) базировались и на территории Хорватии, где в местах их дислокации не раз находили убежище православные сербы, спасавшиеся от истребления пронацистскими усташами. Например, летом 1942 г. бойцы 1-го отряда переправили через р. Дрину и спасли от смерти 10-12 тыс. сербских беженцев, прижатых к реке и расстреливаемых усташами. В 1943 г. в районе Зворника спасли свыше 1,5 тыс. человек, 400 раненым оказали медицинскую помощь. В июле – августе 1944 г. перевезли через Дрину и разместили в Бане Ковиляче свыше 1000 сербских детей, и т. д.[297]
Служившие в частях группы воинские священники публично молились за интернированного немцами Патриарха Гавриила и сербского короля Петра II, выступавшего в Лондоне с резкими антинацистскими заявлениями. По этому поводу летом 1942 г. возник инцидент. Командир 1-й бригады генерал-майор Драценко обратился 23 июня к начальнику охранной группы: «Является странным, что наши отрядные священники молятся за тех, кто поддерживает безбожников большевиков – разрушителей России, за тех, кто по радио поддерживает восстания в Сербии». Он считал, что «священники, входящие в состав Охранной группы, борющейся против коммунизма и его сторонников», не должны молиться за Патриарха и короля.[298]
Начальник штаба группы переслал рапорт Драценко митрополиту Анастасию, который 16 июля написал Б.А. Штейфону о своем категорическом отказе прекратить моления:
«Святейший Патриарх Гавриил, который, кстати сказать, за время своего управления Церковью всегда оказывал любовь и внимание к Русской Церкви и эмиграции и неоднократно резко выступал против коммунизма, если сейчас и не управляет Церковью фактически, остается ее каноническим Главою и потому на ее территории мы не имеем права его не поминать <…> Что касается Королевского Дома, то он не низложен <…> Имея в виду это обстоятельство и то, что Сербский Королевский Дом неизменно оказывал русской эмиграции свое высокое покровительство, а также был всегда известен своим непримиримым отношением к коммунизму <…> я нахожу совершенно невозможным делать распоряжение о прекращении его поминовения:>.[299]
Начальник охранной группы генерал-лейтенант Борис Александрович Штейфон имел хорошие личные отношения с Владыкой Анастасией и придавал большое значение церковной деятельности. Он активно участвовал в материальной помощи религиозному возрождению в России. В начале 1942 г. иеромонах Никон передал от генерала председателю Архиерейского Синода 3 тыс. динаров на изготовление святых антиминсов[300] для отправки в западные районы СССР. 19 марта митрополит Анастасий, выразив Штейфону глубокую благодарность за заботу о церковных нуждах, сообщил, что на 2 тыс. динаров Сербский Синод уже отштамповал 80 антиминсов, и призвал на «всех чинов Группы Божие благословение». В июне 1942 г. в № 23 «Ведомостей охранной группы» был напечатан призыв «Комитета помощи Церквам России» о сборе пожертвований для покупки церковной утвари, богослужебных книг и т. п. для отправки в российские храмы.[301]’
В свою очередь митрополит Анастасий участвовал в праздниках, военных парадах группы, а затем корпуса, служил для его военнослужащих молебны, произносил проповеди. 30 августа (12 сентября) 1942 г., в день праздника св. кн. Александра Невского, Владыка прибыл на престольный праздник походной церкви в казармах на Дедине и в сослужении ее настоятеля иеромонаха Никона и прибывшего духовенства отслужил торжественный молебен, после которого состоялся парад. На следующий день – 13 сентября – годовщина начала формирования Русской охранной группы была отмечена торжественным молебном, отслуженным митрополитом Анастасием во дворе белградской Свято-Троицкой церкви в присутствии Б.А. Штейфона с его штабом, многочисленных офицеров и сотни 4-го отряда с оркестром. После молебна Владыка произнес слово, в котором «отмечал жертвенное чувство, привлекшее русских воинов в ряды Охранной Группы для вооруженной борьбы с коммунизмом». Генерал Штейфон поблагодарил митрополита Анастасия за его слово и «за всегдашнее внимание к духовным нуждам группы». Торжество закончилось парадом. 18 октября свой отрядный праздник отмечал 4-й отряд охранной группы. В этот день с благословения митрополита богослужение совершили иеромонах Никон (Рклицкий) и протоиерей Борис Молчанов.[302]
К середине 1942 г. партизанская война в Югославии усилилась. В этих условиях 9 июля Генеральный штаб ОКХ (Верховного командования германской армии) вынужденно дал согласие на преобразование русской заводской охраны в регулярную боевую часть под названием «Русский легион» (что в действительности не было сделано), а 30 ноября 1942 г. – на создание на базе охранной группы Русского охранного корпуса со значительным увеличением численного состава, включением в состав Вермахта и заменой русской формы на немецкую (но с сохранением чисто русского командного состава). При этом несколько солдат и офицеров, пожелавших уйти из корпуса, предали военному суду.
И после преобразования группы в Корпус настороженное, а зачастую и негативное отношение к нему со стороны нацистского руководства сохранилось и даже усилилось в связи с вынужденным допущением в названии слова «русский». В упомянутом сборнике свидетельств ветеранов Корпуса говорилось:
«С первых же дней формирования стала ясной вся сложность и трудность обстановки, и началась глухая борьба с немецкой партийной идеологией и отдельными германскими начальниками из партийцев, которые стремились подчинить себе Русский Корпус и использовать его в своих целях <…> В дальнейшем эта борьба продолжалась в течение всего существования Корпуса, временами обостряясь до степени, когда возникала прямая угроза его существованию».[303]
Эти высказывания подтверждаются архивными документами. Еще летом 1942 г. в противовес охранной группе стала создаваться группа вспомогательной полиции из русских эмигрантов немецкого происхождения под командованием гауптштурмфюрера СС (полковника) М.А. Семенова (женатого на немке). По указанию рейхсфюрера СС Г. Гиммлера этим занимался начальник его личного штаба обергруппенфюрер и генерал войск СС К. Вольф. В октябре 1942 г. в группу вспомогательной полиции входило около 400 человек, при этом источники ее пополнения в Сербии были практически исчерпаны, и к процессу вербовки привлекли Рейхсминистерство иностранных дел. 16 октября оно информировало Вольфа, что в Хорватии удалось завербовать 70 человек, в Греции – 37, в Болгарии – 20. Подобные акции состоятся в Румынии и Венгрии.
В своем письме младшему государственному секретарю Лютеру от 20 ноября 1942 г. К. Вольф подробно обосновал необходимость создания батальонов вспомогательной полиции в Сербии из русских эмигрантов немецкого происхождения и пронемецки политически ориентированных под германским командованием именно как противовес Русской охранной группе. При этом генерал передал слова Гиммлера:
«Русская охрана предприятий действует под влиянием русского эмигрантского духовенства, с чисто русским командованием, русским языком приказов, и в результате этого находится под политическим русским, прежде всего монархическим, влиянием (что точно установлено и никем не отрицается); кроме того, она имеет расово русское происхождение и включает в свои ряды существенное количество чисто азиатских типов. При вербовке во вспомогательную полицию, напротив, прямо сделан акцент на принадлежность к расовой крови.