ригами порождали чувства страха и подозрительности среди русских эмигрантов, которые и без того были подавлены столь разноречивыми ценностями и традициями.[352]
Именно в Маньчжурии родился т. н. «русский фашизм», при этом русские фашисты были крайне эклектичны в своем понимании фашизма как политической идеологии. Взяв за основу итальянский фашизм Бенито Муссолини, русские фашисты Маньчжурии эксплуатировали чувства отчаяния, унижении, беспомощности и тоски по Родине русских эмигрантов. Авторитарное государство, харизматичный лидер и национальных дух вот ключевые понятия предводителя русских фашистов Константина Родзаевского. Для маньчжурских экстремистов фашизм был «сочетанием уроков, извлеченных из провала Белого движения, опыта итальянских, немецких и японских фашистов, блестящего прошлого России и постреволюционной российской реальности».[353]
В 1925 г. в Харбине создана Русская фашистская организация (РФО), преобразованная в 1931 г. в Русскую фашистскую партию (РФП) и затем в 1938 г. в Русский фашистский союз (РФС). Из-за политической и географической слабости, Родзаевский и компания были вынуждены принять стратегию «пораженчества», предполагаемые русские гаулейтеры на Дальнем Востоке могли рассчитывать на победу, только объединившись с одним из традиционных врагов своего народа, а именно с Германией или Японией. «Они были националистами, которые возлагали надежды на вторжение иностранцев в свою собственную родину». Таким образом, считает Джон Стефан, для русских фашистов было совершенно невозможно «победить сталинизм без того, чтобы опорочить себя приверженностью к нацизму».[354] Русские фашисты Харбина просто не понимали, что Гитлер с его приспешниками считали представителей «славянской расы» абсолютным ничтожеством и не собирались спонсировать русский национализм или государственность в каком бы то ни было виде. Из этого следует неизбежный вывод: немецкий национал-социализм и русский фашизм, по сути, несовместимы, и сама идея русских наци нечто вроде оксюморона.
В нашем распоряжении разные данные, но, скорее всего, не более 40 русских, живших в Квинсленде, запятнаны связями с фашистами, притом, что на конец 1930-х гг. в этом австралийском штате проживали в общей сложности почти 3 тыс. русских.[355] Они были частью массового наплыва белых, искавших спасения от преследования Красной Армии и попавших в Австралию после 1922 г., когда Австралийский Союз снял запрет на иммиграцию из России. Часто трудолюбивые русские иммигранты приезжали семьями или организованными группами. Многие из них покупали недорогие земельные участки в местах наподобие Тангула, Билоилы или Кэллайда и начинали выращивать табак и хлопок.[356]
С течением времени все больше и больше сельских жителей перебиралось в Брисбен в поисках возможности дать своим детям хорошее образование, а также в стремлении приобщиться к более насыщенной общественной жизни, основанной на русских культурных традициях. Все это было доступно в Брисбене при поддержке Русского клуба, одного из центров русской общины. Там, например, в 1928 г. можно было участвовать в театральных постановках, петь в хоре, а для детей были организованы школа по изучению русского языка и скаутский лагерь. Кроме того, община имела внушительную библиотеку в 12 тыс. томов, издавала два журнала на русском языке.[357]
Главным центром общественной жизни была Русская Православная Церковь. Первоначально около тридцати семей собирались в англиканском приходе Св. Томаса в Южном Брисбене на церковную службу по православному обряду, а в 1926 г. в небольшом доме на Валчер-стрит устроили православный храм, первый такого рода в Австралии. В начале 1930-х гг. была проведена успешная кампания по сбору средств на строительство нового церковного здания на фундаменте дома на Валчер-стрит. Эта церковь спроектирована в русских архитектурных традициях и освящена в 1936 г. во имя Святителя Николая Чудотворца. Ныне кафедральный Свято-Николаевский собор значится в списке культурного наследия Австралии. Весьма существенным фактом с точки зрения изучения возможного влияния фашистской идеологии на членов русской общины является назначение в 1932 г. настоятелем Свято-Николаевского собора протоиерея Валентина Антоньева. По мнению некоторых исследователей, он назначен в 1933 г.[358]
Агенты австралийской секретной службы признавали, что большинство белоэмигрантов делали все возможное, чтобы прочно обосноваться в Квинсленде, принять демократические принципы и воспитать своих детей добропорядочными австралийцами.[359] Хотя русская община раскололась после Революции 1917 г. на коммунистов, националистов и занявших нейтральную позицию. Именно националисты из числа белых являлись ее патриотически ориентированной частью; они составляли примерно 80 % русского населения Брисбена. В то же время, по некоторым данным, в Брисбене насчитывалось как минимум 15 различных политических групп и течений. Как говорил Василий Прутковский: «Если вам встретится группа из десяти русских, вы обнаружите в ней представителей пяти разных организаций. И это действительно так, иногда организаций даже больше, чем пять».[360] Тем не менее, подавляющее большинство белоэмигрантов придерживалось консервативных взглядов в политике, часто монархических и яростно антикоммунистических, не говоря уже о проявлениях антисемитизма и антимасонских настроений.[361]
Не удивительно поэтому, что песня фашистской Сирены завлекла несколько членов русской общины в Квинсленде. Наиболее организованной со всех точек зрения группой считалось Брисбенское отделение харбинского РФС, сформированное, видимо, уже к 1936 г., и совершенно точно действовавшее в 1938 г. Другое небольшое представительство этой группы находилось в Тангуле. Первый лидер группы Александр Витте уехал из Квинсленда в 1938 г., чтобы заняться коммерцией в Шанхае. Собрания группы обычно проходили в Немецком клубе Брисбена. При входе в клуб члены РФС салютовали портрету Гитлера.[362]
Реальной движущей силой РФС в Квинсленде был Иван Павлович Рождественский. Жизненный путь этой колоритной личности, как зеркало, отражает судьбу многих русских, которые обосновались в Квинсленде. Рождественский родился в 1895 г. в провинциальном Томске, в Первую мировую войну поручик, в Гражданскую войну уже в звании подполковника воевал в Западной Сибири в армии Колчака. В 1919 г. Рождественский бежал за границу в Маньчжурию и работал на Китайско-Восточной железной дороге, пока ее новая советская администрация не вынудила уволиться. Затем служил в португальской речной полиции Кантона и, наконец, перебрался в Австралию, где в конце 1925 г. осел в Таунсвилле. Там пришлось заняться физическим трудом: рубил тростник, пас коров, работал кочегаром на пароходах, ремонтировал дороги. Затем он решил стать парикмахером, посчитав, что именно эта профессия наиболее соответствует его наклонностям. Заплатил 10 фунтов за двухмесячные парикмахерские курсы и к 1931 г. открыл собственное дело в Брисбене. По мнению Джона Перкинса, «этот род занятий предоставлял отличную возможность проповедовать свои фашистские идеи тем посетителям, которые давали себе труд слушать».[363]
Антикоммунизм Рождественского, по общему мнению, стал еще более ярым после отказа советских властей позволить его матери и сестрам во время голода 1930-1931 гг. переселиться в Австралию. В 1933 г. Рождественский решил с помощью РФС развернуть борьбу с советской властью.[364] Прилежно готовясь к карьере фашистского лидера, амбициозный парикмахер окончил заочные курсы в Академии РФС в Харбине. Он вступил в контакты с местными нацистами из Немецкого клуба и помогал им в 1938 г. праздновать день рождения Гитлера. Рождественский писал жене, что готов поощрять «деловые отношения» с немцами, слушать их и даже ходить к ним в гости, но ему гораздо интереснее использовать эти контакты для собственных целей, нежели налаживать тесные союзнические отношения.[365] Бывалый парикмахер играл роль почтальона различных фашистских организаций Берлина, Токио и Харбина, получая листовки и газеты и временами передавая любопытные новости зарубежным коллегам.
Однако становление РФС в Квинсленде шло медленно, поскольку местный лидер к 1937 г. сумел завербовать в организацию лишь восемь новых членов, и общее число участников группы не превышало 20-30 человек.[366] Тем не менее, агенты секретной службы были уверены, что Рождественский играет роль связующего звена между Берлином, Токио, Харбином и Брисбеном. Его лидирующее положение, казалось, лишь подтверждает мнение секретных служб, что «на данном этапе сформировался более тесный союз между берлинскими и харбинскими ветвями движения, пользующийся явной поддержкой немецкого и японского правительств».[367] Рождественский несомненно напрямую был связан с протоиереем Валентином Антоньевым и Свято-Николаевским храмом, где служил приходским библиотекарем.[368]
После подписания в августе 1939 г. пакта Молотова – Риббентропа русский эмигрант испугался, сжег свои записи и отдалился от представительства РФС в Харбине.[369]