После войны при выявлении перемещенных лиц советская сторона установила, например, что в Бразилии большинство дипийцев составляли украинцы и белорусы; многие из выявленных на 1951 г. являлись военными преступниками: служащие гестапо (18 человек), немецкой полиции (41) и дивизии СС «Галичина» (10), участники 1-й Русской национальной армии (на тот момент члены Суворовского союза – 73), бандеровцы и участники УПА (61), андерсовцы (44), власовцы (33), воевавшие в немецкой армии (19), старосты и бургомистры (5), а также бывшие военнопленные (29), насильно угнанные (29 человек) и др.[437]
Значительную часть массовой волны послевоенной эмиграции в страны Латинской Америки, США, Канаду, Австралию составили казаки, участники военных формирований Германии, Японии, Италии и других стран, воевавших на фронтах Второй мировой войны. Они развернули работу по воссозданию своих союзов и объединений, чья деятельность также была направлена на борьбу с большевизмом.[438] В Чили, Аргентину, Парагвай переселились после войны полковник Кучук Улагай и его соратники, включая казаков – бывших участников Русского отряда, воевавшего в 1920-е гг. на стороне албанского короля Ахмета Бей Зогу I, а в годы Второй мировой войны – в рядах Итальянской дивизии и в частях Русской освободительной армии (РОА).[439] Среди переселенцев из Европы в Аргентину еще в 1944 г. был казачий общественный деятель, историк, археолог В.А. Харламов (ранее член Учредительного совета при Русском заграничном историческом архиве в Праге, редактор журнала «Казачий путь», представитель казачьей Исторической комиссии, издавшей трехтомную «Донскую летопись»). В Буэнос-Айресе Харламов организовал Казачий союз и Антикоммунистический центр.
Многие старожилы российского происхождения в Латинской Америке восприняли новых переселенцев как фашистов. О послевоенной эмиграции протоиерей Д.В. Константинов писал:
«Встреченная особым взрывом ненависти со стороны многочисленной просоветской части многотысячной старороссийской эмиграции, она одновременно весьма холодно была принята и первой белой российской эмиграцией, за малым исключением относившейся к ней далеко не лояльно. Отчужденность, непонимание, подозрения, проявившиеся со стороны белой русской колонии в Буэнос-Айресе, сохранились в продолжение ряда лет и стали сглаживаться лишь к концу пятидесятых годов».[440]
Непримиримость нередко перерастала в состояние гражданской войны и между двумя антикоммунистическими эмиграциями. С прибытием на новое место жительство представители второй волны создавали свои институциональные образования, в их числе отделения Союза власовцев, представительства НТС и др. В своих воспоминаниях В.М. Байдалаков привел списки генеральных представительств НТС в Аргентине (Д.С. Богданович, Ю.А. Герцог, А.Г. Денисенко, И.И. Иванилов, В.А. Книрша, И.А. Пророков, А.Л. Швец) и Венесуэле (А.В. Батян, 3. А. Белик, А.А. Кундауров, В.Н. Третьяков).[441] В составе второй волны эмиграции в Аргентине оказался, как уже отмечалось, протоиерей Д.В. Константинов, который в годы войны входил в окружение А.А. Власова, сотрудничал с НТС, в период пребывания в Аргентине издавал и редактировал в 1949-1960 гг. газету «Новое Слово». В своих мемуарах Константинов, всячески преувеличивая историческую роль второй эмиграции, столь же высоко оценил собственный вклад в дело борьбы с большевиками, в частности рассматривал «Новое Слово» не только как «печатный орган второй русской эмиграции в Аргентине», но и центральный орган НТС в Южной Америке. Он также считал, что с началом его службы настоятелем кафедрального собора в Буэнос-Айресе «духовные ценности Освободительного движения получили новый импульс для своей духовной деятельности в эмиграции».[442] Однако переход в 1960 г. протоиерея Д.В. Константинова (вслед за протоиереем К.Г. Изразцовым) из РПЦЗ в юрисдикцию Северо-Американской митрополии, вызвал раскол среди участников власовского движения, который обернулся реальной борьбой за власть, совпавшей с юрисдикционной борьбой внутри зарубежной РПЦ.
В середине 1947 г. из Европы в Аргентину прибыла группа военных во главе с генералом Б.А. Смысловским (псевдонимы – фон Регенау, Артур Хольмстон). Этот в прошлом царский офицер окончил 1-й Московский кадетский корпус, где был однокашником М.Н. Тухачевского, затем Михайловское артиллерийское училище. Первую мировую войну закончил в чине штабс-капитана. После революции жил в Варшаве, стал секретарем польского отдела РОВС. Во Вторую мировую войну в чине полковника Вермахта организовывал воинские части из русских, живших в Германии, и военнопленных советских солдат. Созданную им в 1944 г. 1-ю Русскую национальную армию (РНА), так и не посланную Гитлером на Восточный фронт, использовали для карательных экспедиций против партизан. За «отличную службу» германское командование произвело его в генералы.[443] После капитуляции Германии Хольмстон-Смысловский сумел вывести свои части из-под удара советских войск. Ко 2 мая 1945 г. сохранившиеся кадры двух полков 1-й РНА ушли в княжество Лихтенштейн, прося политическое убежище. После сдачи союзным войскам Хольмстон-Смысловский обратился к президенту Аргентины генералу Хуану Перону с просьбой разрешить прибыть для переговоров о переброске остатков своих войск в Южную Америку. Перон удовлетворил просьбу.[444]
После переговоров с властями Аргентины с 9 августа 1947 по 2 февраля 1948 г. около 100 бывших чинов 1-й РНА перебрались в Буэнос-Айрес. Спустя некоторое время на основе личного состава 1-й РНА было основано Российское военно-национальное освободительное движение имени генералиссимуса А.В. Суворова (Суворовский союз) во главе с Хольмстоном-Смысловским (начальник главного штаба – полковник Г. 3. Трошин).[445] Движение представляло собой военно – политическую организацию монархической направленности, ставившую целью создание Российской национальной освободительной армии (РНОА), которая с армиями других стран должна освободить Россию «от темных сил Интернационала и коммунистов». Сторонники Смысловского на заседаниях своей организации часто обсуждали тактику и стратегию армии, которую они создадут в будущей войне против СССР. При этом они по-прежнему дистанцировались от власовцев, отказавшись еще в войну войти в состав РОА. В подобных трениях старых русских офицеров с недавними советскими военнослужащими сыграли роль различия в воспитании и, конечно, в мировоззрении.
Печатным органом движения являлась газета (которая сначала, как писал В. Бенуа, имела военно-исторический, а затем откровенно фашистский характер),[446] а с января 1957 г. – журнал «Суворовец» (вышло 7 номеров), а после его закрытия – журнал «Сигнал» (№ 1 вышел в августе 1957 г.). К 1957 г. отделения и представительства Суворовского союза действовали в Бразилии (А.С. Рубанов) и Парагвае (есаул Д.А. Персианов), а также в США, Австралии, Марокко, Сенегале, Израиле, Иране и других странах.[447]
Организатором еще одного политического движения – Российского народно-монархического (штабс-капитанского) движения и издателем газеты «Наша страна» в Аргентине стал после Второй мировой войны Иван Солоневич, автор книг «Россия в концлагере», «Народная монархия», «Белая империя» и др.
К концу 1940-х гг. в Южную Америку (в основном Аргентину) перебрались члены Союза чинов Русского корпуса, образованного 1 ноября 1945 г. в лагере Келлерберг в Австрии, куда был выведен из Югославии Русский корпус. Управление его находилось в Нью-Йорке, а отделы в виде Союзов и Обществ Святого благоверного великого князя Александра Невского, помимо Аргентины, располагались также в Бразилии, Парагвае, Венесуэле.[448]
Бывший лейтенант Русского корпуса Вл. В. Бодиско (сын белого офицера) после войны защитил в Венесуэле докторскую диссертацию по скотоводству, за научные заслуги в области молочного и сельского хозяйства награжден высшим орденом Венесуэлы «Андерс Белло» I класса с лентой.[449] Другой представитель русской эмиграции второй волны, служивший в Русском корпусе, а в конце войны в штабе армии генерала А.А. Власова, – Ан. А. Бертельс-Меньшой (участник Белого движения) после войны стал в Бразилии профессором биологического факультета Католического университета. За активную антикоммунистическую деятельность в 1977 г. его удостоили звания «Почетного солдата полка Тьюти».[450]
Наряду с Аргентиной и Бразилией центром сосредоточения антикоммунистической эмиграции второй волны стала Венесуэла. Основная часть созданных там организаций имела антикоммунистический характер (например, 10 из 14 объединений Каракаса). Но поскольку ядро русской колонии в Венесуэле создавалось заново, то столь сильного раскола по политическим мотивам, который пережила русская эмиграция в других странах Латинской Америки, здесь не наблюдалось. Прибывшая «старая эмиграция» восстанавливала довоенное Объединение императорской Армии и Флота, Союз инвалидов и ветеранов Первой и Второй мировых войн, Общество чинов русского Охранного корпуса, Общества взаимопомощи белых русских. Вскоре в стране начало возрождаться движение разведчиков (основано в 1909 г.), хотя Венесуэла больше известна как один из центров русского кадетского движения. В те годы туда прибыли бывшие воспитанники кадетских корпусов (Первого русского кадетского, Донского, Крымского кадетских корпусов и др.), которые после 1945 г. оказались востребованы в индустриализирующихся странах Южной Америки, поскольку среди них оказались квалифициров