Системы летоисчисления
Календарные системы различных народов формировались, как правило, в соотнесении астрономических знаний с религиозными. Измерение времени в религиозной традиции выходило на проблематику «конца времен» (конца света). Существовали специальные теологические дисциплины, специализировавшиеся на расчете срока поступления и идентификации на основе знамений эсхатологического периода.
Известно, какое внимание в христианстве отводилось расчету пасхалия. Именно церковь инициировала календарные реформы. Проведенная в 1582 году папой Григорием XIII реформа вызвала богословское оппонирование со стороны восточных христиан. Они утверждали, что следствием григорианской реформы явились серьезные канонические нарушения, такие, как, например, запрет празднования православной Пасхи раньше или в один день с иудейской. Нарушение такого запрета, нарушающего всю логику экстраполяции евангельского предания, имело место в 1805, 1825, 1872, 1883, 1891, 1903, 1927, 1981 годах. Но дело не ограничилось исключительно возражениями о нарушении канона. В XIX веке сформировалось направление, указывающее на астрономические несовершенства григорианского календаря и предлагавшее проведение новой календарной реформы на основе юлианской традиции и старого александрийского пасхалия. Такая альтернативная модель была разработана профессором математики и небесной механики Белгородского университета Милутином Миланковичем. Еще в 1923 году Константинопольский патриархат ввел в употребление новоюлианский календарь. «Этот коллективный труд, по всей вероятности многих неизвестных авторов, – отзывался Е. А. Предтеченский о разработке календарной системы святыми отцами и церкви IV века – выполнен так, что до сих пор остается непревзойденным. Позднейшая римская пасхалия, принятая теперь западной церковью, является, по сравнению с александрийской, до такой степени тяжеловесного и неуклюжего, что напоминает лубочную картину рядом с художественным изображением того же предмета. При всем том эта страшно сложная и неуклюжая машина не достигает еще и предложенной цели»[133].
На религиозной платформе основываются, главным образом, различные системы летоисчисления. От римского аббата, уроженца Малой Скифии Дионисия Малого пошла традиция вести счет от Рождества Христова, произошедшего за 525 лет до установления соответствующей летоисчислительной практики. До этого исходной точкой отсчета считалось сотворение мира. При этом иудейская и христианская версии датировки сотворения различались почти за две тысячи лет. Существовали вариации «византийской», «болгарской», «древнерусской» эры. Версия летоисчисления от сотворения мира имела официальный характер до Петра I.
Доминировала в летоисчислении на Руси календарная система – Константинопольская эра, сообразно с которой мир был сотворен в 5508 году до Рождества Христова. Константинопольская эра носила также названия Византийской и Древнерусской. Но параллельно существовали Александрийская эра, ведущая отсчет лет с 5493 года до Рождества Христова; Антиохийская – с 5500 года до Р.Х., Старовизантийская – с 5504 года до Р. Х. Кроме того, использовались Девятиричная, Десятиричная и Одиннадцатиричная эры, датировавшие сотворение мира, соответственно, 5509, 5510 и 5511 годами до Р.Х.
Одновременное применение различных систем летоисчисления поддерживало эсхатологическое напряжение. Одна и та же роковая дата могла ожидаться сообразно с разными эрами в достаточно длительной перспективе.
Средневековое мировосприятие являлось мировосприятием эсхатологическим. Происходящие текущие события в мире воспринимались через призму апокалиптики. Любое явление и любой прецедент должны были подтверждать апокалипсические пророчества. Тем более это относилось к событиям реально значимых масштабов.
Эсхатология и крещение Руси
В раннехристианской патристике, канонизированной в русском православии, под Антихристом подразумевали императоров – Нерона, Максимилиана, Диоклетиана, Юлиана Отступника, а также еретиков – Ария, Нестория, Савелия, Македония, Аполлинария и др.[134] Уже в «Повести временных лет» присутствует упоминание о двух волхвах, верующих в Антихриста[135]. Исследователи, писавшие о крещении Руси Владимиром, обходили вниманием то обстоятельство, что совершено оно было за 12 лет (сакральное число в мифологическом эзотеризме) до 1000 года, т. е. времени, предсказанном хилиастическими пророчествами. В связи с сошествием Бога в мир, архангел Михаил заковал дьявола в цепи, пленение которого продлится 1000 лет. По прошествии этого периода цепи спадут, и явится
Антихрист, зачатый блудницей, выдававшей себя за непорочную деву, от брака с Сатаной в образе суккуба[136]. Многие атрибуты Антихриста, как инкарнации Каина, были экстраполированы на фигуру Святополка Окаянного, для чего, по-видимому, фальсифицировался его реальный исторический облик. Исследователями было обращено внимание, что нарратив княжения Святополка являлся переложением библейских свидетельств о Каине и пророчеств об Антихристе[137]. На Западе неоправдавшиеся хилиастические ожидания вылились в католическую экспансию крестоносцев. Религиозная мотивация крестовых походов заключалась в сотворчестве пришествию Господа, освобождению святых мест («божественной шекины») от неверных, преграждающих доступ животворящего света («эона») к общине детей Божьих. Крестовый поход бедноты, шедших против армии мусульман, вооружившись лишь хоругвями и иконами, или детский крестовый поход, как шествие безгрешного, ангелоподобного воинства, предопределялись эсхатологической экзальтацией апокалипсического времени[138].
Историософия и политическая теория
митрополита Илариона
Основополагающие положения, сформировавшие впоследствии матрицу того, что будет определено как «русская идея», ярко раскрываются в одном из исторически первых произведений русской словесности – «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона[139]. «Слово» являлось первым дошедшим до нас литературным произведением, в котором использовались самоопределения «русская земля» и «русский народ». Об идейном содержании сочинения митрополита Илариона становится в значительной степени ясно, если воспроизвести полное его название: Иларион противопоставляет закону благодать, что соотносилось с пафосом Нагорной проповеди Христа, изобличавшего законников – книжников и фарисеев. Закон сам по себе, следование ритуалам и соблюдение норм не спасает, как не спас ветхозаветных евреев. Спасает не закон, а любовь, следование не букве закона, а духу Евангелия. Скепсис в отношении любой нормативности будет и в дальнейшем отличать русскую общественную мысль и русский национальный менталитет. Для западноевропейских народов следование норме (равно Закону) будет иметь гораздо большее значение, что позволит противопоставлять русским инструктивистов немцев.
Другое важнейшее положение «Слова» – жесткое оппонирование теориям богоизбранности. В качестве назидания рассматривается судьба еврейского народа, бывшего богоизбранным, но утратившего благодать Божью. Новый Завет, в отличие от Ветхого, был обращен ко всему человечеству. Крещением Господь спасает все народы, а не общность избранных. Более того, язычники, в отличие от иудеев, знавших Бога, но утративших благодать, оказались в результате пришествия ближе к спасению. Отрицание избранничества представляло собой одну из развилок в генезисе христианства (выражающейся понятием «паулизм», от апостола Петра). Русь изначально пошла по паулинистскому направлению, отвергая принцип избранничества, как средневековую форму легитимизации элитаризма. Запад предпочел направление петронизма, связываемое с апостолом Петром, как перетолкование ветхозаветного избранничества от его этнической трактовки к пониманию в качестве общины верующих.
Идеи Илариона о преимуществе языческих народов перед иудейским народом будет развивать и второй русский митрополит киевской митрополии – Климент Смолятич. Уверовавшие в Христа бывшие были облагодетельствованы «истиной», тогда как отвернувшиеся от Бога иудеи утратили благодать избранного народа.
Уже у Илариона присутствуют элементы той доктрины, которая по прошествии веков кристаллизуется в виде учения о Третьем Риме. Логика рассуждения митрополита состояла в утверждении приоритетности нового перед старым в истории на том основании, что Новый Завет приоритетен перед Ветхим Заветом. Ранее в традиционных культурах утверждалось безусловное предпочтение старому (конфуцианское: «лучшее новое – это старое»). «Слово» подводило к мысли, что как Новый Завет стоит выше Ветхого Завета, так и Русь, как более молодая христианская общность, оказывается выше дряхлеющей Византии. По-видимому, учение Илариона разделялось Ярославом Мудрым, позиционирующим Киев в качестве нового Царьграда. Возведенные на Руси Софийские соборы (в Киеве, Новгороде и Полоцке) как русский вариант Собора святой Софии в Константинополе прямо указывали на развиваемую идею о переносе сакрального центра христианского мира.
Впоследствии Андрей Боголюбский применит то же обоснование для утверждения приоритетности более молодого Владимира перед утрачивающим свою легитимность Киевом. Построенные им владимирские золотые ворота использовались в рамках спора между старым и новым центром христианского мира, имея в виду золотые ворота киевские, равно как те, в свою очередь, золотые ворота константинопольские. По преданию через золотые ворота въедет Христос во время своего второго пришествия в Новый Иерусалим. Вопрос о сакральном центре мирового царства являлся одним из ключевых в развитии средневековой общественно-политической мысли, выступая как специфическая форма геополитической борьбы и утверждения прав на государственный суверенитет.