Четвертая эпоха – Фиатирская, распространяется на период с XIII по XIV столетие и характеризуется значительными достижениями в христианской вере. Вместе с тем в ней обнаруживаются глубины сатанинские, связываемые Тихомировым веяниями возрождения и эзотерикой ордена тамплиеров. Четвертая ангельская труба, отмечающая помрачение третьей части солнца, луны и звезд, подразумевает еретическое прельщение трети высших чинов церкви. Новозаветное наставление предостерегает Фиатирскую церковь против различных новшеств, предвосхищая искажение откровения в период Реформации. Эпоху символизирует появление «коня бледного», всадник которого – «смерть» – ведет за собой умерщвления четвертой части земли мечом, голодом, мором, земным зверем. Историческая проекция предсказания имела проявление в эпидемии чумы, татарском нашествии, Столетней войне и т. п. Консервативные устои русской цивилизации обусловили более длительную протяженность Фиатирской эпохи в России, завершаемую в XIX веке. Примечательно, что, вопреки традиции отечественной историографии, Тихомиров не рассматривал Петровские реформы в качестве рубежа периодизации истории России[217].
Пятую эпоху, Сардийскую, Тихомиров определял в качестве современного ему исторического периода. Данное время характеризуют псевдохристианские формы, при имманентной антихристовой сущности. Лишь незначительная группа лиц в Сардике не осквернила одежд своих, за что Господь обещает их одеть святостью. В пятую эпоху суждено явиться жене Любодейке. Тихомиров понимал под последней Россию, запятнавшую себя прелюбодеянием, изменой служения Богу. Апокалипсисом предначертан суд над великой Блудницей и ее окружением – 12 царями-вассалами[218].
В шестую эпоху, Филадельфийскую, немногочисленные адепты христианской церкви будут вести героическое существование, сравнимое со временем репрессий Смирнского периода. Важнейшим историческим событием явится христианское обращение еврейского народа, служащего до того ведущей силой заговора Сатаны. Правда, Тихомиров уточнял, что христианами станут далеко не все евреи, а лишь избранные из них[219].
На седьмую эпоху, Лаодикскую, завершающую исторический процесс, выпадают события, связанные с приходом Антихриста и процедурой Страшного суда. Тихомиров предсказывал пришествие сына погибели на 1932 год. И то, что в 1933 году к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, могло быть воспринято как подтверждение тихомировских пророчеств[220].
Сергей Нилус: эсхатология
как реализация заговора Синедриона
В эсхатологической историософии Сергея Нилуса, известного в связи с появлением Протоколов Сионских мудрецов, тема последних времен акцентировалась на заговоре еврейства, как квинтэссенции инфернальных сил. Сообразно со средневековой традицией, Антихрист отождествлялся с грядущим иудейским Машиахом. Заговор Сатаны, изменяя тактическое преломление форм в истории, сохранял антихристианскую сущность: «Христова Церковь, находясь в состоянии странствования на земле, в то же время пребывает и в состоянии непрестанной брани со своими врагами. Брань с иудейством и властным иудейским синедрионом кончилась падением неверного Израиля; но дух вражды его переселился в Рим. Подвигнув языческий мир со всеми его силами на борьбу с Церковью, исконный враг рода человеческого думал сокрушить и разрушить царство Божие, т. е. Церковь. Но силою Божиею, терпением святых сокрушилось и это оружие диавола: Христианство восторжествовало над языческим Римом и, вообще, над идолопоклонством. Когда истощились силы язычества в борьбе с Церковью, у врага было уже готово для продолжения борьбы оружие другое – это скопище различных еретиков и лжеучителей. От арианства до иконоборства, один за другим, являлись ересеначальники, возмущали мир в ней, колебали и увлекали за собою легкомысленных, простодушных, неискусных в вере людей. С окончанием времен вселенских соборов, восторжествовала Церковь и над этим врагом. Но и далее не обрела Церковь покоя: еретический Рим, Лютер – на Западе, жестокое изуверство поклонников лжепророка Магомета – на Востоке, ереси и расколы в русском государстве… Но вся эта брань ничто в сравнении с тою бранью, которую воздвигнет диавол на Христову Церковь, в последнее, пред Вторым Пришествием Христовым на землю для Суда, время, чрез антихриста. Итак, последний антихрист – определенное, единое лицо; он еще не пришел (придет), и в будущем его примут жиды, отвергнув Христа, они готовы принять Антихриста»[221].
Схема еврейской программы покорения земли изображалась конспирологом в виде эмблемы змеи, кусающей свой хвост, которая проецировалась на географическую карту мира. Голова представляла тайное еврейское правительство, туловище – народ иудейский. Хронологическая калька фиксировала этапы движения змея: 929 год до Р.Х. как начало осуществления плана, измышленного Соломоном и его советниками; 429 год до Р.Х. – проникновение в Грецию, где еврейство подтачивало величие и мощь страны во время правления Перикла; 69 год до Р.Х. – в Рим правления Августа, где змей пробыл 16 веков и положил начало финансово-политической мощи еврейства; 1558 год – в Мадрид Карла V; 1700 год – в Париж Людовика XV; 1814 год – в Лондон, куда он переместился после падения Наполеона; 1871 год – в Берлин после Франко-прусской войны; 1880 год – в Петербург. Далее змею предстоит проползти по указанному стрелками пути через Москву, Киев, Одессу, Константинополь и, наконец, замкнуть кольцо в Иерусалиме[222]. Впоследствии С. А. Нилус популяризировал ту же самую концепцию развития мировой истории. Обращает внимание вольное обращение с исторической хронологией: в 69 году до н. э. Август еще не пришел к власти, так же как и Людовик XV в 1700 году, а 429 год до н. э. и 1558 год являлись годами смерти Перикла и Карла V. Символическая проекция змея в качестве содержания всемирно-исторического процесса впоследствии приобрела распространенный характер среди конспирологов. Нилус уделял значительное внимание дешифровке конспирологической семиотики, интерпретируя пентаграмму в качестве символа Люцифера, а гексаграмму – Антихриста. Писатель эпатировал общественность, включая общину оптинских старцев, провозглашением наступления апокалиптических времен. По-видимому, на конструирование исторической концепции писателя оказали существенное влияние склонность к экзальтированному восприятию.
В воспоминаниях графа А.М. дю Шайла Нилус представлен патологически одержимым человеком: «Читал он все, что могло выразить эсхатологическое ожидание современного христианства; тут были сновидения митрополита Филарета, предсказания Преп. Серафима Саровского и каких-то католических святых, цитаты из энциклики папы Пия Х-го, и отрывки из сочинений Ибсена, В. С. Соловьева, Д. С. Мережковского и пр. Читал он очень долго, затем перешел к вещественным доказательствам, открыв сундук. В неописуемом беспорядке перемешались в нем воротнички, галоши, домашняя утварь, значки различных технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и орден Почетного Легиона. На всех этих предметах ему мерещилась «печать Антихриста» в виде либо одного треугольника, либо двух скрещенных. Не говоря уже про галоши фирмы «Треугольник», но соединение стилизованных начальных букв «А» и «θ», образующих вензель царствовавшей императрицы, как и пятиконечный крест Почетного Легиона, отражались в его воспаленном воображении как два скрещенных треугольника, являющихся, по его убеждению, знаком антихриста и печатью Сионских мудрецов. Достаточно было, чтобы какая-нибудь вещь носила фабричное клеймо, вызывающее даже отдаленное представление о треугольнике, чтобы она попала в его «музей». С возрастающим волнением и беспокойством, под влиянием мистического страха С. А. Нилус объяснил, что знак «грядущего сына беззакония» осквернил все, сияя в рисунках церковных облачений и даже в орнаментике на Запрестольном образе новой церкви в скиту… Было около полуночи. Взгляд, голос, сходные с рефлексами движения С.А. – все это создавало ощущение, что ходим мы на краю какой-то бездны, что еще немного, и разум его растворится в безумии»[223]. Правда, некоторые исследователи ставят под сомнение репрезентативность материалов дю Шайла. Но в представленной государю рецензии на издание Нилуса «Великое в малом» Н. В. Монаховым также подчеркивались черты болезненной экзальтации автора: «Нилус является представителем крайнего религиозного мистицизма. Основные мысли его рассказов, следующие: «Бог и Его враг диавол находятся в постоянной борьбе. Все, что ни происходит в жизни человека, зависит или от Господа Бога, или, по Его попущению, от диавола. Эти воззрения Нилуса проходят через все его рассказы и доводятся до крайних пределов. Такое обычное явление, как поломка колес у ямщицкого экипажа на пути его в Саровскую пустынь, он рассматривает, как покушение со стороны диавола помешать ему приехать в пустынь к началу богослужения, а появление тут же помещичьей тройки, доставившей его на ближайшую почтовую станцию – как акт заступничества за него со стороны Господа Бога. Так или подобно этому трактуется им и все события жизни человека»»[224].
Позиции крайне правых разделял ряд видных церковных иерархов: митрополит Московский Владимир (Богоявленский), Киевский – Флавиан, архиепископы: Волынский – Антоний (Храповицкий), Саратовский – Гермоген, Московский – Никон (Рождественский), епископ Таврический – Алексей. Олицетворением данного направления в церкви выступал Иоанн Кронштадский. Историософия указанных священников заключалась в синтезе эсхатологических ожиданий и теории заговора евреев, рассматриваемых как орудие Сатаны. Апофеозом церковной инициативы правых явилось прочтение 16 октября 1905 года во всех православных храмах Москвы проповеди, составленной Владимиром и викарием московской епархии Никоном: «Что нам делать в эти тревожные дни?», обличающей революционеров в качестве темной силы заговора: «О, если бы знали наши несчастные рабочие, кто ими руководит, кто подсылает к ним смутьянов – подстрекателей, то с ужасом отвернулись бы от них, как от гадин ядовитых, как от зачумленных животных! Ведь это – так называемые «социал-демократы», это – революционеры, давно отрекшиеся от Бога в делах своих, они отреклись, а может быть, и вовсе не знали веры христианской, поносят ее служителей, ее уставы, издеваются над ее святынями. Главное гнездо их за границей: они мечтают весь мир поработить себе; в своих тайных секретных протоколах они называют нас, христиан, прямо скотами, которым Бог дал, говорят они, образ человеческий только для того, чтобы им, якобы избранникам, не противно было пользоваться нашими услугами. С сатанинскою хитростью они ловят в свои сети людей легкомысленных, обещают им рай земной, но тщательно укрывают от них свои затаенные цели, свои преступные мечты. Обманув несчастного, они толкают его на самые ужасные преступления якобы ради общего блага и действительно обращают его в послушного раба. Они всячески стараются вытравить из души или, по крайней мере, извратить святое учение Христово… Вот каковы эти обманщики, изверги рода человеческого. Берегите же себя, возлюбленные братия, берегите себя и детей своих от этих льстецов, ради Бога, ради вашего вечного спасения берегитесь их»