Семинаристское образование Сталина говорит в пользу того, что обращение его, человека, знавшего тонкости догматики и культа, к православию не являлось исключительно квазирелигиозным популизмом. Еще в период апогея «штурма небес» Союзом воинствующих безбожников Сталин оценивал атеистическую литературу как антирелигиозную макулатуру. Он настаивал, чтобы агитки атеистической пропаганды были исключены из библиотеки, предназначенной для его личного пользования[354].
Идеологические проекции будущего
в советской научной фантастике
В двадцатом веке – веке идеологий тема космоса была в гуманитарном дискурсе сопряжена с вопросом о модели социального устройства будущего. Ристалищем такого рода идеологических дискуссий стала научная фантастика. В СССР именно она стала с течением времени едва ли не главным средоточием темы коммунистического будущего. На уровне официального дискурса тема коммунизма хотя и декларировалась, но ее проработка фактически не велась. Каким будет бытие человека при коммунизме, каким будет сам человек? Ни решимости взяться за такие вопросы не имелось, ни методологии для таких разработок не существовало. Научная фантастика была в этом гораздо более свободна, а художественный метод снимал (хотя и не в полной мере) груз идеологической ответственности.
Классическим вариантом представления коммунистического общества посредством научной фантастики являлся роман Ивана Ефремова 1957 года «Туманность Андромеды». Наступившее сообразно с хронологией романа время коммунизма описывается как Эпоха Великого кольца. Великое кольцо объединяет в рамках единой информационной системы все высокоразвитые цивилизации Вселенной.
В романе «Час Быка» 1970 года Ефремов, напротив, представляет противопоставляемую им коммунистическому гуманизму его подмену в виде тоталитарного государства планете Торманс. Общество планеты Торманс иерархизировано, разграничиваясь по ступенькам продолжительностью жизни населения. На высшей социальной ступеньке находятся государственные управленцы – змееносцы, а во главе самого государства стоит Совет четырех, сочетающий в управлении террор и методики психического воздействия. Основу культурной политики планеты Торманс составляет систематическое оглупление населения. Исследователи творчества Ефремова полагают, что, помимо общей критики им идей тоталитарного государства, в «Часе Быка» критиковался маоистский Китай[355].
О катехонической сущности Советского Союза
Советский Союз неправильно было бы, так как это делалось до сих пор, рассматривать исключительно в качестве исторического феномена. Безусловно, если он прекратил существование, то, значит, были некие несоответствия контексту эпохи, актуальным вызовам. Анализ этих несоответствий важен для понимания сущности СССР, но недостаточен. На Советский Союз целесообразно посмотреть не только через призму истории, но и через призму будущего, футурологическую перспективу. Советский проект и был по сути своей прыжком в будущее. И погиб СССР именно ввиду того, что он значительно опередил свое время. Но минуло с его гибели тридцать лет, и запрос на СССР обнаруживает все большую актуализацию. Социальное расслоение мира достигло своего исторического максимума, расчеловечивание человека приобрело характер антропологической инволюции, цифровой тоталитаризм создает реальную угрозу установления мировой неофашистской диктатуры, современные практики образования и культуры ведут объективно к дебилизации молодежи, а трансгуманистические технологии и вовсе позволяют ставить вопрос о финале существования человечества. Все очевиднее становится запрос на альтернативу, которая бы вывела мир из того тупика, в который он оказался заведен в рамках системы капитализма. Такую альтернативу представлял в XX столетии Советский Союз, и его гибель, ставшая снятием этой альтернативы, вызвала соответствующие кризисные последствия.
У каждого явления есть причины, его порождающие, и есть последствия, порождаемые им. Причины и последствия могут иметь различное масштабирование. Тридцатилетие, прошедшее после гибели СССР, определяет масштаб дискурса на уровне историософии, то есть определения общих трендов мирового исторического развития.
Гибель СССР являлась в историософском смысле не просто демонтажем советской системы, но ликвидацией русского катехона. В череде понятий, раскрываемых в качестве постсистем, свое место должно быть отведено понятию посткатехоническому времени. Это время, когда удерживающая зло сила в лице СССР была устранена. С его устранением несдерживаемые более ничем силы зла получают свободу действия. За тридцать лет после СССР происходит форсированная нравственная деградация человечества. Выстраивается мировая система, программирующая деградационный процесс.
Вошла в широкий обиход фраза о распаде СССР как геополитической катастрофе. Речь идет о катастрофе по отношению к России и другим бывшим республикам Советского Союза. Но гибель СССР имела системные последствия не только для них, и эти последствия не сводятся к геополитике (дробление Хартленд и торжество Мирового Острова). Прошедшее тридцатилетие позволяет зафиксировать то, каким образом устранение Советского Союза оказало влияние на человечество в целом. Анализ истекших тридцати лет в фокусе последствий гибели СССР позволяет заявить, что это время являлось транзитом к той системе, которая устанавливается сегодня. Эта система могла бы быть установлена и раньше по итогам Первой и особенно Второй мировых войн, не будь тогда в мире фактора советской большевистской альтернативы.
Гибель СССР
В проводимых исследованиях причин гибели СССР, актуализировавшихся в связи с юбилеем трагических событий, указываются многие факторы постигшей страну катастрофы. Не указывается среди них только один – важнейший: отказ от эсхатологической перспективы. Дело даже не в том, что произошел отказ от советской, основанной на марксистском учении, идеологии. Она могла быть заменена и другой идеологией, как это происходило при прежних исторических инверсиях. Причина более глубокая: отказ от эсхатологии, на которой выстраивались все прежние идеологические модели, переход к жизни настоящим. Духовное бытие общества возможно только тогда, когда оно живет либо в прошлом, либо в будущем, либо в прошлом и будущем одновременно. Жить же исключительно в настоящем означает по факту не только отказ от исторического времени, но и перечеркивание сферы духа в его ретроспективе – традиция и перспективе – эсхатология.
Коммунистический проект являлся, прежде всего, проектом антропологическим. Советская антропология вытекала из эсхатологии и была сопряжена с задачей формирования человека будущего – гармонически развитой личности. Построение государства социальной справедливости в СССР было сопряжено с проектом человекостроительства. Новый преображенный духовно человек сможет преодолеть рецидивы буржуазной несправедливости. Человекостроительство являлось главной задачей, по отношению к которой все остальное, включая и экономику, производное. Идея коммунистического преображения человека соотносилась с идеей преображения христианского и брала из нее истоки.
Пока в центре советской идеологии находился проект создания нового человека, СССР с очевидностью побеждал своих идеологических противников. Он побеждал их, прежде всего, в мегаэволюционном плане, представляя собой более высокую ступень социальной эволюции. И новый человек действительно формировался. И этот новый человек действительно побеждал, побеждал по всем направлениям. Популярность коммунистической идеи в первые четыре послеоктябрьские десятилетия была огромной. На этот период приходилась восходящая фаза советского проекта.
Нисходящая началась после того, когда на XXII съезде КПСС была принята новая Программа партии, взявшая ориентир – максимальное удовлетворение потребностей человека[356]. Коммунизм мыслился теперь не столько как общество справедливости, сколько как общество неограниченного потребления. Антропология советского человека была переакцентирована с духовной природы на природу биологическую. В этом виде советский человек уже не отличался от человека буржуазного. Это был эволюционный откат. И вместе с ним коммунистическая идеология в глобальной борьбе за умы и сердца начинает сдавать свои позиции.
Однако апелляция к грядущему коммунизму при Н. С. Хрущеве еще сохранялась. Первый секретарь даже называл конкретные сроки построения коммунистического общества. Сохранению духа эсхатологической инверсии способствовали и космические успехи СССР. Однако процесс энтропии уже начался.
В брежневские годы установка жизни настоящим еще более усиливается. Разлагается элита. Потребительские настроения охватывают комсомол. Впоследствии именно из «комсомольских тусовок» выйдут циники периода первоначального накопления капитала. За фасадом идеократического государства выстраиваются анклавы, культивирующие в повседневной жизни прямо противоположные принципы.
Идеологическое обновление, возвращение к исходным идеалам человекостроительства было возможно. Вместо этого государство в период перестройки двинулось в прямо противоположную сторону, легитимизировав консюмеризм и делегитимизировав идеологию коммунистического будущего. Советский проект был свернут, СССР ликвидирован.
Итог был неутешительный. Человек – консюмерист и конформист не счел необходимым выступить в критический момент в защиту государства.
Советское государство выстраивалось на ценностно-смысловой платформе русской эсхатологии. Утверждаемые им ценности, восходившие к соборным идеалам православной Руси, жизни в проекции грядущего будущего, противопоставлялись ценностям буржуазного мира, жизни настоящим[357]. Обнаруживаются девятнадцать такого рода пар ценностных противопоставлений: