6. Модель «цифрового фашизма», или «цифрового концлагеря»: под предлогом обеспечения безопасности человека установится режим тотального контроля, воспроизводящий всю «оруэллиану»; но это не будет полным свертыванием глобализма, а уровневым распределением допуска в глобальный мир (из бранные – допускаемые к перемещению, использованию экологических ресурсов и большинство – не допускаемое).
7. Модель «сверхглобализма»: глобальные проблемы человечества, сообразно с этой версией, могут быть решены только сообща, для чего будет создан постоянно действующий управленческий орган, Мировое правительство.
8. Модель «Звезда Полынь»: реализация апокалипсического сценария, начинающегося со страшного мора, продолженного установлением власти Антихриста и чипизацией, завершаемого армагеддоном и Страшным судом.
Но, вместе с тем, важны в плане проектирования мирового развития определенные проговоры. Проводимый анализ исходит из условия, что изменения 2020 года не будут полностью отыграны назад и точка невозврата в системных трансформациях пройдена. Ограничительные меры будут, вероятно, ослабляться, ужесточаться вновь, но шаблон реагирования на угрозы был апробирован, и на каждый сопоставимый вызов до́лжно теперь отвечать по аналогии с принятой рецептурой действий.
Таким образом, каждая эпоха в развитии русской историософии создавала своего Антихриста, имевшего мало общего со зверем из Откровения Иоанна Богослова. Казалось бы, ему предначертано прийти из Вавилонии после тысячелетнего царства Христа и утвердить свой престол в Иерусалиме. Русские мыслители, переживавшие апокалипсическое предание как личную драму, связывали сюжет об Антихристе с российским континуумом. России предписывалось либо победить Антихриста, либо его породить, либо и то и другое. Тенденции развития современной мысли позволяют заключить, что легенда об Антихристе будет актуальна и в XXI столетии и что данный идеомиф способен предопределить ход исторического процесса в России.
Заключение
Проведенный анализ подтвердил на фактическом материале исходное положение о парадигмальном характере для русской общественной мысли эсхатологической системы воззрений. Эсхатология составляла основание российского идеологического строительства. Исторически воспроизводимая государственная идеология России являлась модификацией образов Апокалипсиса. Особое значение в этих образах имела идентификация в русской общественной рефлексии фигуры Антихриста. На эту роль определялась целая череда исторических деятелей и неперсонифицированных акторов мировой истории. Фактически каждое поколение в истории России понимало, что оно живет на этапе реализации сюжетной линии Апокалипсиса.
Фактор русской эсхатологии дает основание посмотреть в иных акцентировках на процесс российской истории. Зачастую этот фактор приобретал самостоятельное ключевое значение, задавая соответствующий вектор исторического процесса. Недоучет его при фокусировке объяснительных моделей через экономику, социальные отношения, политику приводил к деформациям в системе причинно-следственных связей в изложении отечественной истории. Ведь та же книжная справа XVII века вряд ли привела к парадигмальному расколу, не будь наложена на эсхатологические ожидания значительной части российского общества.
Апокалипсическая семантика перетолковывалась в русской эсхатологии в направлении определения России (Руси) в качестве ключевого актора эсхатологического нарратива. Она могла выступать и как сила, удерживающая торжество зла, и как новый Иерусалим, в который придет при втором пришествии Мессия, и как страна, породящая Антихриста и ставшая бастионом его власти. Русский эсхатологизм составил, в частности, основание идеологии Третьего Рима. Теократизм русского самодержавия также определялся не столько раскладом социальных сил, как было принято считать в советской историографии, сколько эсхатологическим осмыслением сущности государственной власти.
Несмотря на частичную секуляризацию, эсхатологизм властного дискурса сохранялся и в период Российской империи. В определенные периоды, как, например, при царствовании Николая I, власть пыталась апеллировать к эсхатологическому прочтению актуальных вызовов. Одновременно в связи с секуляризацией государства формируется альтернативная властному дискурсу эсхатология. Она оказалась прежде всего сосредоточена в нишах старообрядческой оппозиции. Особый тип эсхатологической рефлексии имел место в среде русской интеллигенции. Тема Апокалипсиса стала чаще всего в кодированном виде, как у Н. В. Гоголя, осевой линией русской классической литературы.
Эсхатологический характер имела и советская идеология, совместившая европейский социальный утопизм с модификацией русского хилиазма. Советский коммунизм в этом смысле представлял вариант нерелигиозного или квазирелигиозного эсхатологизма. Утрата эсхатологических ориентиров (деэсхатологизация) являлась неучтенным фактором гибели СССР.
Постсоветский период характеризуется, с одной стороны, переориентацией на конъюнктуру времени, что представляет собой, безусловно, разрыв с традицией русской эсхатологии, но с другой – поиском новых семантических линий эсхатологического дискурса. И последняя составляющая с течением времени все более усиливалась, подведя фактически к запросу о выдвижении новой идеологии России с опорой на новую эсхатологию. И без эсхатологии легитимизировать заявляемые властью сегодня ценности государствостроительства, по-видимому, не получится.
Россия как цивилизация возможна только в рефлексии Апокалипсиса. Неэсхатологическая Россия не будет Россией вовсе. Есть, безусловно, цивилизации, апеллирующие к прошлому и продуцируемому им традицией, есть, как цивилизация Запада – к настоящему, но Россия – всегда апеллировала к финалистскому будущему, и в этом ее сила. Русский человек всегда живет в состоянии вызова надвигающегося Армагеддона. Война для него – это последняя битва. Русская / советская мобилизационная система, что принципиально не понимают на Западе, – это не просто мобилизация военно-авторитарными методами, а сбор рати на последнюю битву света и тьмы. И в этом смысле восстановление русской эсхатологии прямо сопряжено с цивилизационным восстановлением России.
Литература
Августин Аврелий. Творения блаженного Августина, епископа Иппонийского: в 8 ч. – Киев: Тип. Г. Т. Корчак-Новицкого, 1901–1915.
Авель (Семенов), иеродиакон, Дроздов А. Ю. Знамение пререкаемо. – М.: Храм Казанской иконы Божией Матери, 2003. – 640 с.
Агапитова Е. В. Фантастический мир И. А. Ефремова: проблематика и поэтика: дис… канд. филол. наук. – Петрозаводск, 2017. – 244 с.
Агурский М. С. Идеология национал-большевизма. – Paris: YMCAPRESS, 1980. – 321 с.
Акутагава Р. Новеллы. – М.: Художественная литература, 1974. – 704 с.
Алексеев В. А. Штурм небес отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. – М.: ИЦ «Россия молодая», 1992. – 304 с.
Алексеева В.И. К. Э. Циолковский. Философия космизма. – М.: Самообразование, 2007. – 320 с.
Амбелен Р. Драмы и секреты истории, 1306–1643. – М.: Прогресс-Академия,1993. – 304 с.
Андреев Д. Роза Мира. Метафилософия истории. – М.: Прометей, 1991. – 288 с.
Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. – М.: Высшая школа, 1995. – 415 с.
Антонов С. А. Тонкая красная линия. Заметки о вампирической парадигме в западной литературе и культуре // «Гость Дракулы» и другие истории о вампирах. – СПб.: Азбука-Классика, 2007. – С. 5–86.
Антощенко А. В. Об эволюции теократического идеала А. В. Карташева // Вече: Альманах русской философии и культуры. – СПб., 1997. – Вып. 9. – С. 71–86.
Арапов А. В. Голем: история мифологического образа // Культура и искусство. – 2013. – № 5. – С. 540–543.
Арвон А. Буддизм. – М.: АСТ; Астрель, 2005. – 161 с.
Арну А. История инквизиции. – Л.: Время, 1926. – 216 с.
Арсеньев А.Е. «Непристойные речи». Глава 9: Последователи Талицкого // Исторический вестник. – 1897. – Август. – С. 390–393.
АрхимандритКиприан (Керн). Антропология св. Григория Паламы. – Париж, 1950. – 444 с.
АрьяШура. Гирлянда Джатак, или Сказания о подвигах Бодхисаттвы. – М.: Восточная литература, 2000. – 368 с.
Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. – М.: Индрик, 1994. – Т. 3. – 840 с.
Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. – М.: Философское общество, 1991. – Т. 1. – 319 c.; Т. 2. – 378 c.; Т. 3. – 471 c.
Багдасарян В.Э. «Война символов»: масонская семиотика в конспирологической интерпретации // Армагеддон. – 1999. – № 4. – С. 7–22.
Багдасарян В. Э. Демонологическая парадигма христианской конспирологии // Армагеддон. – 1999. – № 3. – С. 8–19.
Багдасарян В.Э. «Заговор антихриста» в эсхатологических представлениях русского старообрядчества // Россия: идеи и люди: Сб. научных трудов. – М., 1999. – Вып. 4. – С. 40–55.
Багдасарян В. Э. История общественно-политической мысли России: Учебное пособие. – М.: ИНФРА-М, 2020. – 247 с.
Багдасарян В. Э. Образ Антихриста в русской историософской мысли // Армагеддон: актуальные проблемы истории, философии, культурологии. – М., 1999. – Кн. 1. – С. 3–21.
Багдасарян В.Э., Сулакшин С. С. Высшие ценности российского государства. – М.: Научный эксперт, 2012. – 624 с.
Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. – М.: Правда, 1989. – 622 с.
Бакунин М. А. Избранные сочинения. – М.: Карамзин, 2018. – Т. 2: Кнуто-Германская империя и социальная революция. – 296 с.
Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина: в 22 т. – СПб., 1888– 1 9 1 0.
Бартинян Р. М. Источники для изучения истории павликианского движения. – Ереван: Академия наук Армянской ССР. Институт истории, 1961. – 215 с.