Около каждого из этих вопросов поднимается полемика, и потому мы постараемся нарисовать картину этих новых, смелых попыток провести законы наследственности в толщу самой жизни.
Приведенные выше факты с несомненностью показывают, что законы наследственности проявляются и на человеке. Всякий народ, который хочет сохранить положительные качества своей расы, должен внимательно отнестись к евгеническим течениям. Многие задают вопрос, нужно ли это вмешательство человека? Ведь природа сама заботится об улучшении породы и рано или поздно уничтожит более слабые и более негодные элементы. Мы забываем, однако, о том, что наша цивилизация и культура сохраняют слабых, больных и порочных людей. Между тем статистика показывает, что, именно, эти отрицательные элементы плодятся сильнее и быстрее, чем более здоровые члены общества.
Это постепенное ограничение рождения среди более культурных классов вызывало постепенное преобладание более плохих элементов и в результате приводило к вырождению расы. Зачем же повторять ошибки прошлого? Надо найти способы улучшения расы. Это новое течение мысли, очень близкое к евгенической литературе, носит название расовой гигиены.
Улучшение данного вида homo sapiens можно производить различными путями. Можно вернуться к беспощадному закону природы – уничтожению слабых детей, как это делали спартанцы. По словам поэта Тиртея, тогдашняя культура основывала этот обычай на положении, что слабый «не будет твердым при военной грозе»; но, конечно, этот радикальный способ улучшения породы не всегда действителен; возможны ошибки, и древняя история приводит нам пример, как такой обреченный на смерть спартанский ребенок был случайно спасен и оказался через много лет победителем на олимпийских играх.
Современная культура знает, кроме того, и другие ценности этические, моральные и умственные. И часто в хилом теле таятся могучие духовные силы, способные перевернуть весь свет. Не следует поэтому возвращаться к грубому прошлому. Мы должны сохранить все живые существа, появившиеся на свет. Пусть каждый индивидуум использует жизнь, развивается и наслаждается.
Но общество имеет право и должно следить за процессом размножения. Оно может лишить обладателя порочных свойств, способных передаваться по наследству, права отцовства или материнства.
Сам народ, само государство должно взять это дело в свои руки: у положительной части населения надо всеми мерами увеличивать плодовитость, у менее годных членов общества слегка ограничивать ее, а у подонков общества делать размножение невозможным.
Как? Скажут нам, брак становится под полицейский надзор? Детоводство низводится до грубого животноводства, и по желанию власти назначается брак лучших экземпляров для произведения лучших, породистых производителей? Это просто недоразумение.
И евгеника, и расовая гигиена не могут основываться на принуждении. Надо найти способы, чтобы люди сами добровольно пошли навстречу новому течению, и тогда достоинства самого брака и культурность общества только выиграют.
По предварительному отчету Вагенера, следует считать отрицательными в социальном отношении группами: 1) слабоумных, 2) преступников, 3) эпилептиков, 4) душевнобольных, 5) людей с наклонностью к известным болезням, 6) людей с тяжелыми расстройствами органов чувств, как слепые и глухонемые, 7) уродов разного рода и 8) лиц, требующих за собой ухода.
По отношению ко всем перечисленным группам следует вести ограничительную политику, по отношению к группам высокой квалификации поощрительную.
Противники расовой гигиены говорят, что борьба с размножением малоценного людского материала еще мало обоснована, так как мы не всегда можем предсказать, что выйдет из данного брака. Но они, конечно, будут согласны с тем, что брак лица, хворающего сифилисом (невылеченным), или эпилептика, или слабоумного есть преступление. Запрещение браков не приведет ни к чему, так как если мы помешаем так называемому законному браку, то на смену ему придет незаконный брак, что еще гораздо хуже. Но практика жизни, особенно по американским данным, показывает, что незаконные связи чаще бывают недолговечными и число потомков при них меньше. Поэтому эта мера все-таки имеет все права на проведение в жизнь. Боязнь. Что закон, запрещающий браки, не будет исполняться как раз этими интересующими нас порочными элементами, оказывается необоснованной.
По статистике, обследовавшей внебрачных детей при генеалогиях порочных родов, она составляет до 2,4%, а среди обычного населения не превышает 2-3%.
Противники государственного вмешательства в брачные союзы говорят, что порочные роды все равно вырождаются; но ведь следует вспомнить, какой ценой. Это вырождение рода, часто окончательное, тянется иногда одно-два столетия, создавая сотни убийств, преступлений и т. п.
Запрещение браков уменьшает прирост населения. Этого бояться нечего, потому что закон касается небольшого процента населения.
Наконец, многие полагают, что установленное законодательством запрещение трудно ввести в жизнь, так как всегда найдется возможность обхода такого закона. Трудно говорить об этом сейчас, когда подобное законодательство только еще вводится в жизнь, и то частично, в некоторых американских штатах.
Очевидно, что только тогда, когда само общество дойдет до сознания необходимости вмешательства государства в эту сторону жизни, будет возможна реальная борьба. Понятно, что исключительно принудительные меры не могут дать никаких серьезных результатов.
Центр тяжести должен быть перенесен в плоскость возможно широкого просвещения массы населения относительно этих вопросов и борьбы с целым рядом предрассудков или, точнее, пережитков некоторых старинных представлений.
Чувство некоторых людей возмущается до глубины души этой новой выдумкой Америки. В этом отношении обычно приводятся два основных мотива. Жалко связывать свободный выбор жены или мужа. Но ведь не менее жалко судьбы тех детей, которые явятся плодом брака, недопустимого с точки зрения расовой гигиены. Нам жалко эпилептика, который в промежутках между припадками нормален, но разве не жалко тех ни в чем неповинных детей, к которым (в 75%) перейдет эта болезнь. Нам жалко молодого юношу, который незадолго до брака получил венерическую болезнь и не вылечил ее; но ведь знать, что результатом этого брака будут дети, наверное страдающие болезнью, и разрешить совершить такое преступление с этической точки зрения недопустимо именно тому, в ком сохранилось еще здоровое чувство.
Евгеника и расовая гигиена будто бы нарушают естественные права человека. Но такой подход к этому вопросу нам представляется устаревшим. Право начинается там, где дело идет о приобретении или созидании ценностей, и право отдельного человека не должно угрожать обществу.
Поэтому-то правовая наука давно уже узаконила ограничение свободы душевнобольных и запрещает вступление в брак близким, кровным родственникам. Путь, по которому должно идти законодательство, это – ограждение здоровья будущего поколения. И мы можем теперь сознательно говорить о праве каждого гражданина быть рожденным от здоровых родителей. Это право должно войти в кодекс прав ребенка, который будущее общество выработает на почве тех материалов, которые будут собраны учеными, изучающими евгенику.
Выше мы попытались дать в возможно сжатых чертах ту идеологическую борьбу, которую приходится нам вести со сторонниками прежнего уклада.
Каждая страна вводит в расовую гигиену свои методы. Америка пошла по пути законодательства, признав с правовой точки зрения, что государство в праве прекращать размножение порочных и преступных элементов и ограничивать увеличение населения за счет малоценной части общества.
Европейское законодательство, как было сказано выше, давно уже запрещает браки душевнобольным и слабоумным. 24 штата Америки установили 5 причин запрещения: тупоумие, душевную болезнь, слабоумие, имбецильность и идиотизм. 12 штатов пошли еще дальше и, напр., запрещают браки лицам, которые являются бременем для социальной помощи.
Прямым практическим выводом из этого является требование от лиц, вступающих в законный брак, в числе других документов свидетельства о здоровье (Северная Дакота, Орегон). Заключение брака без такого документа наказуется законом, причем наказание распространяется не только на мужа и жену, но и на лиц, заключивших самый брак. Например, в штате Индиана среди вопросов анкетного листка перед браком и жениху, и невесте предлагается ответить на следующие вопросы: 1) Не было ли данное лицо в течение пяти последних лет в доме призрения или богадельне? 2) Не страдает ли оно эпилепсией, туберкулезом, болезнью половых органов или заразной болезнью? Не страдает ли оно слабоумием, идиотизмом, душевной болезнью или имбецильностью, и не находится ли оно под опекой в виду состояния его душевной болезни?
В Нью-Джерси на подобные же вопросы должны отвечать и свидетели: «Знаете ли вы, что оба вступающие в брак не эпилептики, не хворают душевными болезнями и имбецильностью, и не были ли они на попечении в богадельне или в больнице для душевнобольных»?
В штате Огио прибавляется еще вопрос об употреблении опьяняющих напитков и наркотиков.
За нарушение законов по этому поводу грозит штраф в 1000 долларов или тюремное заключение на 3 года.
Трудно дать оценку практическому значению подобного законодательства потому, что, прежде всего, оно введено сравнительно недавно и далеко не повсеместно. Следовательно, есть опасность, что лица, которые почему-либо не могут заключить браков в данной местности, переедут в другой штат и там сочетаются браком. Наконец, они просто могут ограничиться незаконным сожительством, оставаясь в пределах того же штата. Чиновники, ведающие регистрацией брачных союзов, утверждают довольно единогласно, что моральное, несколько запугивающее действие законов несомненно, и почти не бывает случаев, чтобы заведомо больные лица регистрировались. Но зато общественные деятели единогласно отмечают, что пока реальное значение указанных евгенических законов очень ничтожно. Мы должны приветствовать их