Интересно, насколько дальнобойно оружие альфианина? И где он его прячет?
Двести метров. А этот монстр не так глуп, что занял позицию первым. Может быть, он уже сейчас спокойно целится Его анатомия столь отлична от человеческой, что невозможно понять, что он делает в данный момент. Во всяком случае, он не шевелится Ждет. Как снайпер в засаде?
Сто метров. Все-таки есть шанс, что, пока враг не шевелится, он не опасен. Но что делать, если он выхватит оружие сейчас? Еще слишком далеко…
Семьдесят метров. Приблизительно, конечно. Но наверняка уже можно стрелять. Однако альфианин, похоже, готов подпустить противника поближе — что ж, воспользуемся… У кого крепче нервы?
Все-таки это несправедливо, подумал Джим. Говорили, все решит разум. А выходит, что вовсе не разум, а быстрота реакции и меткость стрельбы. Впрочем, это благодаря разуму он собрал бластер и благодаря разуму знает, в какие места на теле врага стрелять…
Пятьдесят метров. Пора? Враг не двигается, и оружия у него не видно. Еще немного…
Сорок. Надо бить наверняка, только наверняка. И времени целиться не будет. Нет, отсюда не попасть.
Тридцать. Кажется, что сердце вот-вот разорвет грудную клетку.
Двадцать. Может, на таком расстоянии альфианину и оружие не нужно? Может, он плюется ядовитой слюной или чем-то вроде? Эх, надо было получше изучить его анатомию…
«Подходить ближе — безумие, — твердил себе Джим, машинально укорачивая шаг, но все же двигаясь вперед. — Но если я промахнусь, второй шанс выпадет вряд ли».
Шаг. Еще шаг. И еще.
Рука импульсивно рванулась за спину, хватая рукоятку бластера. Ноги спружинили, готовясь бросить тело в сторону, уводя с линии ответного огня. Крик ярости и страха вырвался из груди Джима, в то время как вторая рука уже перехватила ствол и палец давил лунку гашетки.
Серебристая дымка окутала тело альфианина. Защита! Он все же не такой голый, как кажется! Клешня извлекла из-под брюха какой-то предмет — ага, вот и оружие!
Джим перенес огонь на эту клешню, и предмет разлетелся на куски. Альфианин рванулся в сторону, но ствол бластера разворачивался следом за ним. И серебристая дымка начала тускнеть. Альфианин понял, что ему не убежать, и бросился прямо на Джима. Землянин попятился, не переставая стрелять. Дымка исчезла совсем. Получай! Получай, тварь!..
Суставчатые конечности подогнулись, и грузное тело рухнуло в песок у ног Джима. Но страшные клешни и щупальца-пасти все еще тянулись к землянину. Бластер выплюнул последние сгустки энергии. Только тут Хоппер почувствовал боль от ожога в руке, державшей раскалившийся ствол.
Бесформенная груда мяса истекала кровью. Последнее неперерубленное щупальце приподнялось, щелкнуло зубами и бессильно вытянулось на песке. Альфианин был мертв.
Джим отшвырнул бесполезный уже бластер и поднял лицо к серым небесам.
— Я выиграл!!! — ликующе закричал он, раскинув руки.
— Ты проиграл, — ответил спокойный голос.
— Ч…что? — поперхнулся землянин.
— Ваша раса — раса прирожденных убийц. Ваш основной метод действия — насилие. Ваша цивилизация несет угрозу космосу и должна быть уничтожена.
— А альфиане?!
— Альфиане будут свободно развиваться.
— Но… это же нечестно! Он тоже пытался убить меня!
— Нет. С самого начала и вплоть до последнего момента он пытался наладить с тобой контакт. Его насильственные действия были лишь защитой.
— Но вы же сами!.. Вы сами сказали, что я должен его убить!
— Ничего подобного. Тебе и альфианину был прочитан один и тот же текст. Не наша вина, что в вашем языке слово «поединок» имеет именно такой оттенок. Это лишь закономерный показатель агрессивности вашей расы. В нашем тексте ничего не говорилось о необходимости убийства и вообще насилия.
— Вы говорили, что между нами и альфианами будет война!
— Мы говорили — если будет война.
— А если бы мы смогли с ним договориться? Кто бы тогда проиграл?
— Никто бы не проиграл. Вы бы оба выиграли. Ваши цивилизации доказали бы, что смогут жить в мире друг с другом.
— Вы грязные ублюдки! — закричал Хоппер сквозь слезы, колотя кулаками по песку. — Такие правильные, да? Чем вы лучше нас?! Вы собираетесь убить шесть миллиардов разумных сузществ!
— Опять ты за свое. Речь шла об уничтожении вашей цивилизации, а не об убийстве. Вы будете возвращены в животное состояние.
— Мы эволюционируем, — сказал Хоппер с ненавистью. — Мы эволюционируем снова!
— Возможно, — равнодушно согласился голос. — К этому времени альфиане уже колонизуют вашу планету У нас есть все основания считать, что они разумно распорядятся вашим дальнейшим развитием.
Роман Афанасьев
Между землей и небом
Лифт все не ехал. Игорь глянул на часы — так и есть. Опаздывает. Светка, наверно, уже вышла из дома и бредет к метро. А ему еще билеты покупать. Позвонить, сказать, что опоздает? Нет. И потом, он еще может успеть. Придется, конечно, заложить большой крюк — на метро сначала спуститься до кольца, потом перебраться на соседнюю ветку и еще вверх пару остановок, но все равно так быстрее, чем на автобусе. Ходят они плохо, на дорогах пробки, да и народу полно — воскресенье. Это только кажется, что напрямик быстрее. Ничего подобного. Вот если поймать тачку — такси или частника, — тогда быстро доберешься Но на такси нет денег. Лучше рискнуть, а после сеанса купить Светке большую красную розу на длинной ножке — она такие обожает.
Игорь прислушался. Этажом ниже голосил мелкий ребятенок, а дверцы лифта глухо стучали, пытаясь прожевать детскую коляску. Зло ткнув пальцем в красный глаз кнопки, Игорь посмотрел на лестницу. Потом на лифт. И застучал каблуками по ступенькам, решив, что так выйдет быстрее.
Он опаздывал, жутко опаздывал. Некрасиво. Беспардонно. Конечно, Светка не обидится. И ничего не скажет. Выслушает все оправдания и кивнет. Но огонек в ее зеленых глазах потухнет, вечер будет испорчен, и Игорь никогда себе этого не простит. Только не сегодня. А такси… Подкатить бы с шиком-блеском, выбраться с заднего сиденья с букетом алых роз, небрежно ступить в московскую лужу лакированным итальянским ботинком, запахнуть черное пальто…
Не в этой жизни. Институт давно позади, работа есть, он не голодает, слава богу. Но больше ничего нет и не предвидится. Ситро, метро и домино — вот что его ждет в ближайшем будущем. И Светку. Если только она согласится. И если он, Игорь Петрович Бортников, конь пернатый, не опоздает к началу сеанса.
Из подъезда Игорь выбежал, как из вражеского окружения вырвался, — отчаянно топоча, не видя пути. Распахнул дверь и тут же шарахнулся в сторону, едва не сбив Марьванну со второго этажа. Та буркнула вслед что-то грубое, про молодежь, но Игорь был уже далеко.
Он выбегал со двора, когда ему навстречу вывернулась белая «шестерка». Игорь отпрыгнул, завизжали тормоза, и машина встала. Бортников собрался обматерить водилу, но тот выглянул из окна, и Игорь сдержался. Он сразу его узнал — Славка Седов по кличке Седой Вообще-то он жил в соседнем дворе, но было время, когда они тусовались в одной компании. Потом дорожки разошлись. Никогда особо не общались, как-то не находилось общих тем. Кстати, и со Светкой Левыкиной он познакомился на одной из тех старых вечеринок… Светка!
— Привет, — выдохнул Игорь. — Слав, подкинь до зеленой ветки, а? Опаздываю.
Славик окинул Бортникова тяжелым взглядом, покачал головой, собираясь отказать. Но вдруг передумал. Поджал губы, кивнул:
— Садись.
Игорь устроился на заднем сиденье и, когда машина тронулась, блаженно вытянул ноги. Все устроилось как нельзя лучше. Успеет и билеты купить, и Светку встретить. Еще бы лакированные ботинки…
Бортников запустил руку в карман, достал кошелек и окинул тоскливым взглядом скудную наличность. Самое тяжелое время — эта зарплата уже кончается, а следующая еще через неделю только. Хватит на кино и на цветок. И пожевать чего-нибудь в забегаловке. Или…
Игорь задумчиво глянул на русый затылок Славика. Тот молчал, не желая, видно, общаться с нежданным пассажиром. А может, у него денег занять? Нет, пожалуй, не стоит — вон, сидит недовольный, дуется. Ну и пес с ним. С зарплаты пивом угостить — ив расчете.
Погрузившись в размышления о том, где достать денег, Игорь не заметил, как Славик начал тихо бубнить. Даже не понял, что к нему обращаются. И только когда окликнули по имени, очнулся.
— А? — спросил он. — Чего?
Славик глянул на него в зеркало заднего вида и сразу же отвел взгляд.
— К Светке? — хрипло спросил он.
— Ага, — отозвался Игорь и глянул в окно.
Ехали они по глухим закоулкам, мимо старых обшарпанных пятиэтажек. Похоже, Седов выбрал уж очень короткий путь — через дворы. Но это Игоря только обрадовало — так быстрее.
— А я к тебе ехал, — признался Славик.
— Ко мне? — удивился Игорь. — Зачем?
— Поговорить. Давно собирался, да как-то времени не было.
Бортников повернулся и снова глянул на затылок Седого — белобрысый, коротко стриженный затылок. Вот это номер. Неужели этот гад когда-то к Светке подбивал клинья? Может, гулял с ней? Да нет, она бы рассказала. Влюблен безответно? Устроит сцену ревности? А, черт, как не вовремя…
— Ты слышал про творцов? — спросил Седов, аккуратно объезжая «БМВ», брошенную почти на середине улицы.
— Что? — удивился Бортников.
— Люди делятся на творцов и разрушителей. Тебе не рассказывали?
— Нет.
— Ладно. Придется мне. Люди делятся на тех, кто творит, и тех, кто разрушает. Они друг друга уравновешивают, но иногда какая-то сторона берет верх.
— Это черти и ангелы, что ли? — спросил Игорь, пытаясь понять, куда клонит Седой.
— Нет, что ты! — запротестовал тот. — Это обычные люди. Они ни о чем не знают. Понимаешь, вот живет человек. И вокруг него все хорошо: знакомые счастливы, цветы растут, месяцами без воды не вянут, у собаки все болячки проходят. Устраивается такой человек на работу в компанию — хоть дворником, — и она начинает процветать. Все у него получается, все складывается как надо. Часто такие люди пишут стихи, рисуют картины, лепят что-нибудь. Или музыку сочиняют. Они — творцы. Приносят в мир нечто новое, так или иначе.