Свет
Саше и Анюте
То был совсем юный мир — пронизанный мягким сиянием, загадочный, влекущий.
В долине царила предутренняя тишина, полнящаяся сладким шорохом растущей травы. Деревья стремили к небу стройные ветви в ожидании близящейся зари. Скоро, совсем скоро настанет пора цветения, когда воссияют долы.
У самого горизонта виднелась гряда невысоких гор. Меж двумя вершинами сияла, как драгоценность, огромная звезда.
Эарендиль гордо расправил крылья навстречу небесному оку, ловя драгоценные капли чистого Света.
Он двигался — плавно и невесомо, но притом стремительно, как подобает высокородному, — по шелестящей траве, наслаждаясь ранней свежестью. Ночь покидала дол, наступало время утреннего непокоя.
Да, тут все было молодо. Звездный народ пришел сюда недавно — если мерить часами вечности, ходом светил. Всего сто двадцать тысяч оборотов назад над этим миром, как и над мириадами иных, раздралась Темная Завеса, и пращуры Эарендиля снизошли в сумрачные обители, не знавшие Света. Иные были вовсе необитаемы, иные — отмечены печатью странной, уродливой жизни. Некоторые нуждались лишь в прикосновении Света, чтобы расцвести. Другие потребовали труда — тяжелые планеты, окутанные ядовитыми облаками, неприветливо встречали посланцев Сердца Мира. Некоторые же склонились под руку звездных насельников лишь после жестоких сражений с темной нежитью, скрывавшейся доселе под Завесой.
Но ныне все миры были свободны и безопасны. Вольный странник ничего не боялся. Он восторженно озирал незнакомый простор, стремясь запечатлеть его в памяти — ибо вряд ли когда его еще занесет в края, столь далекие от Срединных пределов обитаемой Вселенной.
Эарендиль знал: пройдет время странствий. Он окрепнет телом и духом, станет сильным и мудрым. Несомненно, его ждет блестящее будущее — там, в цитадели, в Сердце Миров, откуда звездный народ начал свое восхождение. Принадлежавший по праву рождения к избранным, к славнейшему роду Сияющих, он полон был решимости завоевать достойное место в чреде знаменитых предков. Он ждал, когда наступит его черед, без страха и нетерпения, как дерево, ждущее плода.
Покамест же он путешествовал по Вселенной, влекомый желанием видеть многое — и вечной спутницей избытка сил, тоской по несбыточному.
Что-то остановило его. Равнинную гладь нарушало нечто чужеродное. То, чему не должно быть места здесь, в царстве покоя.
Присмотревшись внимательнее, путешественник понял, что смутило его.
Покойную гладь травяного моря нарушала неуместно правильная линия. Средь зарослей чернел широкий круг, уже почти стершийся, но все еще сохранивший первоначальные очертания.
Руины, напомнил себе Эарендиль странное слово. Древние руины.
Когда-то — быть может, в незапамятные времена — здесь возвышались чертоги Темных. Сокрушенные, но все же не до конца стертые с лика этой земли.
Темные… О войнах с нежитью Эарендиль знал только по легендам и рассказам старших. Говорили об этом неохотно, ибо в тех битвах звездный народ стяжал мало чести.
Напрягая память, звездный путешественник вспомнил немногое.
Судя по легендам, смутным и неясным, Темные были отвратительными полупрозрачными тварями. Обитали они среди плесени и испарений. Сутью их жалкого и страшного бытия было убийство: они непрерывно истребляли друг друга, в основном — из-за каких-то различий между собой.
Нападали они и на первых Светлых, явившихся в их миры, и поначалу им даже сопутствовала удача. Но когда звездный народ обнажил оружие, нежить оказалась не столь уж опасным противником. Дети тьмы, они не выносили Света — самого обычного Света звезд Сердца Мира. Он пронзал их мерзкие тела насквозь, до самых глубин — а этого они вынести не могли. Поэтому они прятались в подземных укрывищах, но Свет настигал их повсюду, и, по мере того как застарелая тьма рассеивалась, Темные вымирали.
Ныне Темных и вовсе не осталось. Некоторые об этом сожалели: ходили слухи, что обитатели тьмы владели ценными тайнами — в том числе и умением продлевать себе жизнь сверх всяких пределов. Поговаривали и о какой-то волшбе, которую нежить пыталась обращать против Света, и не всегда безуспешно.
Все это было путано и непонятно. Зато повсеместным было отвращение к этим существам, низким и подлым. Неудивительно, что первым желанием Эарендиля было поскорее свернуть в сторону от нечистого места.
Но потом его охватило любопытство. В развалинах могли скрываться какие-то секреты. Загадочные надписи и предметы, находимые в таких местах, ценились знатоками древностей, и он мог отыскать их. Так или иначе, пройти мимо было бы слишком просто. И что с того, если он подарит этому месту немного времени — которого у него вдосталь?
Звездный гость сосредоточился и напряг проницающую силу сердца.
Небо изогнулось, открываясь внутрь и обретая глубину. Далекие холмы оборотились тенями, обнажая глубокие корни свои, подтачиваемые подним огнем. Под ногами поплыла земля, сделавшись полупрозрачной, разверзая темную бездну. В ней тянулись каменные жилы, серебрились рудные нити, пересекающие полупрозрачные бездны пустой породы.
И среди этих переплетений темнел разрез — прямой и длинный, уходящий вниз, в самые глубины.
— Здравствуй, незнакомец, — прошелестело откуда-то снизу.
Голос был бесплотен и очень тих — тише шороха растущей травы, но Эарендиль его слышал явственно, как будто он раздавался внутри его существа.
— Не пугайся, — дохнуло из глубин. — Мы не можем причинить вреда…
— Кто вы? — спросил звездный странник, пытаясь уловить путь голоса. — Назовите себя и покажитесь мне… если не боитесь, — добавил он, выпрямляя крылья.
— Сожалею, но мы неспособны этого сделать, — ответил все тот же бесплотный голос, говорящий словно изнутри. — Мы не можем выйти на поверхность.
Темная волна страха ударила в сердце Эарендиля — и откатилась прочь, сметенная жаркой волной гнева.
— Не вы ли твари, боящиеся Света? — переспросил он презрительно и гордо. — Я думал, этот мир чист.
— Скорее всего, ты прав, — ответило бесплотное нечто. — Наверху уже очень давно нет нам подобных, а другие убежища разрушены. Нас всего двое. Один из нас умирает, а другой тоже скоро умрет вслед за первым.
— Где вы прячетесь? — уточнил звездный гость, напрягая зрение сердца.
— Внизу под тобой, очень глубоко, — отозвался голос. — То, что снаружи, — это остатки входа. Отсюда вниз идет путь к убежищу. Но мы не можем подняться к тебе — а ты не можешь спуститься к нам. Для тебя этот проход слишком узок. К тому же, — в голосе было что-то непонятное, как будто слова имели двойной смысл, — тут несколько неуютно и очень темно.
— Как вы видите меня? — удивился Эарендиль. — И как вы разговариваете со мной, если и в самом деле прячетесь внизу?
— У нас… прости, но в твоем уме нет соответствующего понятия, — запнулся голос. — Скажем так: у нас есть некий орган, но не живой, а созданный трудом, как дом или дорога. Он позволяет читать мысли и передавать их вовне. На самом деле мы не разговариваем. Я передаю тебе то, что я думаю, и гляжу в твою душу, в то место, где рождаются слова. При помощи другого орудия я вижу то, что происходит на поверхности.
— Что это за вещи и как они действуют? — Гость снова почувствовал любопытство. — Я слышал о тайнах, которые скрывают Темные. Это одна из них?
— Я и сам не знаю, как это устроено. Но даже если бы знал, — в бесплотном голосе послышалось искренняя печаль, — то не смог бы тебе объяснить, ибо тебе нечем понять это. У вашего народа нет таких вещей. Насколько нам известно, вы не любите сложные вещи, и у вас нет стремления их делать. Наши знания для вас бесполезны. Как и ваши для нас. Спроси о чем-нибудь другом.
— Стоит ли тратить на вас время? — бросил раздосадованный путешественник.
— Не знаю, — в доносящемся ниоткуда голосе послышалось нечто вроде усталого сожаления. — Во всяком случае, вряд ли я порадую тебя свежими новостями. Ты — первый, кто посетил эти места с незапамятных времен. У нас уже десять тысяч оборотов не было собеседников…
— Десять тысяч оборотов? — У пораженного Эарендиля это вырывалось помимо воли. — Вы всю жизнь провели в этой норе?
— Примерно так, — ответили снизу. — Я — тот, кто говорит с тобой, — родился здесь, в убежище. Другой когда-то жил на поверхности, но очень давно ушел вниз. Я нашел его здесь случайно, и с тех пор это мой единственный друг. К сожалению, мы редко общаемся в последнее время. Он очень стар и нуждается в отдыхе.
— Что, один из вас жил на поверхности? — не понял звездный странник. — Но вы же боитесь Света?
— Да. Просто… — Опять запинка. — Он появился на свет очень, очень давно. Сам я живу тридцать семь тысяч оборотов, но моя жизнь уже на исходе. Зато он живет вот уже пятьсот тысяч оборотов и мог бы еще, но его жизнь во мне. Когда я умру, он недолго протянет.
Пораженный Эарендиль замолчал. Слухи, похоже, оказались правдой — Темные и в самом деле владели секретом долгожительства. Но вряд ли они поделятся со своим врагом, с горечью подумал он.
— Расскажи о себе, — попросил голос. — Кто ты? Что делаешь здесь?
— Я — сын звездного народа, — гордо сказал звездный гость, — родом из Сердца Мира. Мое имя — Эарендиль, что значит Сияющая Звезда, — он приободрился, говоря о себе, — и я одиннадцатый потомок основателя рода. Как то подобает в моем возрасте, я путешествую, чтобы наполнить ум впечатлениями. Я уже прожил три тысячи оборотов, — добавил он гордо.
— Действительно, цветущий возраст, — в далеком голосе опять послышалось непонятное, как будто бы сказанное означало не совсем то, что оно значило. — Прости, но у нас это считалось ранним детством. Но вы быстро взрослеете, дети звезд. Правда, и рано уходите.
— Если вы и впрямь сожалеете об этом, сообщите нам секрет долгой жизни, — сказал Эарендиль.
— При всем уважении к вашей замечательной расе, — и опять в уме возникло то же ощущение, будто слова не совпадают сами с собой и как бы указывают на что-то другое, не на то, что сказано, — никто из вас не может жить долго. Ибо вас убивает то же, что и нас, только медленнее.