– Комбез хочешь? Погоди, доберемся до моей берлоги, найдем тебе что-нибудь. Ты не беспокойся, милый, голый мужик в моей компании – обычное дело. Парень в ответ тоже улыбнулся, но так смешно и неуверенно, словно делал это в первый раз.
– Как же мне тебя назвать? – задумалась женщина – О! Давай-ка ты будешь Инеем? Иней, идет?
– Иней, – повторил незнакомец, – Иней…
Из черного зева склада показался большой карго-фрейм. Внутри фрейма крохотным подобием желтого великана разместился старший причальщик Назимов. Здоровенный, дородный мужчина – одна борода чего стоит! – выглядел маленьким и хрупким на фоне могучего карго. Но ведь фрейм не более чем безмозглая оболочка, машина, созданная человеком для облегчения жизни. Первые дни в портовом городке Иней никак не мог разобраться в этом. Потом понял – люди вообще не менялись. Они могли похудеть или поправиться, старились и сбривали волосы, но это все была чепуха по сравнению с эволюцией несвершенных. Зато к услугам людей было множество хитрых устройств.
Назимов между тем протопал к трапу, захватил манипуляторами фрейма здоровенный контейнер и встал на грузовой эскалатор, ведущий в чрево корабля.
– Чо застыл, браток? Кроет с похмела? – это Старичок, младший причальщик. Настоящего имени Иней не знал. За работой старичок любил задавать много вопросов. Но все они были пустые и не вели к настоящему разговору. В ответ можно было промолчать или ответить одной из стандартных фраз.
– Да, перебрал вчера чутка, – этот диалог Иней наблюдал со стороны, когда Старичок говорил с другим грузчиком и выучил все слова наизусть. Сейчас нужно говорить медленно, с ленцой, ухмыльнуться, потереть рукой шею. Язык людей давался ему легко. Он не учил, а словно вспоминал слова. То же самое было с буквами.
– Понимаю, браток, тяжко. Но работа не ждет, – закивал Старичок, получив правильный ответ. – Прыгай в погрузчик и дуй во-он за теми желтыми баками.
– Уже иду, – Иней направился к машине.
В понимании грузчиков Иней был нормальным мужиком. Малость тормозным, но нормальным. Для достижения этого почетного статуса нужно было не много – выполнять задания причальщиков, говорить, как они, и не выделяться.
Совершенствовались люди очень странно, прирастая не шипами и панцирями, а вещами. Вещи можно было купить за кредиты. Кредиты – заработать или украсть. Грузчики не раз обсуждали новые вещи своего начальства, с восхищением и завистью восклицая «Ты смотри, сколько украл!» Правда, сами сплетники воровать отчего-то не решались. Поговаривали, что младший причальщик в молодости крутил дела, но потом отсидел в астероидном цугундере и больше не пылит. Некоторые со сладкой тоской в голосе прибавляли, что Старичок жизнь себе поломал, а мог бы… Что мог бы причальщик, никто так и не сказал. Иней как-то раз спросил Старичка, чего тот хочет добиться в жизни. Старичок сначала заржал, а потом посерьезнел и проворчал, что у старшего причальщика зарплата во-он какая, а он, Старичок, крутится, как тритон на вертеле, и не может себе даже приличный головизор купить. Вот будь у него бабла побольше, он бы тогда – ух! И пиво бы пил не в галимом баре для дальнобоев, а в приличном кабаке вроде Лампасов или Морли Мен.
И тогда Иней понял, что Старичок – свершенный, только слабый, недоразвившийся. На Берегу ксеноморфов его бы просто убили ради новых свойств. Однако люди не убивали своих неудачников. Они их использовали.
Вечером Иней покинул причалы и пошел шататься по узким улочкам поселка. Вокруг тлела и пузырилась непонятная человеческая жизнь. Дети играли с ловчим лемуром, пожилой мужчина ковырялся в стареньком мобиле. На крыше кто-то жарил тритонов, и вдоль улицы плыл ароматный сизый дым.
В конце улицы на пустыре возвышалась белая метеорологическая вышка. На ее вершине тревожным рубиновым глазом вспыхивал аварийный маячок.
Иней обошел строение, шагнул к самой стене башни и приложил руки к прохладному одолитовому кожуху. Изменения давались ему все хуже. Вызывали сильную боль. То ли человеческое тело препятствовало перестройке, то ли близился срок, когда свершение завершится и он останется в том образе, которого успел достичь. Это его никак не устраивало.
В квартире Бренди был старенький компьютер, но и его хватало, чтобы увидеть, как живут люди на внутренних мирах. Их вещи были великолепны! Вот цель для свершения!
Иней сосредоточился, формируя присоски и твердые, как камень, крючки на подушечках пальцев. Получилось! Он отер рукавом пот со лба, заставил кровь быстрее бежать по венам и ловко полез вверх по стене. На вершине башни был небольшой металлический помост. Иней осторожно перебрался на площадку, присел на решетчатую панель, свесив ноги за ограждение, и смотрел, как проявляются в вечернем небе ярчайшие звезды в Крыле Махаона. Алая Розетта, серебристая Сесиль и голубая Кай.
Откуда-то он знал их названия, и еще других, больших и малых. Космос восхищал, привлекал и в то же время таил угрозу. Иней чувствовал, что эта опасность как-то связана с поглощенным. Кто он был? Путешественник, искатель приключений или преступник, не пожелавший открыто садиться на космодром? И еще был зеленый луч… Иней как-то спросил охранника в порту, есть ли у него такое оружие. Тот отрицательно покачал головой. «Нет, парень, у нас в ходу только метатели. Ручные лучевики – технология внутренних миров. Говорят, их выпускают только по особому заказу и преподносят членам Лиги планет в дар за особые заслуги».
Тяжкий, низкий гул вывел Инея из задумчивости. В россыпи взлетных огней над космодромом восходил грузовик. Вот двигатели заработали в полную силу. Над поселком пронесся теплый ветер. Башня затряслась под напором освобожденной мощи. Корабль – вот что ему нужно! Это ли не шаг по пути людского свершения? Но ведь корабль уже есть! До него нужно только добраться. Сделать это не так просто, можно попасть на закуску к свершенным. А потом нужно еще как-то зайти внутрь.
Когда стемнело, Иней вернулся домой. Хозяйки на месте не было. Только плыл по комнате резкий дурманящий запах духов, которые Бренди называла «абордажные». Он сразу прошел к визору, включился в сеть и принялся изучать модели кораблей, читать о звездных перелетах и освоении космоса.
Периферия развивалась благодаря деятельности множества частных компаний. Они торговали тем и этим, забредали и на внутренний рынок.
Но кроме торговли было в людях еще что-то неуловимое, странное. Желание идти дальше. В неизвестность, к страхам и безмолвию, заполняя его своей смешной, суетливой жизнью. Тут Иней неожиданно понял: вся совокупность людей на всех планетах, их неуемное движение вовне – это тоже свершение. Огромное, неохватное, растянутое на тысячелетия. Осознав это, он заплакал.
Бренди пришла под утро. От женщины пахло потом и алкоголем. Волосы спутались, на щеках проступили темные пятна.
– Иней! Иней, черт тебя дери, дай мамочке воды! Опять пялился в компьютер всю ночь?
Иней налил в стакан воды и передал Бренди. Она жадно осушила его, откашлялась, сплюнула и попросила еще. Потом ходила по комнате, материлась, ругая незнамо кого, без цели поднимала и бросала вещи. Обычно Бренди быстро успокаивалась и ложилась спать, но сегодня что-то было не так.
Наконец, она села на краешек табурета и разрыдалась, уткнув локти в колени, обтянутые сеткой чулок.
– Один клиент! За всю ночь один чертов клиент! И тот согласился только за полцены. Я старая! Уродливая старуха-давалка! Иней, сынок, скажи, я – старая?
– Старая? – неуверенно переспросил Иней.
– Что? Да как ты смеешь, неблагодарный! – Бренди вскочила, бросилась на него, залепила пощечину. Иней с любопытством и недоумением следил за ее гневом.
– Это я-то старая? Да, старая! Ну и что с того? В Веселой гавани любой кобель был моим! Они мимо пройти не могли. Ясно тебе? Вам, мужикам, много не нужно… – Она странно посмотрела на него, подошла вплотную, так что запах алкоголя многократно усилился, принялась расстегивать коричневый комбинезон грузчика. – Ты ведь тоже такой, да? Ты ведь тоже… – рука Бренди скользнула вниз. Она мяла и массировала, массировала и мяла.
Это длилось, и длилось, и длилось, покуда на кровати не осталось живого места. Бренди лежала неподвижно и смотрела на желтоватый в трещинах потолок.
– Боже, – наконец простонала она, – я и не знала, что так бывает. Трахалась чаще, чем сморкалась, и не знала. Откуда… Откуда ты взялся на мою голову?
Иней махнул рукой в направлении скал. Однако женщина истолковала его жест иначе.
– С неба? Конечно, ты с неба. Откуда бы еще? В этой дыре ничего хорошего родиться не может. Я ведь местная, знаешь. Дерьмо к дерьму. Грязь к грязи. Так ведь положено, да? Но ты… ты – другое дело. Идеальный мужчина, – она погладила его по щеке. – Совершенство!
– Совершенство? Так и сказала? – Старичок ухмыльнулся и покачал головой. – Вот что я тебе скажу, братишка, бабам верить нельзя! Они не то чтобы врут, понимаешь? Просто думают наизнанку. Вот сегодня ты – совершенство, а завтра – неблагодарная скотина с низкой зарплатой. Помяни мое слово. Так и будет.
После обеда все двигались медленно. Многих одолевала сонливость. Иней, разъезжая вдоль причалов на своем погрузчике, видел в тени под днищем корабля, как укрылись от жары техники. Им нужно управлять манипуляторами ремонтного фрейма, чинить поврежденный стабилизатор. Но нет – расслабились. Отсоединенная от корпуса, изогнутая стойка уже висит в железных лапах фрейма, но дело не идет.
Разглядывая техников, Иней слегка замешкался и чуть не снес конторку экспедитора, однако в последний момент успел выправить неуклюжий погрузчик.
– Вы опоздали, – сразу же заявил экспедитор, – вот журнал несоответствий, распишитесь и укажите свой трудовой номер.
– Погоди-погоди. Чего пылишь, Робертыч? – к ним подошел Старичок. – Парень только заступил, да и обед едва закончился. Все доставлено, груз в порядке. Давай по-людски, друг?