Оставались главные участники торжества. Антон подключил ультразвуковые свистки, выставил частоту в сотню килогерц и включил. Специальный микрофон показал, что все работает в штатном режиме. Антону стало вдруг крайне неуютно. Он решил, что это из-за ультразвука, и выключил генератор.
Но чувство не пропадало.
Вакатов тем временем закончил обивку соседней комнаты звукоизоляцией и теперь обозревал заваленную аппаратурой комнату.
– Ерунда все это, – сказал он вдруг. – Не сработает.
– Сработает, – ответил Антон. – Знаешь почему? Потому что мне очень не по себе сейчас.
Вакатов посмотрел непонимающе.
– Я видел несколько раз, – продолжил тот, – как Вселенная меняла свои законы для того, чтобы пойти навстречу людям. И каждый раз я понимал, что мы ничего не знаем. Вообще ничего. Мы слепые, глухие, тупые котята, которые пытаются барахтаться в луже грязи. И вдруг мы оказываемся в тепле у блюдца с молоком. Это страшно. Если хоть чуть-чуть задуматься об этом. Для котенка это непознаваемо. А мы ведь даже не котята. Мы – атомы. Мы – ничто!
Валера склонил голову.
– Странно ты мотивируешь людей, – сказал он. – Но действенно. А это все барахло централизованно вон там включается?
Антон кивнул, показал ему микрофон и спросил:
– Не возражаешь?
– Это зачем?
– Хочу подключить, послушать, что здесь будет происходить. С безопасного расстояния, если можно. Присутствовать, прости, не очень хочу. Вдруг действительно аннигиляция.
– Продолжаешь мотивировать? Конечно, хуже не будет.
Антон ушел от Вакатова, когда уже начинало темнеть. Примерно часа за два до «проверяющих». Он решил пройтись домой пешком и был уже на полпути, когда в наушниках раздался топот ног и стук грубо открытой двери. А затем они вдруг взорвались стеной шума.
Десятки динамиков скрипели, визжали, тарахтели. Все эти звуки постепенно разбередили принесенные Антоном камертоны. Волны множились, отражались от панелей, метались по всему пространству квартиры, бились в стекла, в стены, в уши. Показалось, что вошедшие прокричали что-то, но слов было не разобрать.
Потом у кого-то не выдержали нервы. Раздались первые выстрелы. Они будто сорвали лавину – мгновенно поднялась сплошная пальба, превратив и так бешеную какофонию в абсолютный первородный хаос.
В этот момент случилось много событий в одном месте. Очень много. Антон вдруг явственно представил себе, как мириады хрононов разбирают события, растаскивают их, одно за другим, накатывающие волны звуков, движения пуль, разлетающиеся осколки стекол. И ни один из них не успевает добраться до соседней комнаты, в которой ничего не происходило. Ни один.
Стрельба в трубке резко прекратилась. Некоторое время стояла полная тишина, особенно пугающая после столь оглушительного шума. Кто-то невнятно и вопросительно выругался. Затем Антон услышал, как кто-то крутит телефонный диск.
– Мы на Захарьевской… – вскоре послышалось в наушниках. – В смысле?.. Тьфу ты, блин! Ну ты даешь, блин! Уходим, парни!
Через мгновение по лестнице затопало несколько пар сапог, и все стихло.
Антон стянул наушники, с удивлением посмотрел на них. Неужели микрофон забыл отключить? Не может быть такого. И потом, у него уже пару месяцев дел не было. Кто-то на его частоту случайно настроил передатчик? Ничего себе совпадение. Надо будет проверить.
Он поднялся в квартиру. Артемка тотчас прибежал, уже в пижаме, и тут же залез на шею, хохоча.
– Раздевайся, – сказала Настя. – Сырники будешь? Что-то ты припозднился сегодня. А ты марш спать! – скомандовала она сыну.
Артемка показал язык, но с отца слез и убежал в детскую. Антон прошел на кухню, мысленно отметив по дороге уходящий в глубину спальни телефонный провод, – Агата снова болтала с подружкой. Все было как всегда.
В его голове неотступно вертелась странная мысль, и он не мог вспомнить, откуда она взялась. Она повторялась снова и снова, как будто это было что-то важное. Но что она означала, и означала ли вообще, понять было невозможно. По сути, это была сущая бессмыслица.
Ахилл догнал черепаху.
Квантор существования.
Санкт-Петербург, 2015, ноябрь
– Я ничего не понял, – виновато сказал Серега.
– Немудрено, – сказал дед. – Я тоже не до конца это понимаю. Но больше всего меня беспокоит другое. Эту историю, про Ахилла и черепаху, я от кого-то услышал. А вот от кого – не помню.
– Ну так я тоже не помню, кто мне что сказал. А я ведь моложе! – важно сказал внук.
– Ты – другое дело. А я вот привык помнить абсолютно все, что со мной случалось. Но вот этого – не помню. И мне это очень не нравится.
Серега вежливо вздохнул. Дед часто забывал даже, что где лежит, а теперь вдруг сокрушается. Но вслух внук решил этого не говорить.
– То есть вот эта фигулина – хронон? – уточнил он.
– Это не фигулина, а тета-ноль! Да, я думаю, что это он.
– А это?
– Это, как тут многие написали, действительно квантор существования.
– Вот так просто? – разочарованно протянул Серега.
– Просто, да не совсем. Во-первых, видишь восклицательный знак? Он там не зря. А во-вторых… Вот тебе третья загадка – как ты думаешь, почему вампиры не отражаются в зеркалах?
Квантор существования. Липецк, 2006, март.
Антон в Зеркале Вампиров, естественно, не отражался.
Это был аттракцион, инсталляция в Молодежном парке. Рама с отполированным стеклом, поставленная в центре небольшой открытой площадки. Вокруг нее сновали симметрично навстречу друг другу два небольших паровозика и вертелись над ними некие светящиеся конструкции – так, чтобы создавалась иллюзия, будто бы ты смотришь в зеркало.
Популярностью аттракцион не пользовался. Иллюзия была так себе. Один раз посмотрев в Зеркало, большинство людей теряли к нему интерес. Антон же любил приходить сюда, представить мир, в котором его нет. Кроме того, в его голове зрела идея – пригласить в этот парк одну женщину.
Вернее, даже двух.
В Липецк Антону пришлось переехать по контракту, почти на год. С оперативной работы он вот уже года три как ушел и теперь консультировал, экзаменовал молодежь. А несколько месяцев назад умерла Настя – оторвался тромб, – и, чтобы заполнить пустоту, он окунулся в службу с головой, требуя самые масштабные и длительные проекты. Опять же, у Агаты недавно родился Сережка, его первый внук, и деньги были не лишними.
Квартиру Антон снял недалеко, несколько остановок на троллейбусе. Рулила им, среди прочих, симпатичная женщина средних лет. Она была бы почти красива, если бы не пара обстоятельств. Ее черты лица, безупречно симметричного, были при этом какими-то слегка неправильными, придавали ему несколько надменный вид. Фигура шоферки тоже немного нестандартной – вполне стройная, она при этом резко раздавалась в бедрах. Все это, возможно, стало одной из причин одиночества этой на самом деле очень хорошей женщины…
Женщин.
Мысли Антона всегда путались в этом месте.
Дело в том, что женщин было две.
Знал об этом, как потом выяснилось, только диспетчер автопарка. Хотя на стекле троллейбуса красовалось удостоверение водителя, в котором каждый день менялось отчество, – одну шоферку звали Мария Владимировна, а другую – Мария Владиславовна. Но никто не обращал на это внимания. Фамилии были одинаковыми, лица – одинаковыми, и все. Собственно, сам Антон понял, что перед ним два разных человека, пытаясь разглядеть цвет глаз. И только когда он понял, что цвет глаз водителя каждый день меняется от коричнево-золотистого до коричнево-голубого, пришла очередь удостоверения.
Антон попросил по знакомству пробить подробную биографию обеих. Ничего особенного. Обычные семьи, жизнь по накатанной колее. Отцы у обеих работали шоферами. Мать у одной – бывшая стюардесса, сейчас на случайных заработках. У другой – швея. Разница в возрасте – примерно четыре месяца. Несмотря на одинаковые фамилии, никакого родства между семьями не просматривается. Ничего особенного, ничего общего.
Одна внешность. Одно место работы. Один маршрут троллейбуса.
И при этом они не знали друг о друге.
Так не бывает, сказал себе Антон. А когда происходит то, что не бывает, нужно понять, зачем. Обязательно нужно понять, зачем это понадобилось мирозданию.
Первым делом он пошел в автопарк. Немолодой влюбленный мужчина, стесняющийся немного своего возраста, хочет навести справки о красивой женщине. Не самая плохая легенда.
Диспетчером в троллейбусном парке работал армянин по имени Гамлет. На вопрос о том, как можно связаться с Марией – Антон не сказал отчество, – Гамлет почему-то нахмурился, буркнул что-то вроде «не имею права» и спрятался за дверью.
Антон постучал. Армянин высунул голову и рявкнул:
– Что тебе надо?! Сказал же! Не имею права!
– Очень надо! – просительно сказал Антон. И, подумав, решил идти ва-банк: – Хотя бы с одной из них.
Глаза собеседника на мгновение округлились. Затем Гамлет прищурился, стрельнул взглядом по сторонам и буквально втащил Антона в диспетчерскую.
– Так, ну и зачем тебе Мария?
– Нравится она мне.
– Нравится, да? И какая именно?
– Да в том и дело, что я думал, она одна, а теперь не знаю, что и делать! – на ходу сымпровизировал Антон.
Гамлет отпустил его. Сказал уже спокойней:
– Ах вот как, да? Неплохо ты влип, мужик. Сам-то что делать думаешь?
– Думаю, попробовать с одной повстречаться, потом с другой. Может быть, они разные совсем.
– Одинаковые они, – буркнул армянин.
Он жестом пригласил Антона к небольшому диванчику, включил чайник, рассыпал по чашкам сахар, кинул чайные пакетики и только потом сам уселся рядом на стул.
– Одинаковые они, – повторил он. – Совсем, да? Носят одно и то же. Читают одно и то же. Умеют одно и то же. Я будто два раза одному и тому же человеку объясняю, как антенны от наледи чистить, как вставки менять. Очень странно себя чувствую, да? Хорошо хоть, с первого раза понимают.