За десять метров до первого поста охраны Максим Васильевич остановился.
– Все, Арсений, дальше я сам. Тут подожди. С охраной не трепись.
– Могила!
«Берлога» напоминала оранжерею: повсюду кадки с деревцами да горшки с комнатными растениями на любой вкус: и с цветочками, и с иголочками. Пахло, как в огороде. Где-то в этих зарослях, объединенных в сеть тонкими проводками, прятался куб квантового компьютера и рабочее ложе Одинцова, окруженное мониторами и тактильной периферией.
В ложе никого не было.
Откуда-то справа, раздвинув огромные круглые листья, выскочила немецкая овчарка, остановилась перед директором, завиляла хвостом. Пахну́ло псиной.
– Здорово, Феникс! Дай пять! – Директор протянул руку – и овчарка привычно хлопнула лапой по ладони. – Молодец песик! Хорошая собачка! Что с твоим хозяином?
Феникс заскулил и скрылся в листьях, задев директора хвостом.
Кое-как продравшись сквозь импровизированные джунгли, директор вышел «к людям». Одинцов сидел на подоконнике у открытого окна, поглаживая загривок Феникса.
– Здравствуй, Боря. Что-то не так?
Одинцов повернулся и встал.
– Все не так. Я больше не хочу здесь работать. Конец великой эпохи. Мне больше не интересно.
– Чего вдруг?
– Все на ладони, Максим. Нет никаких замков. Я вижу все. Квантовая криптография – уже в прошлом. Мне даже щелкать ее не надо. Представь себе сейф с ценными документами. Теперь не нужны ни ключи, ни коды. Его даже открывать не нужно. Ты протягиваешь руку прямо сквозь дверь и все забираешь. Это другое измерение. Это тонкий мир. Так уж совпало.
– Ты и раньше все видел. Что изменилось?
– Раньше мозгами надо было шевелить. Играли на равных, но побеждал умнейший. А теперь все решает технология. Посмотри на мои цветочки. Я доработал эффект Бакстера и применил его к нашим задачам. Больше не надо перехватывать потоки, отслеживать изменения кубитов. Пусть спутываются как угодно. Теперь никаких искажений. Мы получаем инфу в чистом виде. Коды бесполезны. Это стеклянный дом, нет больше никаких тайн. Мы стоим голые друг перед другом, и нечем прикрыться. Все прозрачное. Без шансов, Максим. Никаких тайн не осталось. От интеллекта уже ничего не зависит. Не спрячешься. Никак. Додумался я – додумаются и другие. Конец великой эпохи. Информационной безопасности больше нет! Я не хочу заглядывать в чужие спальни и кошельки беззащитных граждан. Это уже не разведка.
– Боря, погоди. Давай все обсудим.
– Я хочу домой! Дальше играйте сами!
Одинцов пошел на директора, тот, раздвигая листья, отступил в «джунгли».
– Боря! Хочешь зарплату побольше?
– Куда уж больше? – наступал Одинцов. – Ты и так всю прибыль нам на премии спускаешь! Хватит! Наработался.
Директор уперся спиной в дверь.
– Боря! Не надо. Подумай!
Одинцов остановился и молча уставился на директора.
– Чего замолчал? Что опять не так?
– Жду, когда ты отойдешь от двери. Я же не в камере! Или не выпустишь?
– Тоже мне, нашел тюремщика! – Директор освободил дверь. – А просто поговорить со старым другом?
– Не сейчас. Извини, Макс. Я хочу домой! Феникс, ко мне!
Иванченко едва дождался директора в коридоре.
– Ну что? Убег?
– Убег! Ни черта я не понял! Бред какой-то несет. Ну что я сделал не так, что? Все ему дал! Полная свобода творчества! Все деньги компании в его распоряжении! Все капризы исполнял. А всего-то попросил прощупать конкурента с новой квантовой защитой. На предмет уязвимости. Разведай, дескать, что там да как. А он в истерику впал. Философствовать начал. Я ему, между прочим, не за философию плачу! И где работа? Нету. Облажался. И тут же начал философствовать!
– Максим Василич, – дрогнувшим голосом сказал Иванченко. – Я просто забыл. Он мне флешку отдал. Сказал вам отнести. Там все, я проверил. И по корпорациям, и даже семейные фото. Есть очень пикантные. Совсем личные. Красивая женщина супруга вашего конкурента!
– Приехали! Давай сюда флешку!
Максим Васильевич вошел в приемную, закрыл за собой дверь, бросил секретарше: «Никого не пускать!» – и скрылся в кабинете.
Через десять минут снова появился в приемной и навис над столом секретарши.
– Итак, рассказываю. Как просила. С Одинцовым все очень плохо. Гениальный романтик сам не понял, что открыл. Теперь нас всех грохнут. Сначала – его, потом – нас. Есть идеи?
– Я секретарь, – испугалась Люба, – я в технических деталях не разбираюсь. К сожалению. – Она подалась вперед. – Но вы справитесь! Обязательно! Вы тоже умный. Вместе с ним на одном факультете учились!
– Тоже! – хмыкнул директор и отстранился. – Что-то не справляюсь!
– Сначала его нужно вернуть, а уж там дальше думать. Хотите, я съезжу к нему и попробую уговорить?
– Ни в коем случае! Ты нужна здесь. У тебя впереди трудный день. Сажай в мой кабинет Васильева, пусть ведет прием. Кого это не устроит, перенеси встречу. Извинись. Скажи, начальник приболел. К Одинцову сам поеду.
Двухметровый кирпичный забор со вставками художественной ковки. Через них виден дворик, гараж и небольшой двухэтажный дом с балконом. Построен на деньги «Тонкого мира». Максим Васильевич вспомнил, как ездил с прорабом покупать профнастил для кровли. Пока еще смотрится неплохо. И черную кованую калитку он тоже помнил. У друга заказывал в частной кузне. Своим работникам – все лучшее.
Тридцать километров от МКАДа, а какой воздух! Сам бы тут жил и горя не знал!
Осталось нажать кнопку звонка…
Щелкнул замок. Из динамика раздался голос Одинцова:
– Заходи, Максим!
Уже хорошо! Не придется упрашивать под забором!
Встретил на крыльце, проводил в гостиную, предложил сесть.
– Я постою, я ненадолго. Мне еще обратно ехать. Насижусь.
– Зачем приехал, Макс?
– Хочу тебя вернуть.
– Бесполезно!
– Можешь меня просто выслушать?
– Будто у меня есть выбор! Говори! – Одинцов развел руки в стороны.
– Ты ошибся, Боря. Никакого «стеклянного дома» не будет. Добрые люди сначала грохнут тебя, потом зачистят всю нашу компанию. Технологии отберут или уничтожат.
– Меня не вычислят. Я не оставляю следов. Вообще!
– Именно поэтому и вычислят. Следов нет, а инфа сливается. Гениев твоего уровня не так уж много. Ты особо не засвечен, поэтому тебя искать будут долго. Но все равно найдут. И тогда никакая «берлога» не спасет. Вопрос нескольких дней. В спецслужбах не только идиоты работают. Ты классный разведчик, но порядочный человек, я тоже не самая большая сволочь, хоть и директор, поэтому у нас нет шансов. Миром правят нелюди. Раскладов много, и все плохие. Тебя будут пытать и заставят работать на них; тебя грохнут, а технологии заберут и освоят; тебя грохнут, а технологии освоить не смогут. Мы в этих раскладах тоже не жильцы. Всему «Тонкому миру» устроят «случайную» смерть. Сам знаешь, они это умеют. Спецслужбы не тимуровцы, они не выпустят твою технологию в мир. Ты посягнул на власть. Такое не прощают!
– И что делать?
– Убирай из «берлоги» свою «тимирязевку». Иванченко перевезти поможет, у него опыт есть. Работай с обычными кодами. Личные фото не качай. Сто лет они мне нужны! Я же просто просил защиту пощупать! Хочешь, вообще уходи из разведки. Занимайся только защитой информации. Станешь безопасником. Хочешь – переходи на тренерскую работу: учи молодняк. Платить буду столько же! Что угодно делай, только возвращайся и разбери свою чудо-технику! Я жить хочу, Боря! Ты же нас всех угробишь! Ну давай на колени перед тобой встану?!
– С ума сошел?! – Одинцов быстро подхватил начальника и осторожно посадил его в кресло. – Дело не во мне! Это просто технологии! Кто-то другой додумается!
– Да щаз! – Директор вскочил с кресла. – Ты переоцениваешь наших коллег! Твоего Бакстера биологи не очень-то уважают, и мимозы твои тоже себе на уме: те еще капризули – не с каждым на контакт идут. Будешь молчать, никто не додумается. Возвращайся и работай по старинке! Нет технологического прорыва и не будет. Ты случайно вылез на следующий уровень. Случайно! Все! Залезай обратно! Не спеши хоронить великую эпоху!
Одинцов стоял в «берлоге» перед последним горшком с мимозой стыдливой (Максим Васильевич разрешил оставить для красоты).
– Вот и все, стесняшка, одна ты у меня теперь. Провода убрал, оранжерею убрал, начальство должно быть довольно. Придется работать без проводов. Так даже лучше. В разведку тебя брать запретили. А про защиту никто ничего не говорил! Ты уж маякни, если внешний контур обойдут. Сразу отрубай трафик. Ладно? А дальше я сам.
Листочки на ближайшей веточке сомкнулись и разомкнулись. Раздался приятный звуковой сигнал. Стальная сфера в углу засветилась зеленой полосой.
– Вот и отлично! Все лучше, чем с проводами.
Только успела переодеться – на пороге появился Одинцов. Приличный костюм с галстуком, в руках – пакетик, огромная коробка конфет и на ней – стеклянная банка с чайными «жемчужинами».
– Здравствуйте, Любочка!
– Здрасьте, – прошептала Люба. – Кажется, жизнь налаживается.
– Боюсь, в ящик эта коробка не влезет, но надеюсь, вы что-нибудь придумаете. Держите.
– А не надо ничего придумывать, Борис Егорович! Пусть на столе лежит. Другим наука будет. Спасибо огромное!
– Это тоже вам. – Он протянул ей пакетик. – Слышал, вчера у вас были сложности из-за меня. Покорнейше прошу прощения!
Люба заглянула в пакетик: три упаковки ее любимых колготок нужного размера. Пакетик тут же исчез в нижнем ящике стола.
– Вы самый лучший разведчик! И даже не пытайтесь возражать!
– Добро! Никаких возражений! Ваша территория – ваши правила. Начальство, я так понял, еще не явилось. Вы позволите подождать его здесь?
Любу как током ударило. Так подорвалась, что кресло к стене укатилось.
– Вот и отлично! Вот мы с вами чайку и попьем! Садитесь поближе.
Она подошла к подсобному столику, налила из фильтра воды в чайник, щелкнула кнопкой и, глядя на красный огонек, подумала: «Конец великой эпохи – это ерунда, главное, чтобы великие люди оставались рядом».