– Да, – кивнула Нарелла. – Этот тест проводят во всех крупных компаниях при приеме на работу. Разумеется, только для коренных архавадцев, этот тест ввели еще при Великих Братьях, – добавила она. – Данная смесь веществ пробуждает в человеке его истинные желания. Человек реализует свои самые сокровенные мечты, а расшифровку ментальной записи, с объемом, цветом и звуком, потом смотрит медицинская комиссия. Этот тест позволяет сразу определить место работника на карьерной лестнице – и то, с которого он начнет, и то, которое он займет. И отсеять тех, кто может принести вред компании. Как вы понимаете, в эпоху Великих Братьев этот момент был ключевым. Но у вас оказалась аллергия на этот препарат. Такое случается, хотя и нечасто. Отсюда все неприятные ощущения, которые вы испытали.
«Синий губчатник, – вспомнила королева. – Как удивительно точно он вписался в реальную картину мира».
– Все-таки данные синтетические компоненты действительно являются очень агрессивными агентами, – продолжала Нарелла. – Как только интоксикация превысила допустимую норму, я получила сигнал с вашего браслета Жизни.
Артанет отставила чашку и задумчиво посмотрела на свое тонкое запястье. Как и почти у всех взрослых жителей Архавады, его плотно обхватывали два прочных браслета. Браслет Жизни и браслет Любви, созданные великим Эйленом. Королева смотрела на свой браслет Любви и думала о том, о чем многие уже забыли.
О том, что браслет Любви был создан как оружие.
– А кто… сделал мне инъекцию и кто… смотрел трансляцию моей ментоскопии? – спросила королева.
Было совершенно очевидно, что режиссер этого низкопробного спектакля и был его единственным зрителем. Артанет зрителем не была – она была единственным героем этого сценического этюда, как выяснилось.
Нарелла отвела глаза.
– Вам лучше поговорить с господином Каварой, ваше величество, – сказала она.
Граф Саэнн хир Кавара был командиром личной охраны королевы Артанет.
– Я знаю только, что его величество заблокированы в гостевых покоях, – закончила Нарелла.
– Он видел все? – голосом, жестким достаточно, чтобы дробить камни, спросила королева.
– Нет, – ответила лейб-медик. – Как только мы разобрались, в чем дело, господин граф осмотрел вашу кровать, нашел ретранслятор и…
– Разбил его вдребезги, – заключила Артанет.
Характер Саэнна она хорошо знала.
– Демонтировал его, – мягко закончила лейб-медик.
– А вы сделали мне укол до или после этого? Ну, такой болезненный, в десну?
Лицо Нареллы просветлело.
– Значит, вы все-таки его почувствовали, – сказала она. – Это хороший знак! Точно не припомню, ваше величество. Я была немного занята… Мне кажется, что после.
– Все ясно, – сказала Артанет. – Позовите мою камеристку. Мне нужно одеться. И скажите также моему секретарю, пусть подойдет в мой кабинет через пятнадцать… нет, десять минут.
Королева улыбнулась.
– Некоторые обычаи безобразно устарели, – сказала Артанет. – Как прогрессивный монарх, идущий в ногу со своей эпохой, я просто обязана покончить с уродливыми пережитками прошлого.
Нарелла склонилась в почтительном полупоклоне. Несмотря на годы, он дался ей легко – сказывалась многолетняя практика.
Двери покоев Бэрда, принца-консорта Архавады, разъехались. В покои вступила королева Артанет. Командир ее личной охраны, Саэнн хир Кавара, почтительно держался метрах в трех позади. Королева была чуть бледнее обычного, но это не мешало ей держаться так же величественно, как всегда. Жалкий, всклокоченный принц вскочил с разоренной постели.
– Я только боялся, что ты меня разлюбила! – выкрикнул он давно заготовленные слова. – Я хотел узнать, как ты относишься ко мне!
Королева Артанет медленно приблизила правую ладонь к левой, словно бы сжимая в них небольшой круглый мяч. Бэрд пронзительно, по-женски завизжал и повалился на колени.
– Простите меня! – закричал он. – О, умоляю вас, ваше величество, я…
– Мне было с тобой лишь немного скучно, – медленно, очень спокойно произнесла королева. – Но так, как ты поступил со мной, нельзя поступать ни с любимой, ни с врагом. Ни со свободным человеком, ни с рабом. Впрочем, все к лучшему. Теперь я знаю, чего хочу на самом деле…
Между ладоней королевы коротким всплеском вспыхнуло и исчезло оранжевое пламя. Принц-консорт растянулся на ковре во весь рост. Из уголка рта Бэрда текла тягучая темная струйка. Королева непроизвольно вытерла рот.
Принц был мертв. И, как и в девяти из десяти подобных случаев, причиной этого была любовь.
Владимир МарышевЛицо в ладонях
Малов чувствовал себя приговоренным к казни. Он стоял в центре площади, залитой кровавыми сполохами, и не мог ни сбежать с нее, ни даже сделать шаг в сторону. Над ним кривлялись уродливые черные фигуры – десятиметровые гиганты без лиц, но с загребущими руками, каждая со стрелу экскаватора. Почему-то монстров никак не удавалось сосчитать: одни исчезали, другие вырастали на замену, так что их все время было не меньше трех и не больше шести.
Время от времени кто-то из черных гигантов пытался схватить человека – и каждый раз чуть-чуть промахивался. Сгибаясь и разгибаясь в считаных сантиметрах от головы Малова, корявые пальцы призраков нагоняли жуть. Но страшнее всего было запутаться в сетях безумия и остаться там навсегда.
Привычный мир с буйством зелени, где ярко светило солнце, а над головой стремительно проносились стрижи, казался недосягаемым. И сейчас, на краю засасывающей бездны, оставалось лишь вспоминать о том, как начинался этот день.
Со стороны их можно было принять за космонавтов. Серебристые комбинезоны, смахивающие на облегченные скафандры, молочно-белые шлемы… Но эти двое служили совсем по другому ведомству. За их спинами остались скопление спецтехники и целый полевой лагерь из быстровозводимых домиков. Там исхода операции дожидались несколько сотен военных вплоть до генералов.
Они прошли через рябиновую рощицу и остановились на краю круглой, как тарелка, котловины. Ее покатые склоны заросли низкой травой, среди которой выделялись сизоватые пятна полыни. А в середине…
– Мать твою… – сказал майор Свирин и шумно втянул ноздрями воздух, словно увиденного было мало – непременно требовалось ощутить запах чужака. – Вот же принесло на наши головы…
Малов подавленно молчал. Конечно, он видел снимки Офиуры в разном приближении, буквально по кадру изучал видео. Но там, в стенах командного пункта, все казалось ненастоящим, придуманным чародеем компьютерной графики. Сейчас было иначе. От самой мысли о том, что монстр, распластавшийся по дну котловины, может двинуться навстречу и перевалить через кромку, лейтенанта пробрал озноб. Вслед за этим противно заныли зубы.
Настоящие офиуры, они же змеехвостки, близкие родственницы морских звезд, жили в тропических водах. Плоский центральный диск, пять отходящих от него длинных, иногда разветвленных лучей… Кого-то эти странные создания отталкивали, хотя были совершенно безобидны. Кто же мог подумать, что ученые-ксенологи, спешно привлеченные к разработке операции, не найдут лучшего названия для загадочной инопланетной твари?
Но эта тварь намного, неизмеримо превосходила по сложности подлинную змеехвостку. Если не знать о ее неземной сути, она могла бы сойти за творение сумасшедшего архитектора, которому щедро оплатили самые бредовые фантазии.
Центральный купол – неровный, словно продавленный – состоял из беспорядочно переплетенных грифельно-серых отростков. При взгляде на них Малову почему-то представлялись уродливые бронхи великана-мутанта. Над куполом возвышался целый лес не то трубок, не то стержней. Изгибаясь, они неуловимо переходили друг в друга, и эти извивы завораживали не хуже, чем головоломные гравюры искусника Эшера. В наружном скелете щупалец сквозь густую сеть тех же «бронхов» удавалось различить основу – гнутые окружности, корявые дуги и перекрученные спирали. Конец каждого щупальца выглядел обрубленным, но в отверстиях ничего не просматривалось – их затягивал белесый туман.
Свирин повернулся к Малову и обвел его с ног до головы сумрачным взглядом. Так смотрят на сомнительный товар, отказаться от которого не удалось, но воспользоваться им – ни-ни!
– Ну что, лейтенант, – пожевав губами, сказал Свирин. – Пора за работу. Я схожу разузнаю, чем она собирается нас встретить. А ты будешь дожидаться здесь.
В первое мгновение Малову показалось, что он ослышался.
– То есть… как это дожидаться? Мы же одна команда… а подстраховка?
– Команда, говоришь… – Майор потер ручищей могучий загривок чуть пониже шлема. – Не вижу я никакой команды. С Гонтарем пошел бы куда угодно, хоть к главному бесу на вилы. Потому что знаю – вытащит. Мы с ним на пару такого хлебнули, начнешь рассказывать – не поверят. А ты… Пороху-то довелось понюхать?
Малов проглотил оскорбление, но ответил не сразу – боялся сорваться, как с ним случалось на гражданке. Тогда, поставив обидчика на место, он долго расхаживал героем, а сейчас… Лучше не думать.
– Товарищ майор, Гонтаря дать не могли. Он в другом месте, и у него такое задание, с которого не снимают.
– Знаю.
– А у меня высшая квалификация. Все испытания – на «отлично», и практика… в конце концов, есть же инструкция!
– Инстру-у-у-кция… – сквозь зубы протянул Свирин. – Отличник, говоришь, и практика имеется? Да тебя туда вести – все равно что на убой, просто взять и положить на месте! А потом – в глаза родителям смотреть? Думаешь, все просто, как в тестиках? Ни черта! Шарахнет полем четвертого уровня – и расплывешься, словно медуза по асфальту. Подстраховщик, мать его… Тут реальный опыт нужен, а практику свою так называемую засунь знаешь куда?
Малов догадывался. Майор говорил жестокие, несправедливые вещи, но, даже осмелев и наплевав на Устав, возразить было нечего.
Если в двадцатом веке о психотронном оружии больше болтали, то в двадцать первом взялись за дело всерьез. Разработки в этом направлении вели все главные военные державы. Поначалу казалось, что главное – таким оружием обладать. Но с первыми успехами пришло понимание: вбухав уйму денег в «волны ужаса», надо выложить не меньше, чтобы защититься от «ответки». И тогда была создана группа, которую, не мудрствуя лукаво, назвали «Пси». В нее отбирали кандидатов, выдержавших кучу изнурительных тестов. Потом начинались еще более изнурительные тренинги. И после каждого мозг словно обрастал дополнительной скорлупой – з