– И все же сходство есть! Да все коллекционеры от Крыла Тьмы до Щупальца Тха пожелтеют от зависти!
– Я должен напомнить вам, капитан, что у нас военно-патрульная операция. Совсем рядом владения миссу. Устав предписывает не вступать в контакт с туземным населением без крайней необходимости. Как мы объясним командованию незапланированную посадку и этих… зверей?
– Помню, не нуди, – проворчал капитан. – Напишешь в бортовом журнале, что мы засекли в секторе возможную активность противника. Мол, есть подозрение, что миссу готовят биологическое оружие на одной из отсталых планет, и нам удалось перехватить опытные образцы.
– Но это ведь будет неправда, капитан, – оскорбленно прошелестел Рамаррсашх.
– Запомни, блестяшка, ложь – признак высокоорганизованного разума. – Тубатабх наставительно потряс щупальцем перед сенсорами Рама. – Да! И кроме того, мы ведь наладили дипломатические связи с планетарной цивилизацией!
– Вы имеете в виду этого… Агафокла? Вряд ли он лучший представитель своей расы.
– Он довольно хитер для варвара. Попросил создать иллюзию собственной гибели. Не хочет делиться информацией со своими соплеменниками. Это ли не признак интеллекта?
– Не понимаю, как можно заключать сделки с существами, у которых нет оружия массового поражения? – раздраженно загудел робот.
– Они быстро учатся. Кто знает, что мы найдем здесь через тысячу циклов. Кроме того, сделка была крайне выгодной. Наш туземец в качестве платы взял немного квонта. Представляешь – квонта!
– Этот красный минерал? Отработка двигателей?
– Да. И больше ничего.
– Как я и говорил, он просто грязный дикарь.
– Если на их планете квонт – редкость, сделка имела смысл. Как бы то ни было, давай пожелаем ему удачи.
В сумерках по старой дороге на Тарент катилась телега, груженная рубинами. Поверх драгоценных камней для маскировки была навалена куча слоновьего навоза. Двумя флегматичными осликами правил мужчина лет тридцати. Среднего роста, не худой, но и не толстый, он имел приятную, располагающую к себе внешность, был красноречив и услужлив. Словом, обладал качествами, которые издревле помогали проходимцам всех мастей. В Италии он был известен под именем Агафокла из Сиракуз.
На перекрестке у старой смоковницы Агафокл остановил повозку, резво соскочил на землю. Походил кругом, приблизился к дереву, зачем-то постучал по коре и, как видно, удовлетворившись, направился к обломку массивной колонны, который невесть зачем стоял на распутье. Обычно под камень ходили по нужде, но грек просто остановился перед колонной и некоторое время разглядывал ее, хотя смотреть было не на что. Замшелый кусок мрамора доходил торговцу до груди, если на нем и были какие-то знаки или узоры, то они давно стерлись. Тем не менее осмотр вполне удовлетворил Агафокла. Юркие пальцы принялись перебирать висевшие на груди амулеты. Среди прочих здесь можно было видеть золотой гвоздь из трона Дария – для величия, локон Александра Македонского – для верной победы, зуб нильского крокодила – для мудрости, кору додонского дуба – от удара молнии, маховые перья гарпии – от всего, но с результатом пятьдесят на пятьдесят, и много чего еще. Был среди прочих и памятный амулет от египетского проклятия.
Из всего этого внушительного богатства торговец выбрал неказистый серый камушек, скупо оправленный бронзой. Агафокл снял амулет, положил его на колонну и нажал на камень. Тотчас к далеким созвездиям устремился тонкий зеленый луч. Не прошло и минуты, как сверху раздалось легкое жужжание и на колонну опустился эбеново-черный летательный аппарат, формой и размерами походящий на страусиное яйцо. Агафокл ничуть не испугался необычного явления, лишь немного присел, следя за тем, чтобы его голова не слишком возвышалась над верхом колонны.
Наконец яйцо замерло и вскоре дало трещину. Появился пилот, закованный в черный шипастый доспех. На глухом забрале шлема скалил клыки неведомый хищный зверь. Все это смотрелось бы крайне внушительно, если бы обитатель корабля не был размером с мужскую ладонь. При виде гостя Агафокл выпучил глаза и придал лицу восторженное выражение.
– Привет тебе, благородный Ссиу! Убийца тысяч, Отец армий, Владыка чертогов, Сиятельный, Грозный, Вечно алчуший, Расточитель жилищ, Ниспроверг… ниспровергающ… Боги! Никогда не могу запомнить, что там дальше!
– Довольно! – прогремел громоподобный голос, явно усиленный при помощи каких-то механических ухищрений. – Если бы ты принадлежал к благородным миссу, то я бы приказал отсечь тебе хвост за дерзость и короткую память. Однако для варвара ты очень смышлен.
Пилот снял шлем, влажный розовый нос засопел, вдыхая прохладный воздух, большие мохнатые уши вздрогнули, улавливая отзвуки ночной жизни.
– Навозом пахнет. Прямо как дома, – пропищал Ссиу, Убийца тысяч и Расточитель Жилищ. – Итак, варвар, скажи мне, удался ли твой план?
– Удался, Владыка! Все вышло благополучно, слава богам. Как мы и договаривались, я спрятал ваших воинов за ушами слонов.
– Тубатабхи не смогут найти их?
– Не думаю. Их капитан был так очарован слонами, что ничего вокруг не замечал.
– Прекрасно! Возможно, в этот момент мои десантники занимают вражеский корабль. Если они не подкачают, то весь сектор скоро будет наш! Как, ты говоришь, звали того воина, что впервые применил эту уловку?
– Одиссей, господин.
– Одиссей… красивое имя! Ну, что ж, мой Одиссей, за заслуги перед народом миссу я бы присудил тебе офицерский чин, но уж больно ты уродлив. Проси чего пожелаешь. Мы могли бы сделать тебя вожаком стаи… Как это по-вашему – тираном?
– Слава правителей быстротечна. Власть – ненадежна, – вздохнул Агафокл. – Куда интереснее властвовать над умами и душами людей.
– Что же ты задумал? Кем хочешь быть?
– Я бы хотел стать богом, – скромно потупил глаза торговец.
– Боги – религиозный вымысел. Народ ссиу не верит в богов.
– Зато здесь в богов верят все, – хитро улыбнулся Агафокл. – С вашими возможностями моя божественность не вызовет у людей никаких сомнений. Ну знаете, всякие чудеса, огненные столпы, эпидемии, воскрешение умерших. Если что, я набросал список.
– Ты хочешь стать богом этой местности?
– Нет, здесь все места заняты. Я хочу быть единственным!
– Что для этого нужно?
– Для начала переместиться в какое-нибудь захолустье. Вот, скажем, Иудея вполне подойдет.
– Ты хочешь отправиться туда прямо сейчас?
– Почему бы и нет? Здесь мои дела закончены.
– Иудея! – пропищал Ссиу, обернувшись к кораблю.
– Маршрут проложен, – отозвался корабль, – желаете начать телепортацию?
– Да! – воскликнули в один голос Ссиу и Агафокл.
Тотчас полупрозрачный купол силового поля накрыл корабль, колонну, телегу и двух представителей не таких уж разных цивилизаций. Поверхность купола затуманилась скрывая детали. Словно издалека, донесся бодрый голос Агафокла:
– Кстати, Величайший, не желаешь ли приобрести амулет от египетского проклятия?
Андрей ФроловУстановка благочестия
Представление добралось до той самой сцены ровно в полночь.
К этой минуте Пиготион окончательно перестал нервничать и погрузился в апатичное созерцание многострадального детища. По понятным причинам режиссер помнил малейшие детали спектакля и в красках представлял его даже без оглядки на океанский залив, превращенный в титаническую сцену.
По блестящей, покрытой пенными барашками водной глади вышагивал стометровый голографический Цифроург – Мгновенный, Ткач Кванта, Незримый Путешественник и Пограничник Сингулярности. Светящиеся стены призрачной пещеры мерцали, символизируя безразмерную квантовую лакуну – место вне времени и пространства, давшую название одноименной пьесе.
Цифроург готовился к порождению импульса, которому предстояло стать финальными вычислениями курса новейшего космического корабля. По замыслу режиссера, этот квантовый пинг, бесконечно короткий и неподвластный для осознания инертным человеческим мозгом, расщепился на отдельную сюжетную составляющую.
В нем могущественный интеллект Цифрового Божества заморозил время в попытке переосмыслить суть происходящего и был атакован ярко-изумрудными лепестками троичных сомнений. По сценарию, именно они вводили Цифроурга в искушение скорректировать недальновидные команды операторов вычислительных систем.
Роль искусителей-фотонов играли тысячи летающих зондов, в неисчислимой массе вихрящихся вокруг всесильного гиганта. Каждый нес фонарик в форме свечи. Марево над головой Цифроурга колыхалось, гудело и сверкало всеми оттенками зеленого.
Ускользая от мушиного роя по волнам неспокойного океана, великан начал рваный танец, символизирующий его борьбу с непростой моральной дилеммой. В это же мгновение над побережьем Нью-Галактиополиса загремели аккорды тягучей, тревожной композиции, которую сам Пиготион именовал «Распутьем перед невмешательством».
Магическая явь вне рамок бытия не хотела отпускать Цифроурга. Подобно древним мастерам медитации, проводящим столетия под покровом нирваны, тот колебался и взвешивал, при этом не теряя ни миллисекунды реального физического времени. Часть потока дронов величаво отделилась, раскололась на малые вихри и сплелась в три фигуры программ-анализаторов, статистически подтверждавших целесообразность замешательства.
Под крепнущую музыку из их силуэтов в тело гиганта начали бить тонкие серебристые молнии, символизирующие потешаемое тщеславие Божества. Светящийся атлант перешел к заключительным пируэтам, в первобытном ритме которых крылось дополнительное кольцевание и просеивание загруженных данных. Слева от исполина материализовалось его собственное отражение, в котором пытливый зритель без труда обнаруживал аллюзию на нарциссизм Пограничника Сингулярности…
Пиготион снова отвел взгляд от глянцево-свинцовой океанской глади, на которой его скандальное творение приближалось к кульминации. Добавляя драматизма, над небоскребными голограммами собирались незваные дождевые тучи. До окончания пьесы оставалось не меньше четверти часа, но режиссер знал, что самое пикантное уже случилось и инфоэфир Нью-Галактиополиса с минуты на минуту вновь взорвется в жарких спорах.