Как он и думал, симбиоты вновь разделились на две группы. Гарретт с Родригесом продолжали идти прежним курсом, который должен был привести их к главному входу. Ковач с Алицией отклонились налево, чтобы, обогнув юго-западный луч, проникнуть на станцию через аварийный выход.
Стоя в проеме развороченной двери, Лосев поймал Ковача в прицел. «Прости меня, Ласло», – пробормотал он и в следующую секунду выстрелил.
Огромный широкоплечий капитан не разлетелся на куски, как штурман. Он только безобразно вспух, словно его накачали чудовищным насосом, и перед тем, как рухнуть в бурую щетину местной травы, успел сделать три шага. Но, даже упав, пытался ползти, пока Лосев, стиснув зубы, не добил его вторым выстрелом.
Оставалась Алиция. Лосев вскинул гранатомет – и тут же опустил, потому что у него затряслись руки.
«Гадство! – выругался он. – Стреляй, тряпка, чего ты ждешь? Ну же!..»
Он клял себя последними словами, и чем больше клял, тем отчетливее сознавал, что так и не сможет нажать на спуск.
У красавицы польки был роман с Родригесом. Никто не знал, давно ли они его закрутили. Возможно, задолго до того, как были включены в экипаж «Тубана», но именно на его борту в их отношениях возник надрыв. И Лосев узнал об этом самым неожиданным образом.
Дежурство Алиции было предпоследним. Разбудив Лосева, она, как положено, передала ему отчет о произошедшем за время вахты. А затем, без какого-либо перехода, предложила заняться любовью.
Он был настолько ошеломлен, что не сразу нашелся с ответом. Наконец, ощущая, как зачастившему сердцу становится тесно в грудной клетке, спросил:
– А как же Хорхе? Ведь ты с ним…
Алиция улыбнулась ему – неискренне, словно исполняя обязанность. Потом протянула руку и медленно провела кончиками пальцев по его щеке.
– Была с Хорхе, а теперь – с тобой. Я кое-что о нем узнала… уже здесь… он сам проговорился. Так поступить со мной… Не могу рассказать всего, но поверь – он доставил мне боль.
Лосеву пора уже было прекратить этот ненужный разговор и приступить к делу. Но его дурацкое правильное «я» продолжало играть в порядочность.
– Значит, решила отомстить? С любым, чья вахта будет после твоей? Получается, я…
Алиция мягкой теплой ладонью закрыла ему рот, а другой рукой начала расстегивать рубашку.
– Не думай об этом. Расслабься. Вот так. Ничто не имеет значения, кроме того, что сейчас тебе будет хорошо…
Продолжая говорить, она плавными движениями освободила его от одежды, затем разделась сама. А потом Лосев, потеряв голову от ее бесстыдной ослепительной наготы, послал свои моральные устои к чертовой матери. И ему действительно стало хорошо.
В яростном, животном сплетении двух тел не было ни капли любви – только чистейший, не замутненный чувствами секс. И сейчас Лосеву было трудно понять, почему у него дрогнула рука. Из-за случайного, ни к чему не обязывающего соития?
Он попытался убедить себя в том, что на него надвигается монстр – с мертвыми глазами, лиловыми разводами на лице и комком липкой грязи вместо волос. И даже почти убедил. Вот только фигурка у Алиции осталась прежняя – стройная и гибкая. И с воспоминаниями о том, как эта фигурка извивалась в его объятиях, он ничего поделать не мог.
Продолжая сыпать проклятьями, Лосев отступил от взломанной двери и развернул перед собой экран внутреннего обзора. В переходном отсеке движения не было – киберы уже прикончили обоих симбиотов. Скрюченный труп Гарретта лежал прямо у главного входа, Родригес распластался в нескольких шагах от него. Наружники застыли рядом, и, глядя на них, Лосев понял, что он идиот. Не хватает духу выстрелить? Так поручи грязную работенку бездушным автоматам, все равно стоят без дела!
– Внимание, новый объект! – обратился он к киберам по дистанционнику и вывел на внутренний экран изображение Алиции. – Приближается к аварийному выходу, затем может проследовать к силовому отсеку. Вы должны немедленно перехватить его и уничтожить. Задача ясна?
Индикаторы наружников замигали желтым. Это был дурной знак: киберы явно что-то недопоняли.
– Дьявол! – выругался Лосев. И, повернувшись ко входу в юго-восточный луч, словно так киберы могли его лучше расслышать, стал повторять по слогам:
– Ва-ша за-да-ча…
Он успел увидеть, как на макушках наружников вспыхнули зеленые огоньки. А затем, почуяв за спиной смерть, резко обернулся. Но было поздно. Пока Лосев втолковывал тупым киберам приказ, Алиция подошла вплотную и с невероятной для хрупкой девушки силой отшвырнула его с пути. Он врезался головой в металлическую стойку. Мир расколола багровая вспышка, а мгновение спустя ее растворила в себе первозданная тьма…
Он не знал, как долго пролежал без сознания. Наверное, порядочно, потому что, придя в себя, увидел кружащие под потолком лиловые пушинки.
«Уже поналетели, – вяло подумал Лосев. – Ведь не было ни одной. Собрались оживить убитых симбиотов? Да нет, ГК уверял, что это невозможно. У любого чуда есть границы».
Он прислушался к своим ощущениям. Собственно, ощущение было только одно – тупая, не вызывающая особой тревоги боль в левой части головы. Через день-другой рассосется.
«Повезло мне, – подумал Лосев, вспоминая силу удара. – Могло мозги вышибить».
Он поднялся и, скользнув равнодушным взглядом по трупам Салминена и Мориты, направился к проему, за которым начинался северо-восточный луч. Только войдя в коридор, Лосев поймал себя на мысли, что сделал первый шаг к силовому отсеку не задумываясь. Будто кто-то развернул его куда нужно, да еще легонько подтолкнул сзади: «Пошел!» Этому надо было найти объяснение, но не сейчас, потому что впереди показался еще один труп.
Алиция лежала посреди коридора, раскинув руки и уткнувшись лицом в пол. Комбинезон на спине был про-жжен. Черная каемка обугленной ткани окружала страшную рану, по краям которой бугрились затвердевшие коричневые потеки.
«Лазерный резак, – подумал Лосев. – Не сплоховали киберы – настигли на полпути к реактору. Значит, проблема снята, можно поворачивать назад».
Ему показалось странным то, с каким безразличием он встретил смерть своей случайной любовницы. «Как-то не по-людски, – подумал Лосев, пытаясь вызвать в душе хотя бы тень жалости. – Постой-постой… Не по-людски?!»
Он медленно поднял руку – и увидел ответ на все вопросы. На внезапно огрубевшей, отвратительного землистого цвета коже выделялись извилистые лиловые линии. Лосев разглядывал их целую минуту, пытаясь убедить себя, что он завис в кошмарном сне и вот-вот проснется. Потом развернулся и двинулся к выходу.
Первый шаг дался с трудом, второй – еще труднее. Его новая натура противилась тому, что можно так просто взять и уйти, не дойдя до силового отсека считаные метры. Казалось, от самого реактора исходит беззвучный таинственный зов, не подчиниться которому – верх глупости. Он лишал воли, не оставлял выбора.
Не все способны выстоять, узнав жестокую, сокрушительную правду. Лосеву полагалось окаменеть от ужаса, но он по-прежнему не испытывал никаких эмоций. Хоть думай о том, что случилось, хоть не думай – ты уже не человек и никогда им не станешь. И все же что-то заставляло его сопротивляться зову, как будто в этой невидимой глазу борьбе можно было победить.
Третий шаг потребовал невероятных усилий. Ноги словно увязли в зыбучем песке. Поняв, что дальше идти не сможет, Лосев опустился на пол и пополз, продвигаясь вперед короткими рывками.
Ему все-таки удалось добраться до перекрестья, хотя по пути несколько раз хотелось или сдаться, или сдохнуть – уже окончательно. Перевернувшись на спину, он какое-то время разглядывал снующие в воздухе лиловые пушинки. А потом подало голос его второе «я»:
– Ну, чего добился, кретин? Доказал всей Галактике, что обладаешь свободой выбора? Так можешь взять эту свободу и засунуть себе в одно место. Даже сейчас мнишь себя человеком? Забудь. Ты теперь нелюдь и скоро помрешь – симбиоты долго не живут. Если не хочешь загнуться – возвращайся к реактору. Из убогой промежуточной фазы он переведет тебя в высшую.
– …И сделает еще большим монстром, – отозвалось первое «я». – Я не хочу быть монстром. Когда прилетят люди…
– Люди? Жалкие слабые существа… Не все ли равно, что с ними будет? Иди к реактору, и тебе станет хорошо. Лучше, чем было с Алицией.
В аргументах второго «я» был резон, но Лосев уже все для себя решил. Сосредоточившись, он после короткой, но яростной борьбы заставил циничный внутренний голос заткнуться.
Теперь надо было спешить. Все симбиоты вели себя как автоматы с жестко заданной программой. Видимо, короткое время после «воскрешения» они сохраняли пресловутую свободу выбора, затем новая натура взяла верх, а зов-искуситель окончательно отнял волю. Сам Лосев находился в переходной стадии: еще не марионетка, но мозг уже освободился от чувств, а сознание постепенно гасло, растворяясь в нарастающем отупении. Видимо, до момента, когда он должен был превратиться в нерассуждающую машину, осталось всего ничего.
Лосев хотел вызвать киберов голосом, но вместо слов выдавил из себя только невнятный звук, похожий на всхлип. Тот самый, который еще в прошлой жизни слышал от Мориты. Тогда он перевел дистанционник в мануальный режим. Затем приказал ремонтникам намертво заделать вход в силовой отсек и укрепить его стены, заключив реактор в неприступную крепость. Такую, чтобы выдержала нашествие любых выходцев с того света, даже если на планете водятся существа размером со слона…
Некоторое время он пытался поймать ускользающую мысль: наверное, корабль с Земли уже в пути, и надо оставить экипажу хотя бы краткий отчет о природе симбиотов. Но волна отупения смыла эту мысль, и Лосев переключился на другую. Ту, которую должен был довести до воплощения во что бы то ни стало.
Он вызвал наружников и ознакомил их с новым объектом, подлежащим ликвидации. Когда «убойная команда» подтвердила получение приказа зелеными огоньками, ему показалось, будто слегка кольнуло в груди – там, где еще недавно билось сердце. Но, наверное, только показалось…