ь.
Пытаюсь связаться с позвонившим – ответа нет. Номер определился, это как раз участник с полумарафона. Но недоступен. Оно и понятно, в таких местах связь традиционно глючит. Существуют специальные межмировые симки, они даже в список обязательного снаряжения вписаны. Но, как рассказывают, всякий раз находятся любители на них сэкономить. Снаряжение надлежит проверять. Судя по всему, проверили плохо.
Организатор, похоже, меня просто не слышит. Кидаюсь обратно на поляну. Это ближе, чем до развилки. Если, конечно, проблема там. Сейчас скажу, что случилась такая фигня, и обратно, пусть шлют кого-то в помощь мне следом. А то снимающие ленточки, которыми отмечен путь бегунов, бывают очень странными людьми. Или нелюдями. То есть, извиняюсь, негуманоидами.
На поляне весело и празднично разминаются те, кто побежит самые короткие дистанции в десять и пять километров. И стоит главный организатор, совсем не празднично он сейчас выглядит. Гарнитура на голове аж дымится, а в доносящейся до меня речи слово «разметка» – единственное печатное.
– Вит! – кричу я. – На развилке сняли!
Бедный Вит явственно покрывается разноцветными пятнами с преобладанием красного и зеленого одновременно. Одну ладонь сжимает, будто хватая неведомого злоумышленника за горло. Другой рукой кидает мне непочатый моток яркой полосатой ленты. И машет, беги, мол, скорее разберись там.
Срываюсь с места, не дожидаясь дальнейшего. И так понятно, дальше вправо – вторая развилка, выход на круг десятки. Ой… и пятерка там же рядом. Нет, не мое это дело, а дизайнера трассы, однако каждая дистанция в один круг сейчас кажется крайне скверной идеей. Лучше бы общий кружок на всех, да. Маленький такой и просматриваемый насквозь. Кому один, кому десять. Леший с ними, с лесными красотами…
Чем я ленту отрезать буду?!
Выскакиваю на ту самую развилку и чуть не спотыкаюсь. Лент нет нигде, насколько хватает взгляда в обе стороны. Ни единой ленточки из тщательно прилаженных на деревьях еще вчера – заботливо и крепко повязанных заметно выше человеческого роста.
Исчезли.
Сзади раздается топот. Да… людям, далеким от бегового помешательства, вряд ли удастся объяснить исступленную радость от того факта, что тебя на лесной дорожке догоняет мужик с топором.
А я радуюсь. Топором можно резать ленту.
И вообще, носитель топора – старый знакомый, почти родственник по имени Митяй. Он и подсказал мне устроиться волонтерить на этот забег.
Зря я это, очень зря. Ну их, эти Пять Миров!.. Потому что мы успеваем повязать несколько лент до следующего поворота, причем криво и наспех, когда позади хлопает стартовый пистолет и с поляны доносится дружный радостный рев.
Побежали…
А мы с этой точки невозврата ясно видим, что на пятерке разметка вроде бы есть, а вот распроклятая десятка снята вся. Или как минимум до следующего поворота. А десяточники уже бегут…
– Вит, десятку сняли до спуска точно! – визжит фальцетом Митяй.
Из наушника доносится кваканье, утратившее всякое сходство с человеческой речью.
Я уже бегу дальше по десятке, обогнав Митяя, хоть он и быстрее меня. А что делать?
– Том, я одного не понимаю, – бормочет он, – как можно было успеть всё снять? Кто? Куда дели? Тома, ты понимаешь?
Нет, я не понимаю. Некогда понимать. Отрываю – привязываю, отрываю – протягиваю на ходу Митяю, чтобы следующую привязал. В таком режиме мы чуть не сшибаем притулившийся у тропы раскладной столик с бутылями воды.
– Всю десятку сняли! – ору я двум девочкам-волонтерам. – Вы никого не видели?
– Нет, – испуганно и синхронно мотают головами.
И озираются, будто ждут, что из зарослей выскочит особо опасный нарушитель чужой разметки.
– Но нам показалось, вон там змея проползла…
– Вот вам для обороны, – возглашает Митяй и плюхает на столик свой топор.
Ох, ну и шутки у тебя, боцман!.. Бедняжки не успели дополнительно испугаться, а Митяй уже удрал. Он, конечно, прав, лента легко отрывается так. Зачем лишняя тяжесть, нас и так лидеры того гляди догонят. Если, конечно, девочки с топором не примут их за врагов.
– Что там у вас? – пробивается в мой наушник голос Вита.
– Бежим, провешиваем…
– То есть точно всю?..
– Да!
Вит молчит. Даже не ругается. Видимо, вспоминает все организаторские страшилки о «паровозах заблудших», которые убегали неведомо куда. В Диком Лесу оно и впрямь – неведомо. В котором из Пяти Миров то болото? Сколько человек в пресловутом «мы заблудились»?
Эту проблему решать другим. Нам – бежать впереди паровоза до самого финиша.
– Тома! – хрипит Митяй. – Следов нет!
Отрываю ленту, сую ему. Не до разговоров. Отрываю еще, завязываю на какой-то орешине.
– Следов нет! – повторяет он, когда я его снова догоняю. – Совсем никаких!
И тут до меня доходит. Вчера утром был ливень, на мокрой тропе все следы наперечет. И это лишь следы наших разметчиков. По отпечаткам кроссовок легко различить. Ага, вон и мои. Ни единого постороннего! Кто мог снять разметку, не оставив следов?
– Зря ты, Митяй, топор отдал… Или не зря.
Перед финишем – крутой и длинный подъем, можно, мы хотя бы тут спешить не будем? Ну пожалуйста!.. Но мне мерещится топот за спиной, какое уж тут «не спешить»!
Влетаем на поляну, болельщики, не разобравшись, приветственно орут. Митяй им даже машет. Я не в силах. Сами заметят, что мы без номеров, разберутся.
– Успели?
Это Вит.
– Ну да…
Отдышаться бы теперь.
Не зря торопились. Победитель выскакивает из леса и, едва миновав финишную арку, направляется к нам.
– Вит, ну ты себя превзошел, наконец-то ни единого косяка с разметкой!
– Совершенствуемся, – торжественно изрекает Вит.
Прибегают еще и еще финишеры. Возле столика с водой и орешками, а тем паче возле котла с гречневой кашей – столпотворение. Из портативных колонок грохочет музыка.
Мы с Митяем тихонько отходим в сторону. Конечно, надо узнать, что там с теми заблудившимися. И вообще, нам скоро разметку ту самую снимать. Если опять неведомые злоумышленники не вмешаются. Но это всё через несколько минут.
Солнце уже поднялось высоко, припекает. Кроме бегунов, болельщиков и нас на поляне и в окрестностях появились просто гуляющие.
Кто же все-таки мог снять разметку, не оставив следов?
Рядом, совсем рядом, раздается такой истошный визг вперемежку с пронзительным лаем, что у меня мгновенно закладывает свободное от наушника ухо. Столбенеем, а потом кидаемся с Митяем на визг.
Ну… я бы в такой ситуации тоже заорала. Блондинка в белых кедиках и льняном платье прижимает к груди крохотную собачку в бантиках и визжит, визжит, визжит. А прямо на нее, напролом через кусты и подлесок, ползет, извиваясь, большое многоногое чудище. Белое в красную полоску.
Точь-в-точь наша разметочная лента на десятке.
Митяй издает боевой клич, заглушая неутихающий визг, и прыгает на чудище, сгребая его в охапку…
Лента. Наша. Из первой разметки. Все, сколько там ее было, метров.
– Хорошо, что я топор унес, – радуется Митяй пятью минутами позже, наблюдая, как Вит гоняется по всей поляне за дизайнером трассы. Гоняется и громко сообщает, что именно он сделает с идиотом, который притащил на забег с развилками и разнесенным по времени стартом на разные дистанции ленту, которая фиксирует последнего пробежавшего в лимит времени для прохождения этой точки. А потом сама сползается в кучу и возвращается в точку старта. Или финиша, как-то она программируется даже. Но у нас старт и финиш – одно и то же. Чудо биотехнологии, экологичнейшая из возможных разметок, на основе какой-то там плесени. Вот только за последнего она посчитала замыкающего марафонца…
Ладно, хоть разобрались.
Слышен топот со стороны старта.
– Ну вот кто-то в противоход возвращается!
– Главное, возвращается…
Из леса выскакивает существо, в котором гуманоидного только число конечностей, а личность – в самый раз для съемок в дешевом ужастике. Но судя по номеру стандартного вида, криво висящему на двух с половиной булавках вместо четырех, оно тут не охотится, а бегает.
Существо, увидев нас, издает непонятные звуки.
– Я заблудился, – металлический голос доносится из-под слоя прошлогодней листвы, видимо, там с одного из прошлых забегов завалялся потерянный кем-то транслятор. – Скажите, где трасса на…
Транслятор булькает и щелкает, а Митяй тихо, но отчетливо предлагает наиболее логичный вариант продолжения фразы. На него шикают, нервно хихикая.
– Трасса на сто стадий Плеы, – оживает транслятор.
Это вообще где такое?! И какой длины там стадии?
Со стороны злополучной первой развилки доносится громкий крик, такой же нечленораздельный, как и вопрос искателя трассы на сто стадий Плеы. Существо издает явно радостное восклицание, машет нам конечностью и исчезает в лесу.
– Заблудился он, – бормочет, глядя вслед, запыхавшийся Вит. – Хорошо хоть не заголодал. Такого орешками не накормишь.
Владимир ВенгловскийЛучшее из времен
– Возьми меня с собой в лучшее из времен, – сказала она и опустила голову мне на плечо.
Пахнущие жасмином волосы щекотали нос и щеку. Мои руки лежали на ее талии. Сквозь легкую ткань багрового платья чувствовалось тепло ее тела. Вокруг нас кружились другие пары: дамы, разодетые в бальные наряды, кавалеры в парадных костюмах – калейдоскоп красок, драгоценностей и расфуфыренных щеголей.
«Раз-два-три. Раз-два-три».
Мне казалось, что все взоры обращены к нам. Где-то на периферии стоял покрасневший герцог.
– А как же твой муж? – спросил я.
– К чёрту герцога, – сказала она.
Двое мужчин вышли из зарослей вечного кустарника, преградив мне путь.
– Стой, Чернушка, – сказал первый, здоровяк в безрукавке из шерсти гриммокапуса, хватая моего Буцефала под уздцы. – Слезай.
– К-конечная остановка, – ухмыльнулся второй. Солнце блеснуло в его круглых очках, нацепленных на сломанный в нескольких местах нос.