цы противу драконов стоят, не жалуются! Вопрос с водой Божиим изволением решается. Рядовой Груздев! Ко мне!
Я сообразил, что он вызывает меня, только когда в спину толкнули.
– В машину! Быстро! – приказал отец Роман.
– Но… Как же я брошу… – я растерянно оглянулся на строй.
– Исполнять приказание! – хмуро произнес лейтенант Баранов и сейчас же отвернулся. – Волна! – крикнул он. – Рота, равняйсь! Мечи вон!
Отец Роман схватил меня за шкирку, втянул в кабину и захлопнул дверь. Машина рванула с места и понеслась по взлетной полосе, будто собиралась улететь от всех этих кошмаров.
Где-то в глубине души я чувствовал облегчение, страх отпустил, но от этого только хуже стало – теперь мне казалось, что я предаю ребят.
– Зачем вы меня забрали?
– Спросить забыли! – зло прохрипел поп, сворачивая со взлетной полосы на рулежку. – Приказы исполняются моментально и без рассуждений!
– Из-за меня только что человек погиб. Старшина Клевцов…
– Не скули! Ты-то тут при чем?
– Как при чем?! Я за ним в фаланге стоял. Должен был спину прикрывать. Тварь-то в меня прилетела! А загрызла его.
Отец Роман помолчал.
– Клевцов… – вздохнул он, – ведь на дембель уже провожали… – и, повернувшись ко мне, добавил: – Не кисни. И себя не вини, ибо сказано: ничего нет опаснее депрессии. На этой войне опытные погибают чаще молодых.
– Почему?
– Потому что место это проклято! – Он еще прибавил газу, мрачно вглядываясь в побагровевший горизонт. – Человек здесь незаметно к смерти привыкает. Начинает задумываться… Такого легче перетащить на ту сторону. А молодой вроде тебя ничего не знает, от всего мертвого шарахается, ко всему живому тянется – пойди уговори его!
– На какую это, на ту сторону? – спросил я. – Кто уговаривает?
Поп поморщился:
– Вот потому вам, солобонам, и не объясняют все сразу. Меньше знаешь – дольше живешь.
– Почему тогда молодых не ставят в охранение?
Отец Роман только покосился в мою сторону.
– От тебя много толку было?
Мы выехали за территорию аэродрома и понеслись по дороге, ведущей в гарнизон. Мотор «ЗИЛа» надсадно выл.
– С водяными пушками продержались бы, – буркнул я, – это не мечом махать и не пикой тыкать…
– Воды не будет, – жестко произнес поп.
Озноб пробежал у меня по спине. Я вспомнил волну призраков, накатывающую на узкий строй ребят, и черный провал, комкающий людей, как бумагу.
– Вы их что, умирать оставили?!
Отец Роман упорно смотрел на дорогу.
– Не думай, что там самое горячее место…
И только он это сказал, как прямо перед нами из-за холма вдруг поднялась громадная крылатая тень и заслонила собой весь горизонт от края до края.
– С нами Крестная Сила! – яростно выкрикнул отец Роман, ударяя по тормозам.
Грузовик развернуло боком и понесло юзом, но все равно по дороге, вдоль осевой, навстречу чудищу, летящему над самой землей.
– Прыгай! – завопил поп, и в ту же секунду темный перепончатый силуэт плюнул огнем.
Я увидел быстро расползающийся вширь пламенный шар, понял, что он летит прямо в меня, изо всех сил толкнул плечом дверцу и выпрыгнул, сам не знаю куда…
Я очнулся в полной темноте. Мне было тепло, мягко, даже уютно. Так уютно, что сразу стало понятно – я дома. Надо будет Аленке рассказать, какой дурацкий сон сегодня приснился – будто меня забрали в армию и отправили служить черт знает куда – к чудищам каким-то! Что там у них к чему – непонятно, говорю же, сон дурацкий. Страшно, но почему-то неинтересно. Совсем неинтересно, когда наших убивают, а защищаться нечем – волшебной воды против чудищ нет. Почему, кстати, нет? Во сне никогда так не бывает. Обязательно есть средство – заклинание какое-нибудь, молитва… Надо вспомнить слова, повернуться на другой бок и досмотреть сон как следует. Только узнать, который час. Не пора ли вставать? Я протянул руку к выключателю – он у меня прямо над диваном… и тут же отдернул. Под пальцами оказался пучок жесткой травы, посыпалась сухая земля. От неожиданности я резко дернулся и тут же взвыл – адски болела шея, саднило расцарапанную спину, ушибленный локоть отказывался сгибаться. Вдобавок чья-то широкая и твердая, как лопата, ладонь зажала мне рот, и кто-то прошептал в ухо:
– Тихо! Она близко!
Я узнал голос отца Романа. Все-таки не сон! Черт! До чего обидно!
– Кто – она? – Я отпихнул его ладонь.
– Гарпия! Слышишь?
Он наконец дал мне повернуть голову и немного оглядеться. Темнота вокруг оказалась не полной, просто мы лежали на дне канавы, заросшей густым бурьяном. Сквозь лопухи и репейник над нами еще теплилось вечернее небо.
Где-то по соседству вдруг зашуршал гравий, послышался хруст, будто армейскую брезентовую палатку волоком тянули через сухостой. Мне сейчас же вспомнились перепончатые крылья налетевшей на нас твари.
– Тсс! – Отец Роман снова прижал меня к земле.
С минуту или две мы слышали только шорохи, то удаляющиеся, то совсем близкие.
– Кругами ходит, падаль! – прошептал с досадой поп. – Теперь не отвяжется…
– Что еще за гарпия? Откуда она взялась?
– Откуда и все они. С той стороны.
– А что там, на той стороне?
Отец Роман вздохнул:
– Все тебе надо знать! Потерпи…
Он поднялся, осторожно выглянул из канавы, тихо сплюнул.
– Самое поганое, что эта мертвечина не дает нам добраться до святой воды. Иди сюда!
Я встал рядом с ним и осторожно раздвинул ковыли. Военный городок был совсем рядом. За крышами казарм полыхали отблески огня, порой откуда-то издалека доносились крики: «И-и! Ко-ли!» Крылатого чудища видно не было, но со стороны зарослей по берегам речки по-прежнему доносился треск.
– Водонапорную башню видишь? – спросил отец Роман.
– Вижу.
– Вот это и есть наша Иордань. В случае прорыва мертвяков вода должна по трубам поступать во все части. Но кто-то ее перекрыл…
– Так они и перекрыли, что тут думать?
– Не так все просто. Они к трубе боятся и близко подойти. Но, видно, нашли другой способ. Разыграно как по нотам – одновременная атака на аэродром, на казармы, блокада башни…
– Так наколдуйте новой воды! – предложил я. – Вы же поп!
– Наколдуйте… – презрительно повторил он. – Эх, нехристь сопливая! Чем ты заменишь Крещенскую Воду, свяченную Большим Обрядом?!
– Не знаю, – честно признался я. – Виноват, в этом деле от меня мало толку.
Отец Роман посмотрел на меня в упор.
– Не скажи… – задумчиво протянул он. – Только на тебя и надежда. Иначе не тащил бы… Все, отставить вопросы! Держи! И храни тебя Господь!
Он снял с шеи тяжелый серебряный крест на цепи и повесил мне на грудь.
– …Это против мертвых. А вот это – против живых, – и он сунул мне в руку такой же тяжелый «макаров». – Задача ясна? Бегом до башни. Дальше – по обстановке. Надо дать воду.
– А гарпия? – спросил я, поглядывая на колышущиеся заросли.
– Я постараюсь ее отвлечь, – сказал он. – Все, бегом марш!.. Стой! Вот еще что: если снова меня увидишь – близко не подходи…
Он вдруг легко выпрыгнул на край канавы, как на бруствер окопа и, не скрываясь, пошел прямо на заросли.
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! – услышал я его голос, звучавший все смелее и громче.
Я кинулся в другую сторону – по дну канавы. Я знал, что пока слышу этот голос, можно не опасаться, по крайней мере, удара в спину, и бежал не оглядываясь.
– …Господи, Вседержитель, Крестом поразивший Змия и узами мрака в Тартаре связавший, огради нас от козней его, избавь от духов злобы, от чародейства, проклятия, сглаза и от вся…
Голос вдруг оборвался, захлебнулся, будто говорившего с головой накрыло волной. Но я-то знал, что это за волна…
Спасти меня теперь могла только башня. Если я до нее доберусь. Если там есть вода. Если воду можно пустить по трубам. Если от меня вообще будет хоть какой-нибудь толк. Нет, не какой-нибудь, а такой, за который отцу Роману стоило отдавать жизнь. Слишком много «если»…
Однако пока мне, можно считать, везло. Вот она, на пригорке, водонапорная башня. Наша Иордань. И вокруг – никого. Опасаются, твари, святой воды Крещенской! Еще бы не опасаться! Видел я недавно, как сметает без остатка целую их компанию один баптизалп. Даже не залп – один только выстрел отца Романа. Эх, батюшка…
Неужели он теперь на их стороне? Не верю. Не хочу верить. Но он ведь так и сказал – не верь. Действуй по обстановке и не будь дураком… Ничего, Бог даст, еще постреляем. Осталось подняться на пригорок да войти вон в ту дверь. Она, кажется, и не заперта!
– Стой!
Я резко обернулся и увидел в стороне от дороги, под деревом, человека в военной форме.
– Кто такой? Куда идешь? – спросил он, выходя из тени.
Луна уже выкатилась из-за казарменных крыш, и я смог рассмотреть его лицо.
Да это же майор-особист, который арестовал Тесселя, самолетного угонщика! Даже на душе как-то сразу отлегло.
– Рядовой Груздев, – торопливо представился я. – Выполняю приказ отца Романа – проникнуть на водонапорную башню и пустить воду!
– Это еще зачем? – поморщился он. – Отставить! А ну, рядовой, ко мне!
Я было рванул к нему, но что-то вдруг неприятно шевельнулось у меня внутри. Что значит, «зачем»? Он не знает, зачем нужна святая вода? Или она ему не нравится?
– Виноват, товарищ майор, – я остановился. – Имею приказ ни к кому близко не подходить и соблюдать повышенную осторожность. Идемте в башню, там переговорим.
– Да ты что?! – взъярился майор. – Ты с кем препираешься, солобон?! Живо сюда!
– Насчет бдительности вы нам сами занятие проводили, – сказал я, отступая вверх по склону, в сторону башни. – Вам ведь тоже положено меня проверить, вдруг я уже того… этого? Вот Крещенской водичкой и…
И тут он прыгнул. Никогда до той поры я таких прыжков не видел. От него до меня было метров двадцать, и он пролетел их по воздуху, ни разу не коснувшись земли. С испугу я сначала наставил на него пистолет, но тут же сообразил, что ствол тут не поможет, и успел-таки выпростать из-под хэбэшки крест.