– Ничего страшного, – уверил его Ян, которому мало-помалу стало передаваться нервозное настроение элуморфа.
– Поэтому, собственно, я и решил сначала вас накормить. К делу перейдем позже. Вы не против? Ларс!
Из соседней двери показался ликантроп в своем человеческом обличье. В руках он нес подносы с едой. Все простое, никаких изысков: суп с тефтелями, запеченная рыба, салат с помидорами. Пахло вкусно…
Асли от супа отказалась, придвинула к себе рыбу, ковырнула ее вилкой, откусила кусочек. Ян, напротив, налил себе тарелку, зачерпнул большую тефтелину и уже собирался отправить ее в рот, как вдруг Асли покачнулась и выбила ложку у него из руки. Та, совершив хитрый кульбит, упала на пол.
– Ох, простите! – воскликнула девушка и полезла под стол, неистово дергая за рукав Яна.
Тот нырнул вслед за ней.
– Ты что творишь? – поинтересовался он шепотом.
– Не ешь!
– Чего?
– В мясе какая-то дрянь, я чую. Не ешь… Ян, нам нужно отсюда выбираться, плевать на задание.
– Ваши поиски увенчались успехом? – саркастически осведомился Хог.
– Да, – ответил Ян, вылезая из-под стола с ложкой.
И замер, упершись взглядом в дуло пистолета; предохранитель был снят.
Асли тоже медленно поднялась, выпрямляясь.
– Я говорил тебе, она учует, – пробасил Ларс.
– Ну, был прав, что я могу сказать.
– Хог, что происходит? – Ян понял, что прямо сейчас их убивать не будут, поэтому рискнул.
Картофельное яйцо Фаберже скосило на него глаз. Но, похоже, классического монолога с непременным объяснением злодейских планов тут никто устраивать не собирался. Хог лишь кивнул помощнику, и тот встал, обходя Асли и Яна сзади.
– Вам нужна Асли?
Желтоватые зубы Хога, показавшиеся в ухмылке, слегка прищелкнули.
– Элуморф – большая редкость, – ответил он.
У Яна похолодело внутри и так сильно свело челюсть, что он еле смог разжать зубы.
– Встаем аккуратно, чтобы я видел руки, – велел Хог.
Ян кинул взгляд на Асли, та побледнела, но моргнула. Выразительно. Для того, кто знал, что означает это почти незаметное движение ресниц. Девушка начала подниматься и вдруг оглушительно чихнула. Ян «запнулся»… Когда пистолет опять дернулся в его сторону, ему было чем ответить. Хог оказался под прицелом.
– Так-так… – произнес магнат, не проявляя, впрочем, большого волнения. – А пулевых ранений все-таки хотелось бы избежать, господин Эрсберг, это многое осложнит.
Хог кивнул куда-то в бок.
– Ян, – шепнула девушка.
Там, куда указывал Хог, стоял забытый шофер, который их сюда привез. Ян оказался на линии перекрестного огня.
– Ну все? Успокоились? Пистолет бросай и руки за спину. Живей!
– Что тебе от нас надо? Ты вообще готов связываться с нашей конторой? Мы ведь не отделение полиции в захолустном городке. Как собираешься потом выкручиваться? – Ян все еще пробовал тянуть время.
– Живей, – повторил Хог, и на этот раз от его слов веяло такой жестокой непреклонностью, что пришлось повиноваться.
Ян скрипнул зубами и начал опускать пистолет.
– Ларс, – приказал Хог. – Свяжи ему руки.
И в этот миг по комнате пронеслась горячая волна…
– Асли, – только и успел выговорить Ян, отшатываясь от нестерпимого жара, полыхнувшего во все стороны, ослепившего разом и его самого, и его противников.
Девушка трансформировалась стремительно, быстрее, чем он когда-либо видел. Ларс тоже ринулся оборачиваться, но его скорость и близко не подходила к скорости Асли. Ян понял, что она не просто действует на пределе, она сжигает себя, сжигает свои уникальные гены, свою измененную ДНК, свою энергию… дотла. Мгновение – и вот уже порванная в клочья одежда и обувь летят во все стороны, а маленькая рыжая рысь огненной кометой мечется по комнате.
Шофер роняет пистолет, падает, вопя и зажимая вену на правой руке, из которой хлещет кровь. Отскакивает Хог, отмахивается рукоятью, кажется, попадает – Ян слышит короткий грозный взрык, но и магнат теряет оружие.
Заканчивает превращение ликантроп – здоровенный белый волк с полосой грязно-желтой шерсти на ощетинившемся загривке. Он бросается на Асли, и яростный клубок катится по полу. Ян приходит в себя, направляет пистолет на этот клубок, но ничего не разобрать. Выстрелишь сейчас, попадешь в Асли!
Он целится, целится. Кричит девушке, но та, конечно, его не слышит.
Яна жалит оса. Он вскрикивает, от неожиданности выпускает пистолет. Правое плечо стремительно алеет, сразу наваливается слабость. А Хог – да, это Хог, он уже пришел в себя и подобрал оружие – целится в него снова.
Ян пытается отклониться.
Бело-рыжий клубок распадается.
Выстрел…
Стена вздрагивает от попавшей в нее пули.
У Хога дрожат руки, но он наводит пистолет в третий раз.
Выстрел…
Между пулей и Яном оказывается размытое рыжее пятно.
Ян понимает, что должен оттолкнуть, суметь.
Пуля находит цель.
Морозное эхо обжигает лицо Яна, руки касаются чьего-то худенького обнаженного тела. Взметываются фонтаном темно-русые волосы.
А еще через полвздоха в дверь врываются люди в знакомой форме. «Всем на пол, руки за голову!»
Ян падает, подхватывая на лету гибкое… еще гибкое… тело Асли. Машинально зажимает рану. Не свою. «По-простому – приручить, – бормочет он несуразное, ненужное сейчас. – По-простому – приручить».
– Я так волновалась, – шепчет Асли.
«Blue October» был заунывен, правдив и жесток. «Hate me», – согласился Ян вслед за вокалистом, снимая очки и потирая веки, чтобы хоть немного уменьшить непрекращающийся зуд.
Звонок в дверь. Кто может беспокоить его в городской квартире? Не Сельма же. Да и не до нее сейчас.
Ян вырубил музыку, нехотя вылез из-за стола, покачиваясь и опираясь на стену, поплелся ко входу отпирать. Прищурился – без линз и очков лица расплывались. На пороге стоял Олаф. Ян посторонился, пропуская его.
– Проходи. Водку будешь?
– Буду, – ответил Олаф.
И изо всех сил врезал Яну по лицу. Тот отлетел к стене, сполз, прижимая руку к щеке.
– Охренел? – прошамкал он разбитыми губами и сплюнул кровью и осколками зуба.
Олаф хлопнул дверью, прошел на кухню и, не озаботясь стаканом, отхлебнул прямо из бутылки. Поморщился, отхлебнул снова. Отломил себе горбушку хлеба, зажевал.
– На, – протянул он появившемуся Яну полную стопку.
Ян после паузы медленно вынул стопку у него из руки, выпил. Викинг налил еще.
– Что там с Хогом? – спросил Ян, просто чтобы молчание Тора не придавило его окончательно. – Выяснили, чего он хотел?
– Выяснили. У него подпольная лаборатория была, на морфах специализировался, эксперименты проводил. Чего искал, пока не понятно. Скорее всего, процессы регенерации изучал – сам знаешь, продление молодости, активная старость, вечная жизнь, все такое. А еще ему, похоже, просто нравились морфы-женщины.
– Ясно.
– Народу в его дела посвящено было всего ничего, поэтому и делал он все сам, с парой-тройкой подручных. Хог получил бы Асли, инсценировал ее бегство или смерть, а ты, по его версии, должен был погибнуть, сражаясь в лесу со стаей волков. Потом он передал бы конторе свои соболезнования, пару сотен тысяч крон – и все, дело закрыто. Но он не знал… да никто не знал, сейчас только вылезло.
– Не знал чего?
– Шеф наш его контору давно пас. Слухи о «конкурирующей» лаборатории просочились, вот Сундин и организовал слежку. Когда вы с Асли поехали… Есть такие операции, брать на живца называются.
Холод пронизал Яна, такой же леденящий, как тогда, в доме у Хога, перед тем как Асли… А ведь он думал, что уже понял все.
Олаф сделал новый глоток, уставился в стену.
– Ты знаешь, когда аниморф жертвует собой? – Горлышко бутылки в ладони викинга вдруг жалобно крякнуло, раскалываясь напополам. – Не можешь не знать. Густав с тобой разговаривал.
Смахнув стекло, Ян опустился на стул, потрогал разбитую скулу.
– Олаф, вали к черту.
– Ты знал.
– Сундин сказал. Я этого не хотел.
– А чего хотел? Ты слепой? Не видел, что с ней творится? Не видел?! – Олаф ухватил Яна за ворот футболки, скомкал ее в тяжелом кулаке. На мгновение показалось, что сейчас сожмет руку сильнее и…
Ян медленно расцепил его пальцы, высвобождаясь из захвата.
– Я любил ее.
В ледяной – родники Нифльхейма теплее – усмешке Олафа мелькнуло презрение, он качнул головой:
– Ты видел в ней животное.
– Вы все делаете ставки на морфов, ты тоже.
– Я делаю их на равных с самими морфами. Густав это делает, потому что считает их ниже человека. А что делал ты?!
– Я с ними работал.
– Отлично поработал, да!
Глаза у Яна стали неожиданно трезвыми и злыми.
– Ты сколько в конторе, Олаф? Двенадцать лет? Ну-ка, скажи, где все твои бывшие напарники?
Выражение лица викинга едва заметно изменилось.
– По крайней мере, они живы, – негромко ответил он.
Некоторое время они мерились волчьими взглядами.
– Животные тут ни при чем, – в конце концов сказал Ян. – Я не хотел, чтобы мы с ней оба мучились. Олаф, Асли – морф, она генетически иная. И что бы я к ней ни чувствовал, мы не могли остаться вместе. Тот поцелуй был ошибкой, нельзя было до этого доводить. Просто… я ведь тоже человек, не смог тогда, не удержался.
– Ошибкой? – Викинг будто бы даже опешил на мгновение. – Ошибкой? А для Асли это был лучший момент в жизни. И время, которое она провела с тобой, – лучшим временем за все эти годы. Ничего ты не знаешь. Как она жила, каково ей приходилось. Даже и не пытался узнать. Вы когда начали работать вместе – я никогда еще не видел ее такой счастливой. Она светилась вся, как жар-птица светилась, про тебя все время говорила. А смотрела на тебя… ты бы видел, как она на тебя смотрела.
– Я видел, как она на меня смотрела! – наконец взорвался Ян. – Все я знаю! Ты мне еще в прошлый раз мозг этим вынес. – Ян перехватил руку викинга, уже нависшую для нового удара. – А вот ты знаешь, почему тебя перекинули на Берана? Нет? Я тебе скажу. Потому что Сундин решил, что ты недостаточно молод, чтобы заинтересовать Асли. И выбрал меня. Какой бы он ни был сволочью, он угадал. И насчет нее, и насчет меня. Я должен был держать ее на расстоянии, ради ее же блага.