Изредка они выкрикивали имена детей.
В какой-то момент им показалось, что кто-то зовет в ответ. А затем из подъезда выскочила Ябтане. Она очень смешно выглядела с голыми ногами, в короткой юбочке и майке.
– Папа! – закричала Ябтане. – Ты нашел маму? И хорошую одежду? Зачем ты всю ее надел? Жарко же!
– А где Ябта и Папако?
– Дома, куда они денутся!
Они вошли в уютную квартиру на четвертом этаже. Ябтане, хозяйственная девочка, содержала комнаты в чистоте. Лишь одна была захламлена – здесь, наверное, жил тот, другой Ебцота. На балконе сушились полоски мяса.
Выбежали Ябта и Папако, обхватили Сатане за ноги, смеялись.
– А где вы берете еду? – спросила она. – Тут есть другие люди?
– Думаешь, пока тебя не было, тут люди появились? – спросила Ябтане. – Нет, конечно. А про еду папу надо спросить. Собак я давно не видела, но он где-то находит. Недавно много вкусного мяса нашел, но не говорит.
Ябтане хитро посмотрела на Ебцоту.
Тот отвел Сатане в сторону.
– Надо убрать того, другого Ебцоту, – сказал он. – Вдруг дети найдут.
– Надо, – согласилась Сатане.
– Странно, – продолжал Ебцота. – Тот, другой, явно голодный был. Если бы сытый был, я бы с ним так легко не справился. А тут мяса много.
– Для детей берег?
– Должен же понимать, что важнее. Без него они точно пропадут.
– Да, странно, – согласилась Сатане. – Дурак, наверное.
Ебцота вышел на перекресток, где он убил Ебцоту, и замер.
Над телом стоял морж.
Он был голый. Его серая кожа пестрела мелкими прорезями, из которых сочилась белесая жидкость. Судя по тому, как шевелились прорези, это были не раны, а жабры или что-то похожее. Ноги у моржа отсутствовали.
Ебцота понял, что это тот самый морж, за которым они гнались по снегу. Выглядел он неважно – тяжело дышал и безостановочно хрипел. Бока его ходили ходуном. Видимо, на севере моржам жилось комфортнее.
Как, впрочем, и Ебцоте.
Вероятно, морж заметил Ебцоту, поскольку резво повернулся и пополз к нему. Он не подпрыгивал и не извивался – просто скользил по асфальту, будто слизень. Двигался он не очень быстро, как обычный идущий человек, но Ебцота повернулся и бросился бежать. Кто их знает, на что они еще способны. Может, против них даже лопата не помогает.
Бежал Ебцота прочь от того дома, где остались Сатане с детьми, но не торопясь, оставляя моржа в прямой видимости. Затем, решив, что уже достаточно далеко увел врага, прибавил ходу и оторвался, решив спрятаться в укромном месте.
У одного из подъездов он обнаружил пятна крови. Вокруг двери в подсобку виднелись недавние следы. Ебцота дернул дверь, но она оказалась заперта. Он огляделся и первым делом пошарил по выступу под самым потолком. Ключ оказался там.
Глазка в двери не было. Ебцота поднялся на цыпочки, пытаясь заглянуть в щель над дверью – нет ли моржа, – но не дотянулся. Он осмотрел подсобку в поисках того, на что можно было бы встать, и увидел большой эмалированный таз.
В тазу, в луже свернувшейся крови лежали кости. И голова. Человеческая.
Голова показалась Ебцоте знакомой. Он поднял ее за волосы и посмотрел повнимательнее.
Смотрел он долго.
Затем тихо вышел из подсобки. Убедился, что моржа рядом нет, и быстро пошел прочь.
– Я думаю, что штуковина не оружие, – сказал Ебцота, когда вернулся. – Я думаю, она перемещает нас куда-то в другое место.
– Похоже на то, – ответила Сатане.
– Надо уходить. Здесь больше нет еды. Давай соберемся вместе с детьми и нажмем на кнопку. Тогда мы попадем туда, где будет еда.
– Здесь точно больше нет еды?
– Да. Это последняя, – не глядя, показал он на балкон. – Кроме того, здесь где-то бродит морж. Мы его тоже сюда притащили.
– Послушай, – сказала Сатане. – Здесь еще есть какая-то другая Сатане. Дети рассказывали, что она ушла. Может быть, она не будет на нас кидаться?
– Нет, – сказал Ебцота и странно посмотрел на Сатане. – Она умерла.
Они собрались, надели верхнюю одежду, одели детей, собрали все, что может пригодиться. Сатане достала штуковину. На ней горели пять полосок. Три зеленые и две красные.
– Жми, – сказал Ебцота!
– Стой! Мясо, мясо же забыли!
– Не надо, – сказал Ебцота. – Там будет еда.
– Откуда ты знаешь?!
Вместо ответа Ебцота выхватил у нее штуковину.
– Ты такой же дурак, как и тот… – закричала Сатане, но вовремя осеклась.
– Да, – сказал Ебцота. – Такой же.
И нажал на кнопку.
Ебцота быстро вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Опасности не было. Справа торчал бюст Ленина, слева – ёлки и администрация. Ни детей, ни Сатане. Людей тоже было очень мало, слишком пусто для центральной площади города. И тогда Ебцота пошел на отдаленные звуки. На этот раз ему не хотелось слышать упреков, поэтому он решил разыскать детей, пускай других, но все-таки их, а потом уже Сатане, ну или как получится.
Было прохладно и серо. Снега не было совсем. Ебцота шел по главному проспекту, спрятав штуковину за пазуху и гордо выставив лопату прямо перед собой. На третьем перекрестье дорог с вывороченным покрытием Ебцоте стало совсем не по себе, но звуки, кажется, больше не удалялись. Он прошел еще немного и вышел на пятачок, на котором собралась толпа людей. Человек пятнадцать, наверное. Перед ними стояли дети. Ебцота сразу узнал Папако, прошел вперед, и в этот момент его дернули за рукав, оттащили назад, зашипели на ухо, а детей – всех, всех детей – пересекли линией из автомата. Они упали, где стояли, и никто не реагировал, а на одежде детей расплывались странные коричневые пятна, алое было только на Папако.
Сатане моргнула и вдруг поняла, что стоит посреди толпы бегущих куда-то людей. Мгновенно упала, очутилась на земле, еле увернулась с прохода, по бокам, не защищенным ягушкой, все время попадали ноги, босые грязные пятки. Потом она закрыла лицо, и почти сразу все прекратилось. Даже не сломали ничего вроде бы, неуверенно решила она.
Потихоньку открыла глаза и уставилась в грязно-серое небо. «Дождь из такого хлебать», – любил приговаривать ее дед, радуясь любой погоде. Сатане посмотрела по сторонам, а потом вдруг услышала, как воздух прошивает, как иголкой, что-то быстрое и шипящее, чуть приподняла голову испуганно и увидела сначала оружие, потом какую-то конструкцию, перевернулась и на четвереньках побежала с пустого места, боясь приподняться, сдирая ладони и колени в кровь. Наверняка ей достанется, наверняка все будет очень и очень плохо, но если здесь есть другая Сатане…
Эта мысль прибавила ей сил и заставила бежать еще быстрее, а потом свернуть в странный переулок (в городе она была давно, кажется, так это называлось), а потом перелезть через забор, цепляясь ногтями, а потом бежать от выстрелов в спину, потому что пули пробивали непрочное дерево.
Лучше бы эта штуковина была оружием! Или она догадалась убежать вместе с толпой куда подальше.
Неведомый враг, впрочем, через забор не полез, и Сатане, заблудившись между двух белых домов (точь-в-точь райцентр), сползла по стенке одного из них, чтобы отдохнуть. Сердце бухало, точно удары топора.
Мимо снова шмыгнуло трое человек. Один вдруг повернулся, остановился как вкопанный и заорал:
– Добейте ее!
Это был Ебцота, к счастью, в какой-то чудной одежде, но бежать Сатане пришлось снова, потому что, раз уж переместились, стоило забыть про присказку «сегодня хороший день, чтобы умереть», день вот был совершенно дурацкий и неподходящий.
Она запетляла по улицам райцентра, дивясь на происходящее: шины от автомобилей были сложены горами и кое-где горели, источая удушающий запах, мимо проезжали огромные вездеходы, и пули прошивали воздух каждое мгновение.
Бежать, наверное, надо было к памятнику Ленину, но улицы постоянно подводили ее, и в конце концов Сатане оказалась лицом к лицу с какой-то грудой железяк, расположенных так, будто скелет из них делали, но не доделали. Железяки смотрели на нее подобием глаз и быстро двигались вперед.
Сатане попятилась назад, завернула за угол и увидела Ебцоту. Воззвала про себя к Нуму, вспомнив, что даже маленькую зверушку пожалела в этот раз отдать как жертву, и приготовилась принимать смерть, когда тот пронесся мимо, махнул по железяке несколько раз – да, точно, лопатой! – и прибежал обратно.
Железяки валялись на земле и по ним текло коричневое и густое. Масло, наверное.
– Кто ты? – спросила Сатане, едва разжимая губы.
– Да… Сатане, я это. Мы собирали детей, нажали на кнопку и оказались тут, – раздосадованно сказал Ебцота. – Лопата вот снова пригодилась.
Сатане облегченно вздохнула.
– Только Папако… – сказал вдруг Ебцота и скривился, опустил лицо.
– Что Папако? – почти крикнула Сатане. – Где дети?
– Нет детей. Здесь есть чужие дети. А тут я только Папако успел… Да и то… Пошли искать, ладно.
Детей они искали несколько часов, уворачиваясь от стреляющих людей, которым вечно что-то не нравилось, и убегая от железяк. Оказалось, что лопата вовсе не так хороша. Несколько раз их назвали глупым словом «роботы», Ебцота получил прикладом в плечо, но потом они добрались до памятника и увидели наконец Ябту, которого, кажется, собирались убить. Сатане озверела до такой степени, что схватила его под руки и потащила дальше, ругаясь на чем свет стоит и думая, чего бы такого пожертвовать Нуму, ну не лопату же, Ебцота только ею и отбивался.
Убежали в одну из средних улиц, затаились в маленьком переходе-луче.
– Отъелся же он, – сказала Сатане, неодобрительно глядя на Ябту. – Еле доволокла.
– Плохое место, – почти согласился Ебцота. – Лопата, того и гляди, затупится.
– Мама? Папа? – странно спросил Ябта, переводя взгляд с Сатане на Ебцоту неуверенно.
– Мы. Остальные где? – спросил Ебцота. – Ябтане вас бы не бросила. Штуковина эта, – потряс он. – Куда всех выкидывает, отродье Нга!
– Остальные более не существуют, – снова странно сказал Ябта и два раза сомкнул глаза.