Один из них, по виду самый главный, спросил ее:
– Ты кто?
– Я – Сатане, – сказала Сатане.
Люди переглянулись.
– Это мы знаем, – осторожно сказал главный. – Ты что, вылечилась?
– От чего я вылечилась, Нга вас побери?! – закричала Сатане. – Я детей ищу! Да пристрелите вы меня, если вам так хочется! И так один мир хуже другого!
Она уселась на пол и разревелась.
Ебцота пододвинулся и начал гладить ее по голове, осуждающе глядя на людей. Те опустили оружие.
– Ну, по крайней мере, она точно не зомби, – сказал один из них.
В этот момент прозвучало несколько ударов в дверь.
Оружие мгновенно взяли на изготовку снова.
– Вы что, не караулите?! – раздался знакомый голос. – Мне помощь нужна!
Главный кивнул, и дверь осторожно отперли. Вошел, опираясь о дверную раму, Ебцота. Он был в бронежилете, в каске и в крови. При виде Сатане и Ебцоты глаза его изумленно распахнулись.
– Теперь понятно, – сказал он.
И рухнул без сознания.
Выяснилось, что Ебцота – здешний – напоролся на одну из немногих сохранившихся собачьих стай. Ему в определенном смысле повезло. Или не повезло, тут уж как сказать. Собак осталось мало. Когда люди стали слишком тяжелой добычей, зомби переключились на собак, и поголовье тех стало стремительно таять. Чтобы поймать пса, требовалось не меньше десятка зомби, но тех было гораздо больше десятка, и они не уставали.
Поэтому Ебцота чуть не умер, прежде чем люди уверились, что покусали его не зомби. К счастью, в убежище натаскали медикаментов со всех окрестных аптек, и он вскоре пошел на поправку. Конечно, пришлось ему делать уколы от бешенства.
– Вот уж подсуропило мне, – смеялся Ебцота. – Жаль, пришлось нескольких собачек убить. Их можно понять, голодные они.
Постепенно стало ясно, что здешний Ебцота был немного не в себе. Он говорил очень спокойно и почти всегда улыбался. Он снял с трупа какого-то полицейского бронежилет и теперь постоянно в нем ходил. Все время проводил в поисках своей семьи. Марк – тот, что был здесь за главного – знал семью Ебцоты и утверждал, что видел Сатане в рядах зомби. Но Ебцота не верил. Вернее, не реагировал.
Выслушав историю Сатане и Ебцоты, здешний Ебцота спросил вдруг:
– Вы всегда находили своих детей?
– Да, – кивнул Ебцота.
– Помогите мне!
– Хорошо, – сказал Ебцота. – Но только я один. Сатане я никуда не пущу.
Та вскинулась, но промолчала.
Ебцота кивнул.
– Я попрошу для тебя оружие у Марка, – сказал он.
– Не надо, – Ебцота погладил лопату. – Я к ней привык.
Зомби Ебцота увидел на первой же вылазке, украдкой выглядывая с крыши дома. Они выглядели почти как люди, только ходили медленно и беспорядочно. Иногда они срывались с места и будто гнались за чем-то, но Ебцота никак не мог понять, за чем именно.
– Мыши, – объяснил Ебцота. – Они тут уже до мышей опустились.
Здешний Ебцота постоянно спрашивал Ебцоту, куда бы тот пошел, если бы был один. Тот пожимал плечами, наугад тыкал пальцем, и в том направлении они начинали осматривать дома. Так прошло несколько дней. Сколько именно, Ебцота не считал.
Он не знал, что делать. Сатане безвылазно сидела в торговом центре, тачала одежду, готовила и постоянно ворчала о том, что Ебцота никуда ее не пускает. Тот не собирался поддаваться – на одной из вылазок он видел, как зомби всемером поймали и буквально разорвали на клочки котенка. Хруст маленького черепа на зубах одного из них стоял с тех пор в ушах Ебцоты всякий раз, когда Сатане просилась на волю. Нет, это было исключено.
Но смысла оставаться в этом мире тоже казалось все меньше и меньше.
Однажды Ебцота засмотрелся на панельный дом. Непонятно, что в нем было особенного, просто дом. Плитка отвалилась кое-где, по одной из панелей змеилась трещина. Но здешний Ебцота сразу засуетился и пошел внутрь.
Они крадучись обходили квартиры, когда Ебцота вдруг обнаружил, что Ебцота прикладывает палец к губам и машет рукой – подходи, мол.
– Я нашел их, – прошептал Ебцота. – Спасибо тебе! Я знал, что ты поможешь!
И почему-то начал раздеваться.
– Смотри-ка, – сказал он, застегивая на Ебцоте застежки своего бронежилета, – сидит как влитой, будто на мне.
– Я не могу тебя просить, – сказал он, надевая на Ебцоту свою кобуру с пистолетом, – на выстрел сбежится толпа зомби.
– Но если вдруг ты придумаешь, как выжить, – сказал он, нахлобучив Ебцоте свой шлем, – убей меня, пожалуйста!
Оставшись в одной рубахе, Ебцота легко и беззаботно улыбнулся Ебцоте и пошел по коридору.
Ебцота осторожно выглянул из-за угла вслед за ним.
Первое мгновение это было похоже на трогательное воссоединение семьи. Сатане, Ябта, Папако и Ябтане радостно облепили отца. Тот, в свою очередь, раскинул руки и крепко обнял их, будто не желая отпускать.
Потом послышались странные, похожие на хлюпание звуки, а следом – истошный крик боли.
Ебцота колебался лишь секунду. Затем сделал пару тихих шагов в сторону семьи, поднял верную лопату и аккуратно – нежно и точно, чтобы не затупилась – ткнул кричащему Ебцоте меж шейных позвонков.
Крик оборвался. Ебцота рухнул в объятия детей, которые продолжили неумело терзать его молочными зубами. Если кто-то из них и заметил фигуру, спрятавшуюся обратно в тень, то предпочел не преследовать.
Ебцота крался прочь из дома, пока не уверился полностью, что его не услышат.
Тогда он побежал.
На блокпосте он остановился только после сердитого оклика. Его трясли, что-то говорили. Он не слышал. В его ушах стояло довольное урчание счастливых детей, рвущих плоть собственного отца.
Потом прибежала Сатане, что-то спрашивала, била по лицу.
Он попытался сосредоточиться.
– Где Ебцота? – кричала Сатане. – Где мой Ебцота?
Ебцота понял, что ее сбили с толку бронежилет, каска и пистолет.
И он подумал вдруг, что, возможно, именно ее Ебцота не вернулся сейчас. Ведь это у него не было ни оружия, ни брони. Это он все время искал детей.
Это он хотел умереть.
Сатане оттеснил Марк. Он сел на корточки перед Ебцотой, внимательно глядя на него.
– Что случилось? – спросил Марк. – Кто ты?
– Я не знаю, – сказал Ебцота. – Я не знаю.
И лишь еще крепче обнял окровавленную лопату.
Щелчок – и вокруг оказался один снег, сплошной снег, закрывающий с ног до головы. Была метель. Сатане вскочила на ноги и закричала тревожно, ранено:
– Ебцота!
Но вокруг было бело, почти как дома, впереди виднелся лес, а вокруг – бескрайнее пространство, грязно-серое небо переходило в такую же землю, и метель била в лицо.
– Ебцота! – безнадежно закричала она снова, закашлялась и побежала, проваливаясь в снег по колено.
Деревья были знакомые, и очертания поля напоминали ей дом, тот далекий мир, который она оставила по незнанию.
Среди деревьев ей вдруг почудился морж. Сердце екнуло, и она побежала по извилистым тропкам, пересекла знакомые дорожки, отдышалась у дерева с ободранной корой, того самого, да, известного ей одной.
А потом вдруг наткнулась на Ебцоту.
Он так и сидел с этой чертовой окровавленной лопатой, прижимая ее к сердцу за древко, и снег, где острие касалось его, краснел. Наверное, это все-таки был он, но почему на нем оказались все эти вещи, Сатане даже придумать не могла. Она просто знала, что случилось что-то страшное, наконец-то непоправимое.
– Ебцота, – позвала она. – Пойдем. Мы же дома. И я сейчас замерзну. Нам надо к детям, ты помнишь?
Ебцота дернулся при этих ее словах. Она подождала немного и встала рядом с ним на колени, прямо в снег, потрогала за лицо. Вроде бы это был он, но как догадаешься, когда те, другие, точно такие. Да и имеет ли это теперь значение, Сатане тоже не знала.
– Вставай и пойдем. Штуковина у меня. Нам детей нужно переместить.
Они долго плутали между деревьев, потому что в метель было сложно ориентироваться, и Ебцота продолжал молчать. Вышли к чуму, когда Сатане, закутанная в куртку, но все равно заиндевевшая, чуть не свалилась с ног. Немного подождали, зашли внутрь.
Ябтане зажала рот рукой, будто изумленная, бросилась к ним, обняла крепко-крепко. Потом погрозила пальцем, спохватившись: мальчишки спали. Живые, здоровые, не странные, не синие. Отощавшие, конечно. Сатане все равно разрыдалась, а Ебцота наконец почувствовал что-то, кроме острого камня, воткнутого в сердце.
На койке заворочался Папако, и Сатане испуганно замолчала. Ебцота вывел ее из чума, махнув Ябтане, чтобы ложилась.
– Добрались, – сказал он. – Сатане, не надо. Мы знаем, что делать. Поспим ночь, может быть, завтра добуду еды, и отправим детей.
– Мы ведь так и не нашли… Там, где стреляли. Так и не нашли… – вдруг сказала Сатане. – Сколько людей может переместиться?
– Трое, – не задумываясь ответил Ебцота. – У них будет шанс. Ябтане умная девочка, мы расскажем ей про перемещения, чтобы искала мир, где все выглядит нормальным, а потом уже нас. Мы приютим.
– Мы ненормальные! – совсем разбушевалась Сатане. – Мы везде ненормальные, Нга нас забери!
– Тише, тише, перестань. Мы ненормальные в плохих условиях.
Ебцота поежился, ему приходилось выдавать осмысленные слова, хотя он давно замерз, кажется, когда рыл могилы.
– А мы велим им искать нормальные. Где все по-прежнему. Или люди добрые. А если нет, то перемещаться дальше. Мы дадим им шанс.
Сатане упрямо плакала, и Ебцота наконец воткнул лопату в наст и обнял ее.
– Почему ты одет, как он? – спросила она. – Почему у тебя…
– Не спрашивай, ты же знаешь, что это я.
С утра Ебцоте по невероятной случайности удалось поймать двух зайцев и целую белку. Моржей в окрестностях тоже не было, так что он счел это все добрым знаком. Когда вернулся, Сатане уже заканчивала собирать плачущих детей, что-то втолковывала им, целовала в носы, щеки, макушки.
Ябтане подбежала обнять его, и он сам еле-еле сдержал слезы. Но в этот раз все надо было сделать правильно. Здесь жила смерть, там была надежда. Не все миры закончились, пришли в небытие. Где-то наверняка скучали счастливые Сатане с Ебцотой, может быть, им не хватало детей. Или с их детьми что-то случилось, а тут на них с неба свалятся живые и здоровые. Чем не счастье.