– Пье!
Словарь: «Пье!» – выражение восторга.
– Не плачь, баба. Не плачь, дед. Снесу я вам новое яичко…
Соня листнула папку «инструменты» – ничего. Почти ничего не осталось, кроме…
Желаете продолжить работу? На вашем счету…
Новое яйцо оказалось гораздо больше первого. Не раздумывая, Соня подбросила его в небо, и огромная «яичница» стала искривляться, вытягиваться.
– Софья! – Дверь в детскую неожиданно открылась. – Что ты наделала?!
– Пятнадцать тысяч! – воскликнула Варя. – Ничего себе – заначка!
– Да ладно, – пробурчал Никита, мешая ложечкой молоко в кофе. – Жаль другое. Алёнка с перепугу файл стёрла.
– Нет! Как так: на какую-то ерунду у тебя лежало пятнадцать тысяч! – не унималась Варя, хлопоча у плиты.
– Ну, заначка не вчера образовалась, – возразил Никита. – Откладывал понемногу. Хотел чего-нибудь интересного построить. Ну, там Месье 83…
Варя повернулась к мужу, развела руками:
– Чтоб ребёнок взял и в один миг потратил. Молодец! И код из трёх букв… Умник.
– Да хоть из тридцати трёх, – Никита повысил голос. Упрёки начинали надоедать. Можно говорить об одном и том же минут десять, но не полчаса. – Соня любой код срисует, – под строгим взглядом жены – на кого это ты орёшь? – Никита тут же снизил тон.
– Для этого есть голосовая команда, – Варя вернулась к плите, вложила картофель в мультиварку. – Варить до полной готовности!
– Солнце моё, – Никита вздохнул – терпение, только бы терпение не изменило. – Я же работаю по ночам. Какая… – хотел сказать «к чёрту!» – там голосовая команда?
На кухне зазвучал рингтон. Кошка Маня, до того лежавшая у холодильника, подошла и потёрлась о ногу Никиты.
– Тебя, – сказала Варя, указывая на Маню.
А то не понятно! Но промолчал.
– Добрый день! Вас приветствует «DASCH», «Цифровой доступ века наблюдений неба в Гараварде»!
– Создатели программы «Вселенная», – пояснил Никита для жены.
– Ты им денег должен?
– Миллион, – пробурчал муж.
– Ваша последняя работа получена и оценена международным жюри…
– Вот лажа, – вздохнул Никита и к Варе: – Они получили Сонину мазню.
– Объект вами не обозначен, но жюри опознало в вашей работе галактику NGC2936. Точность девяносто семь процентов – самая высокая среди участников программы на данный момент.
Варя подошла к мужу, и он почувствовал её пальцы на затылке. У самого дыхание спёрло от нахлынувших смешанных чувств.
– Вам начисляется премия в размере пятидесяти тысяч. Надеемся в скором времени получить от вас полную схему построения галактики. До свидания!
Никита листнул изображение. Нечто кривое на фоне звёздного неба, а рядом светящийся эллипс галактики.
– За это ещё и платят? – удивилась Варя. – Только как они получили Сонин рисунок?
В кухню неспешно вошёл кот Жора. Они с Маней потёрлись головами…
Передача полученного звонка. Файл сохранён.
– По умолчанию, – грустно ответил Никита. – Жора отправляет готовые работы в «DASCH». И ему всё равно, кто что рисовал. Главное – работа выполнена в программе «Вселенная».
– И твоя заначка теперь пятьдесят тысяч, – Варя ласково вцепилась в загривок мужа.
– Ага, – тот усмехнулся. – Если Соня повторит свою мазню.
Никита с грустью посмотрел на изображение галактики Дельфин и взмахом руки отправил его в архив.
– Разве нельзя восстановить удалённый файл? – спросила Варя. – Я всё прощу.
Никита с грустью усмехнулся:
– Боюсь я вашего хомяка, Варвара Макаровна.
Жена слегка шлёпнула его по плечу.
Никита взял кофе и пошёл в детскую. Восстановить файл! Женщины. Как восстановить процесс построения галактики? Соня не задумывалась над этим совершенно, размахивая инструментами и материалами направо и налево.
Никита открыл рабочий стол. Всё, как у добрых людей – апрель на улице, а ёлка в доме. Кот Жорка – домашний процессор – сидел на подоконнике, готовый к работе.
Никита поставил чашку на столик, размял пальцы и собирался снять свою папку – теперь уже почти пустую, – когда взгляд упал на красный угол в комнате. Икона «Творца Живота», Никола Чудотворец и маленькое изображение святой Софьи. Никита взглянул на Творца, вздохнул и произнёс:
– Ну, ты прям как ребёнок, чес слово.
Мария ГинзбургЗабытый город
Как долго просуществовал новый город в подземных водах? Что, если он до сих пор стоит – мертвым истуканом среди вечной тьмы?
Трехмерная проекция планетарного винта тихонько поблескивала в свете ламп. Сквозь ее контуры проступали очертания стола, на котором Ума развернула модель. Командир тиссоров хотела обсудить предстоящие работы с новой сотрудницей.
– Ну, можно и так, – сказала Амрита, скользнув задумчивым взглядом по модели. – Надо будет посмотреть результаты геологической разведки.
– И как могут повлиять на конструкцию результаты геологической разведки? – с интересом спросила Ума.
Амрита пожала плечами:
– На другом полюсе работы идут на океанической платформе. Подводные работы всегда сложнее. Там они смогут установить только тройник Ваари. Тектоническая плита в этом месте не выдержит большей нагрузки. Таким образом, основная часть нагрузки приходится на долю нашей группы. Мы-то устанавливаем свой мегакрюк на материке. Если породы окажутся достаточно плотными, я бы сделала шесть вводов, а не четыре. Вам известен случай на Эритраке, где…
В кают-компанию вошел Хатхуу, офицер службы безопасности с Тхимврук. Руководство республики отправило его сопровождать экспедицию. Уме приходилось встречаться и работать вместе не только с представителями гуманоидных рас, но и с арахнидами, элефантидами, тарнаггами – огромными разумными куницами. Тиссорка успела привыкнуть к разнообразию форм, которые принимала разумная жизнь.
Но вид, к которому принадлежал Хатхуу, был, очевидно, эндемичным для системы звезды Атраз. Его нелепая фигура, странные движения, резкий голос – все это заставляло Уму отводить глаза, когда она сталкивалась с ним в узких коридорах космокатера. Хатхуу из принципа не пользовался переговорным обручем, к которому обычно прибегали представители рас, неспособных к акустическому обмену информацией. Хатхуу и его соплеменники были способны к звуковому общению. Но каждый раз, услышав его резкий, словно лающий голос, Рангут, ведущий геолог экспедиции, вздрагивала, да и Ума с трудом сдерживалась, чтобы не вскрикнуть. Певучая космолингва была слишком нежна для этих голосовых связок, так же как облик Хатхуу – невыносим для взгляда гуманоида.
Правда, сейчас Хатхуу никаких звуков не издавал. Он прошел к аппарату с напитками и синтезировал себе кружечку чего-то горячего. Ума видела, как над пластиковым стаканчиком заколыхались волны пара. Офицер проявил удивительную деликатность. Он не стал вмешиваться в разговор двух ученых, а сел на диванчик в углу и направил все лучи подобия морской звезды, заменявшей ему голову, в сторону экрана на стене. Деликатность Хатхуу особенно бросалась в глаза потому, что экран был черным – сейчас «Шустрая» шла над ночной стороной Схатранай.
Ума вернулась к беседе с Амритой, новенькой сотрудницей. Тиссорка уже поняла, к чему та клонит:
– Да-да. У нас говорят: «Сбережешь нитки, зашивая прореху, придется купить новое платье».
Новая сотрудница оказалась компетентной, а большего Уме было и не надо.
Случай на Эритраке был ей, конечно, известен. Тогда компания решила сэкономить, несмотря на предупреждения специалистов. Силовая ось поползла, раздирая кору. Компании пришлось платить неустойку за разрушение биосферы. Хотя той биосферы на Эритраке оставалось уж всяко не больше, чем на Схатранай, развернуть которую предстояло Уме и ее товарищам, потоки раскаленной магмы доконали несчастный Эритрак окончательно. С тех пор мнение тиссоров стало решающим при выборе конструкции мегакрюков.
Амрита без всякого выражения посмотрела на Уму и ответила:
– У нас говорят: «Скупой платит дважды».
– А что вы кончали? – спросила Ума, выключая проектор.
С остальными членами своей секции Ума уже была знакома. Все они по одной из специальностей были тиссорами, специалистами по терраморфированию. На языке эллоритов, основавших империю, такие люди назывались «меняющими реальность», tisxoren, и хотя империя давно пала, грозное и поэтическое имя осталось в языке. Тиссоры всегда могли найти себе работу. Готовили их в двух-трех учебных заведениях на всю обитаемую вселенную, и все они, как правило, знали друг друга. Но эту крепенькую серьезную девушку Ума видела впервые. Вот почему она сомневалась в компетенции Амриты.
– Колледж тиссоров на Сурде, – ответила та.
– Отличный был колледж! – с чувством воскликнула Ума. – Жаль только, что теперь Сурда принадлежит Союзу. Вы успели перебраться в Альянс до того, как планета была захвачена, как я вижу?
Амрита кивнула. Ума забрала проектор и покинула кают-компанию. На прощание она склонилась к Амрите и сказала заговорщическим шепотом, кивнув на бочкообразную фигуру на диванчике:
– А ведь легче было катиться!
Амрита улыбнулась. Но Ума видела по ее улыбке, что насмешить сотрудницу ей не удалось.
Лишь сообщить о страхе и отвращении, которые вызывала в ней бочкообразная фигура в красной униформе, покрытой россыпью черных, синих и белых эмалевых брошек и нашивок причудливой формы, что скромно примостилась на диванчике в углу гостиной. Ума полагала, что это знаки различия, показывающие статус Хатхуу, ну и, возможно, награды. Впрочем, никому на борту не было известно их значение; если Хатхуу надел их, чтобы добавить себе внушительности, то он сильно просчитался. Они производили впечатление не большее, чем детские значки.
Амрита проводила взглядом свою начальницу, которая пошла в свою каюту собирать вещи перед высадкой.
Ума была миниатюрная очаровательная дама, словно бы из бывших балерин. По земным меркам Амрита дала бы ей лет сорок. Кто бы мог подумать, что именно эта хрупкая и изящная женщина возглавляет группу тиссоров в этой экспедиции. Третьей в их группе была Рангут, чьи сдержанные манеры принцессы крови в изгнании производили сногсшибательный контраст вкупе со спортивным костюмом и туфлями на высоченных каблуках. У Рангут был мягкий акцент жительницы южной части Большой Спирали. Амрита уже поняла, что под этим спортивным костюмом скрывается тонкая, хрупкая и влюбчивая нежная душа. Она знала, что ей предстоит быть в курсе всех перипетий романа Рангут с красавчиком Тераноном из подразделения техников – так же, как и неизбежен был конфликт главного техника, гориллообразного, но миролюбивого Дару с Макхом, быковатым вспыльчивым парнем из геологов.