ться, расти, превращаясь в женщину обычного роста, но потрясающей, необычной красоты…
Бас шагнул к ней, порывисто обнял, прижал к себе.
— Скажи, что ты меня любишь, — капризно шепнула фея.
— Люблю, — прохрипел Бас, понимая, что вот сейчас…
И проснулся.
Вовка поймал Баса на лестнице, когда тот уже практически ушел. Поймал, загнал в угол, припер к стенке в самом буквальном смысле слова и мрачно сказал:
— Ну, выкладывай.
Бас сделал попытку рыпнуться, но Вовка дожал:
— Я тебе друг или не друг?
— Друг, — сдался Бас. — Ладно, поехали ко мне. Пара часов у меня еще есть.
Вовка заметно удивился, но смолчал.
Доехали. В соседнем гастрономе Бас взял коньяк и тут же предупредил:
— Только ты учти, я буду совсем чуть-чуть.
Вовка удивился еще заметнее, но опять проявил выдержку. И только расположившись у Баса на кухне и окинув наметанным взглядом все приметы холостяцкого запустения, друг детства весомо сказал:
— Да-а…
И головой покачал.
— Аты что думал? — иронически осведомился Бас, протирая стопки кухонной тряпкой и принюхиваясь к результатам.
— Я думал, у тебя баба новая завелась, — прямодушно сказал Вовка. — Неделю уже ходишь как спелеолог, глаза дурные, двери лбом открываешь…
— Почему как спелеолог? — не понял Бас.
— Я ж говорю, глаза дурные, как вроде только что из пещеры на белый свет вылез, — пояснил Вовка. — Что ты там нюхаешь, разливай давай!
— Тряпка грязная, — честно сказал Бас. — Наверное, их мыть придется.
Вовка фыркнул, отнял у Баса стопки, свинтил крышечку с коньяка, налил.
— За то, чтоб всегда! — объявил он, азартно чокнулся с Басом и немедленно выпил.
Бас едва не последовал его примеру, но удержался, отпил половину. Вовка выпучил глаза:
— Ты чего?
— Сплю потом неправильно, — пояснил Бас. — Просыпаюсь… эээ… в самый неподходящий момент.
Вовка только головой покрутил.
— Значит, не баба, — раздумчиво сказал он. — Ошибся я, значит. Надо же! И Тарашкина, ты ж понимаешь, ошиблась — а у них-то на соперниц чутье!
— У кого — у них? — не понял Бас. — Каких соперниц? Ты о чем вообще?
— Ревнует тебя Тарашкина, — глубокомысленно заметил Вовка. — Оно ж со стороны видно знаешь как? Вот я и решил…
— Ревнует? Меня? — Бас обалдел окончательно. — Кто? Таращанская?
— Да какая разница, как у нее фамилия, — философски махнул рукой Вовка. — Выйдет замуж — поменяет.
— Ладно, — решился Бас. — Ты, это, знаешь — не ошибся. У меня тут и правда такое…
— Тогда за нее! — бодро сориентировался Вовка.
— За нее, — вздохнул Бас.
И понял, что все равно не сможет ничего толком рассказать Вовке. Чтобы поверить в то, что с ним происходило, надо было в этом участвовать. Он бы и сам себе не поверил…
Разговор не получился. Бас комкал фразы, мялся, не договаривал и мрачнел с каждой минутой. Наконец коньяк кончился, Вовка поднялся из-за стола и великодушно хлопнул Баса по плечу.
— Ладно, не переживай, — сказал он. — Я все понял. Зря ты, конечно, с иностранкой связался, но если у вас любовь — никуда не попрешь. Только запомни, что я тебе скажу, Васёк: иностранки тоже женщины. Это тебе сейчас кажется, что она вся другая, а вот время придет — попомнишь мои слова.
— Почему — иностранка? — пробормотал Бас, лихорадочно вспоминая, называл ли он Алицию по имени. Получалось — не называл. — С чего ты взял?
— Потому что нелюбопытно ей, в каких ты условиях проживаешь, — хмыкнул Вовка. — Если б она у тебя тут хоть раз побывала, ты бы Наташкин портрет подальше запрятал, разве нет? А раз не интересует ее квартирная жилплощадь, значит, кто? Заграничная гражданка.
— Шерлок Холмс, — натужно рассмеялся Бас. — Ну… считай, что угадал. Не интересует. И… можно сказать — да, заграничная. Во всяком случае, она не отсюда.
— То-то же, — наставительно сказал Вовка, прихватил послушать «Раммштайн» и удалился, довольный собой.
Бас запер за ним дверь, посетил туалет, тщательно задернул шторы, улегся в постель, запил экономным глотком воды две таблетки снотворного и…
Он не переставал удивляться, что каждый раз попадает в один и тот же сон. Не просто в тот же самый вымышленный сонный мир, а в ту же последовательность событий. При том, что логика этого мира была сказочно-бредовой, хронология присутствия Баса в нем выдерживалась жестко. Если вдуматься, как такое может быть и что же с ним вообще происходит, то скорее всего оказалось бы, что Бас скорбен какой-нибудь психопатологией — поэтому он предпочитал не вдумываться. Происходит — и спасибо.
Главное, что всякий раз, попадая в страну сновидений, он встречал там свою фею.
Правда, на сей раз Алиция приняла его неласково.
— Лапушка моя! — Бас протянул к фее руки, она сделала вид, что не замечает. — Заинька ненаглядная!
Алиция холодно посмотрела на него.
— И долго я буду прозябать в этой пещере? — осведомилась она.
Бас обалдел от неожиданности.
Всю предыдущую неделю остров был для них чем-то вроде рая для молодоженов. Они купались нагишом и любили друг друга в тени пальмовой рощи, они пили прохладную воду из родника и лакомились незнакомыми Басу потрясающе вкусными фруктами. А уж к обжитой ими пещере даже Бас стал испытывать теплые чувства, Алиция же иначе ее и не называла, как «наш маленький дом»…
— Что случилось? — выдавил из себя Бас.
— Да так, ничего, — надменно сказала Алиция. — У нас в гостях побывала моя мама, знаешь ли. И мне было за тебя очень стыдно! Во-первых, ты не счел нужным ее встретить…
— Что?! — У Баса отнялся дар речи. — Но я же… Но меня же здесь не было!
— Вот именно, — ледяным тоном сказала Алиция.
— Но я… — Бас и сам не знал, что же сказать в свое оправдание, очень уж абсурдным было обвинение, абсурдным и неожиданным, но Алиция все равно не дала ему продолжить.
— Ты! — воскликнула фея со слезами в голосе. — Ты и только ты! Всегда ты! А обо мне ты подумал? Я, конечно, ничего не сказала маме, но она все поняла сама. Да разве для того она меня воспитывала и растила, чтобы я жила в пещере без водопровода?! Во дворце — вот где я должна жить! В хорошеньком дворце с перламутровыми стенами! С мозаичным полом! С фонтанами во внутреннем дворике!
— Милая… — ошеломленно пробормотал Бас. — Но… Где я возьму тебе дворец?
— Подумай. — Алиция отвернулась. — Ты же мужчина.
Бас опустился на камень и перевел взгляд на море. Волны с шелестом лизали песок. Баса вдруг пронзило острое чувство нереальности ситуации. «Сон, — напомнил он себе. — Это только сон». За прошедшую неделю он так привык к этому миру, он не мыслил себе жизни без Алиции, он так хотел сюда попасть и застать всё неизменным, что невольно позабы о текучей зыбкости мира снов. А ведь во сне возможно что угодно. Если только он сможет представить достаточно ясно… Черт возьми, он же все-таки инженер!
— Ой, что это? — В голосе Алиции прозвучало совсем детское любопытство.
— Ковер-самолет, — гордо скачал Бас. — Мы полетим на нем в твой дворец.
— Он может летать над водой? — недоверчиво спросила фея. — Ты уверен?
— Это универсальная модель, — с достоинством сообщил Бас. — Он может летать где угодно.
«Если, конечно, вообще взлетит», — подумал Бас, но вслух не сказал.
— Правда?! — воскликнула фея. — Правда-правда-правда?!
Бас, стоически скрывая сомнение, оглядел ветхий коврик.
Ну конечно, подсознанию не прикажешь, хорошо хоть такой получился… Но, если честно, он сам предпочел бы транспортное средство понадежнее. «Эх, Хоттабыч, крепко же ты мне в детстве въелся в подкорку…» — молча сокрушился Бас, а вслух сказал:
— Ну, если ты снова уменьшишься, дорогая, ковер нас выдержит. Только, может, сначала мы…
Алиция охотно прильнула к нему в поцелуе. Потом они перебрались в пещеру на сплетенные Басом циновки из пальмовых листьев. И все было чудесно.
Напоследок они искупались в теплой лагуне. Когда Алиция вышла из моря, оказалось, что она такая, какой Бас ее впервые встретил, — ростом ему по пояс. Было в этом нечто неуловимо пикантное — обнимать, как ребенка, женщину, которую ты только что ласкал как очень даже взрослую. Бас прижал Алицию к груди, уселся по-турецки на коврик, собрался с духом и стеснительно сказал:
— Трах-тибидох-трух!
Ура Хоттабычу! Ковер нехотя всплыл над песком.
— Трах-тибидох! — повторил Бас куда решительнее. — Туда давай!
Ковер выгнул один край, поднялся на десяток метров, завис на мгновение и неспешно двинулся в сторону берега.
Веял легкий ветерок. Припекало солнце. Примерно через полчаса Алиция поинтересовалась:
— А быстрее нельзя?
— Н-ну… — уклончиво сказал Бас.
Какое-то безымянное, но компетентное чувство говорило ему, что лучше не надо. Алиция надула губки.
— Можно попробовать, — со вздохом сказал Бас.
Смеркалось.
— Трах! — шипел сорванным голосом Бас. — Трах-тиби-дох! Трах тебя, мать твою, скотина! Пошел! Трух!
При каждом слове ковер совершал спазматический рывок, но тотчас снова замедлял ход. Он трясся мелкой дрожью и ронял ворс. Кое-где уже образовались заметные проплешины. Алиция, свернувшись клубочком настолько в стороне от Баса, насколько позволяли размеры ковра, тихо плакала.
11 — Русская фэнтези 2007
— Ну что ты ревешь все время? — не выдержал Бас. — Лучше бы помогла!
— Я?! — Фея выпрямилась движением, полным подчеркнутого достоинства. — Я твоя жена, а не служанка! А ты затащил меня на эту дурацкую тряпку! Ты просто издеваешься надо мной! Нарочно!
— Да нет же! — сипло вскричал Бас. — Ну пойми! Я хотел как лучше! Ты же сама… Мне и на острове было хорошо!
— На острове! — закричала Алиция. — В этой вонючей пещере без освещения и отопления, где по нам прыгали блохи! Ты варвар! Ты негодяй!
— Это песчаные блохи, они не кусаются, — хриплым шепотом заорал Бас. — И надо было сказать раньше! Я бы что-то придумал!
Ковер, который Бас бросил понукать, завис на месте и лишь покачивался вверх-вниз, как вздуваются и опадают бока загнанной лошади.