— но ей жалко было видеть, как вся сладкая красота грубо разваливается широкой алюминиевой столовской ложкой, даже не замеченная. Но превращение тёмных камушков-зерен в горьковатый, густо пахнущий ароматный порошок в кофемолке снова возвращало ее к радостям жизни. Верещание мотора слушалось ею как музыка. А все думали, что ей хочется сладкого, и прозвали ее «Семенова — обжора», правда, к ее скелетику это имя надолго не пристало…
От влажного воздуха в ванной легкие ее расправились, и удушливый кашель отступил. Этот кашель сопровождал ее, сколько она себя помнила. Из-за него она мало знала своих родителей, зато легко ориентировалась во всех легочных санаториях «от Москвы до самых до окраин». И когда родителей не стало, она этого практически не ощутила, хотя ей исполнилось тогда всего пятнадцать. В одном таком санатории она и познакомилась с Сашкой.
Но сейчас Ленку не слишком трогали воспоминания. Ее гораздо больше взволновала резкая боль чуть ниже ягодицы. Там проявился кошмарный черно-синий синяк огромного размера. Он был болючий-болючий и ужасающе яркий на ее молочной коже.
И тут девушка сделала то, чего никто бы не сделал на ее месте: подпрыгнула от радости в мокрой ванне, сморщив личико и разбрызгивая вокруг тяжелые капли. «Ура! Накрылась моя вечерняя работа и сто баксов с ней! Ура! Ура-ура-ура!!!» Она пулей вылетела из ванны, завернулась в полотенце и с чувством глубокого облегчения прошлепала в комнату. Схватила свою «моторолку», подарок Сашки, и села на край постели. Вызов сработал одним нажатием кнопки. На другом конце включилась голосовая почта. «Так даже легче!» — радостно отметила Лена.
— Саша. Привет! Как дела? Еще спишь? Извини. Я сегодня не приду. У меня уважительная причина — большой и страшный синяк на ляжке. Ничем не скроешь и не замажешь. Так что извини еще раз, — и бросила трубку.
Повинуясь порыву радости, схожему с чувством легкости от сброшенной ноши, Ленка повалилась на кровать, раскинув руки. И плевать, что волосы промочили подушку! Потом вскочила и распахнула шторы. Утренний свет вспорол их мякоть, словно врач, вскрывающий загноившуюся рану. Кремовое небо влилось в комнату, а за ним открылись миллионы мерен-говых снежинок. Лене стало легче от света и неба. Еще недавно девушка почти ненавидела этих сладострастных белых зрителей, а сейчас радовалась каждому новому паучку — они падали на землю, и им не было до нее никакого дела. Им нужно было работать — выбеливать землю, пряча скользкую наледь на дорогах. Делать то, для чего они созданы. Да здравствуют все синяки на свете и гололед!
Через полчаса Леночка Смирнова в черном пуховичке с седой опушкой под шиншиллу и удобных сапожках бежала по заснеженной улице на свою любимую работу. Вот куда она никак не хотела опаздывать или пропускать свою смену.
От вчерашнего гололеда осталось только воспоминание в виде бурой хлюпающей слякоти у троллейбусных остановок. Дворники поработали. Лене до метро было всего две остановки, и она решила пробежаться. Она чувствовала себя счастливой и свободной, вдыхая воздух вперемешку со снегом. Впереди у нее был новый день, полный любимой работы, и свободный вечер.
Разбросанная химическая соль прожигала темные пятна в кружеве снега на асфальте. «Как кляксы на промокашке или синяки на белой коже», — подумалось девушке. Черные пятна на белом асфальте бросались в глаза. Как по ступенькам, ее мысли от прогалин на тротуарах через синяк на собственной ноге перепрыгнули во вчерашний вечер. Вчера она получила свой синяк и приняла одно решение: попробовать делать то, что хочется самой. Только она очень устала и не додумала эту мысль, не решила, чего конкретно ей хочется.
Леночка пробежала через пушистые уютные дворы, заснувшие в обильном декабрьском снегу, вышла у входа в метро. Снова ее неприятно поразил цвет снега на дороге. Еще белый и чистый во дворе дома, он словно истончался ближе к дороге. Его пропитывала серая вода, расползаясь по белому снеговому телу, как раковая опухоль. Снег становился грязным. А потом и просто грязью. У спуска в метро снега уже не было совсем. Из слякотной, разложившейся снежной плоти торчал обглоданный тысячами ног голый асфальт. Клочки истерзанного снега, бесформенного, ноздреватого, грязного, лежали на ступеньках, ведущих вниз, и хватались за обувь прохожих, умоляя о внимании, помощи или хотя бы смерти. Люди брезгливо морщились и приподнимали края одежды, стараясь ступать на пустое место. Пожилая толстая женщина в форменной робе поверх грязно-синей куртки большой деревянной шваброй сталкивала бывший снег к щелям ливневой канализации.
Девушка вдруг до боли отчетливо ощутила себя снежинкой и оглянулась назад. Силуэты домов были нежно укутаны мягким белым снегом. У Леночки засосало под ложечкой, а горло сдавил сухой кашель, когда она опустила глаза к зияющему темнотой подземному входу. Вдохнув поглубже белый воздух, Леночка шагнула вниз, в метро. Ничего особенного, только синяк на левой ноге слегка побаливал при каждом шаге. Метро более всего располагает к воспоминаниям…
…Вчера ночью слякоть, бывшая некогда снегом, подмерзла у метро. Спуск вниз превратился в экстремальный аттракцион для запоздавших прохожих. Дул пронизывающий холодный ветер, принося с собой тяжелые тучи, беременные снегом. На улице как-то резко похолодало. Редкие прохожие кутались в свои одежды, пряча носы в шарфы по самые глаза. Среди них была и Лена Семенова. Она торопилась домой после очередной своей вечерней работы. Холодный ветер грубо толкался, как тот охранник, что выпроваживает поскорее с чужой вечеринки. Лена чувствовала себя уставшей, сонной и раздосадованной, но заснуть ей мешал каток под ногами. Она скользила по оледеневшему тротуару на своих модных широких каблучках-копытцах, то и дело изгибаясь то вправо, то влево, чтоб сохранить равновесие. Чтобы не размахивать руками как мельница и не выглядеть глупо, Леночка поглубже засунула их в карманы куртки. Путь от клуба до метро занимал минут пятнадцать, но погодка сделала его долгим и трудным. Видимо, не одной Семеновой приходили в голову мрачные мысли о мерзости бытия, так как все прохожие вокруг выглядели угрюмыми и спешили убраться с улицы. У самого метро дорога превратилась просто в каток. Лена вся подобралась и удвоила усилия, чтоб не поскользнуться. Больше ничего вокруг ее не интересовало — так же, как и всех.
Вдруг исчезла мужская широкая спина, маячившая перед Леночкой несколько секунд назад. Мужчина, бодро и самоуверенно обогнавший девушку, мгновение назад рухнул навзничь. Дорогая кожаная кепка его отлетела прямо к ногам девушки. Лена на секунду остолбенела у его изголовья. Потом протянула упавшему руку и поинтересовалась:
— С вами все в порядке?
Мужчина дико глянул на нее и попытался подняться, но руки и ноги его разъезжались на льду.
Прохожие огибали этих двоих, скользя по неудачникам равнодушным взглядом.
Лена помогла подняться мужчине, подала ему, отряхнув, его кепку и спросила еще раз:
— Вы в порядке? Может, вам помочь спуститься?
— Я в порядке, — растерянно ответил мужчина. Что-то в нем Лене показалось странным. У него глаза были настолько светлыми, что казалось, в них не было зрачков. Он сжимал в руках какую-то палку. «Плохо видит, наверное, — отметила про себя Лена, — потому и глаза странные». Она задержалась еще на мгновение, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, но, видя, что незнакомцу точно не нужна ее помощь, спустилась по лестнице в подземный переход. Через минуту она уже не думала ни о чем. Просто хотела спать.
Странный мужчина догнал ее у стеклянных дверей.
— Девушка, постойте! — прокричал он и схватил ее за рукав. Теперь она взглянула на него ошалело. Лена едва вспомнила, кто перед ней.
Тот, видимо, понял, что ведет себя необычно, и смущенно убрал руку, забормотав:
— Простите, что напугал… Я только хотел поблагодарить… — И полез в карман.
Девушка непонимающе смотрела на него, а потом подумала: «Денег, что ли, хочет дать?!»
— Да не за что. Ничего особенного… «Спасибо» вполне достаточно…
— Нет, вы не понимаете. Вы — такая… Настоящая! Это так редко встречается сейчас! — Он продолжал шарить в карманах.
«Сцена затянулась, — подумала девушка. — Сейчас еще клеиться начнет… Как некстати». Она оглянулась на проходящих мимо людей, и ей показалось, что все уже на них косятся. Лена попыталась отделаться от «благодарного спасенного»:
— Всего доброго. — И дежурно улыбнувшись во все свои молодые тридцать два зуба, она попыталась нырнуть за стеклянные двери. Напрасно. Он снова схватил ее за рукав. — Извините, но я спешу! — уже твердо высвободила руку Лена. По ее глазам читалось, что она настроена решительно.
— Вы не думайте, — мужчина, казалось, даже обиделся, — я просто хотел вас отблагодарить. Вот. — Он протянул девушке черный картонный прямоугольничек. — Это визитка. Может быть, мы еще встретимся и я вам как-нибудь…
— Извините, но мне правда нужно спешить, — вырвалась-таки Леночка и рванула в метро. Она не услышала последних слов белоглазого мужчины с черной тростью. Подумала только про себя: «Еще чего не хватало…»
Удивительно, но турникет больно ударил ее по ноге, хотя она как всегда правильно вставила карточку. Грохот разбудил дремавшую в своей будке женщину-контролера. Она захлопала круглыми глазами спросонья и стала похожа на волнистого попугайчика. Лена улыбнулась виновато, словно что-то сломала. Ей показалось, что странный мужик провожает ее взглядом и довольно улыбается. Но она твердо решила не оборачиваться и, превозмогая боль, как можно быстрее спустилась к платформе. В электричке она не думала ни о чем особенном. Ей хотелось спать…
…Теперь Лена с благодарностью вспоминала тот сломанный турникет — он обеспечил ей свободный вечер. Почему она сейчас подумала про вчерашний вечер? По двум причинам: во-первых, синяк побаливал, во-вторых, Лена наткнулась в кармане пуховика на кусочек картона, когда искала мелочь, чтоб купить в аптечном ларьке в переходе валерьянки. Это оказалась черная визитная карточка, которую ей вчера пытался всучить вчерашний знакомец. Девушка повертела в руках гладкий прямоугольник глубокого черного цвета. Выпуклые белые рельефные буквы, дорогое тиснение. Английский. «Cleaning. То, что вам действительно нужно». Ни адреса, ни телефона. Лена снова почувствовала на себе взгляд вчерашнего белоглазого незнакомца. «Странно», — подумала она. И карточка была странная, и человек, и то, что Леночка нашла ее в кармане, хотя точно не брала.