[1387]. По сообщению из Калужской губернии, «русалки всячески стараются завлечь человека в глубину озера, разжигая, между прочим, сладострастие мужчин своим красивым обнаженным телом»; возбужденный мужчина преследует русалку, бросается в воду и тонет[1388]. В других свидетельствах из того же региона «ни один парень не может устоять против ослепительной красоты русалок и при первом взгляде влюбляется»[1389]; «русалка так красива, так дивно хороша, так нежно поет, что увидит ее человек, услышит ее чарующий голос — и пропал: затоскует — все бы смотрел на нее, гладил бы ее длинную-длинную косу»[1390]. В ряде современных (1990-е — начало 2000-х годов) текстов из Брянской области про русалок говорится, что они «красуются, мужиков завлекают»[1391], «до парней охочи»[1392] и т. п. В одном из полесских рассказов русалка встречает парня ночью и хочет поцеловать[1393]. В другом — русалки-красавицы, завлекающие парней в воду, сравниваются с «беспутными девками»[1394]. Сходным образом в тексте из Брянской области русалки определяются как проклятые родителями «распутные девки», которым «главное — мужика в омут затянуть»[1395]. Согласно сообщению с Нижегородского Поволжья, «[русалки — В. Р.] выходили [из реки — В. Р.] — вытаскивали [утягивали в воду — В. Р.] заместо женихов парней»[1396]. По свидетельству Д. К. Зеленина, русалки имеют мужей — «водяных, леших, а также защекотанных ими мужчин»[1397].
Пропитан эротизмом и беллетризованный рассказ о «местных народных воззрениях на русалок», зафиксированный в воспоминаниях протоиерея Н. И. Соколова, который провел свое детство в Орловской губернии.
Одному из отважных молодых людей сильно захотелось видеть русалок. Чтобы избежать щекотания их, ему посоветовали обратиться наперед к знахарю. Вот какой рецепт дал ему знахарь: «Когда настанет ночь и все лягут спать, и ты ляжь на своей постели и не спи, пока все не заснут. Когда все захрапят, ты поднимись, разденься догола и надень два креста: один на грудь, другой на спину. Русалки оттого нападают сзади, а не спереди, что боятся креста на груди; а как у тебя будет висеть крест и на спине, и притом ты будешь гол, то они будут играть тобой, но до тебя не коснутся». Парень строго выполнил наставления знахаря. Он лег первый и притворился спящим; когда полегло все семейство и заснуло, он — долой с себя рубашку, надел два креста, так что один висел на груди, другой — на спине, и шмыг из дому — через огород, конопляник, ниву — духом перелетел в лес. Смотрит: множество русалок! Одни качаются по ветвям, другие водят хороводы, иные поют, хохочут. Они все были голые. Тела их были белы как снег; лица сияли, как полная луна; волосы светло-огненными кудрями падали по плечам. Парень остолбенел от страха и восторга. Долго он любовался красотою русалок, грациозными движениями, приятными и звонкими голосами и неподдельным восторгом и веселием их. Вдруг русалки затихли и стали неподвижны. Они почуяли дух человека и, взглянув в ту сторону, где стоял парень, вдруг бросились к нему с хохотом и рукоплесканиями и окружили его. Каждая хотела обнимать и целовать парня, но руки и губы не прикасались к нему. Каждая забегала назад и старалась схватить под мышки, чтобы щекотанием расположить его к хохоту и веселью; но опять руки их не прикасались к парню. Тогда парень ободрился; он сам начал играть с ними, старался схватить которую-нибудь, но руки его не прикасались к ней. Он пел и плясал с русалками целую ночь. К утру они заманили парня в кусты — на густую и высокую траву, и стали качаться по траве. Им последовал и парень. Но вдруг крест, висевший на спине, спал с него. Русалки схватили его сзади под мышки и начали щекотать. Он хохотал до тех пор, пока не упал замертво. Тогда чуялось ему, что русалки положили его на ветви и понесли его молча. Вынесли из лесу; вот несут его через ниву, конопляник, двор, внесли в избу и, надев на него рубашку и порты, кладут на постелю. Затем уходят и уносят ветви. Парню все еще слышался вдали хохот и песни русалок. Наконец он заснул глубоким сном. Его едва мог разбудить отец криком: «Покуда ты будешь дрыхнуть? Вставай! Уж солнце взошло!». Об этой ночи парня у русалок знали и рассказывали не только жители нашего села, но и жители соседних сел[1398].
В ряде фольклорных текстов, связанных с русалками, в той или иной форме обыгрывается тема несчастной, неразделенной любви или разлуки с любимым. В полесской быличке русалки защекотали девушку, которая ждала у реки своего вероломного возлюбленного[1399]. В другом рассказе возлюбленный девушки уходит на войну. Девушка ждет его, тоскует, «тужит», выходит каждый вечер ждать под дуб и «голосит» там. На Троицу она становится жертвой русалок, вернувшийся с войны «хлопец» обнаруживает ее тело под тем самым дубом[1400].
Закономерно, что девушки, погибшие от несчастной любви, сами становятся русалками. В беллетризованном сюжете из Самарской губернии русалкой становится вдова Марина, утопившаяся от неразделенной любви; в итоге она завлекает в воду и своего неверного возлюбленного[1401].
Тема связи человека с русалкой и неразделенной любви может несколько иначе обыгрываться в севернорусских текстах. В рассказе из Новгородской области русалка и матрос любят друг друга, у них рождается ребенок, однако матрос покидает свою возлюбленную. Та сильно тоскует и убивает ребенка[1402]. В архангельской быличке промышленник, зимующий в становище, ловит русалку и сожительствует с ней, в результате чего та рожает ребенка. Промышленник покидает русалку, та раздирает ребенка пополам[1403]. Эти сюжеты близки к популярным на Русском Севере фольклорным историям о сожительстве мужчины с демоническим существом: лешачихой, боровухой, чертовкой, «гуменниковой дочкой», проклятой женщиной и т. п.[1404]
Даже если мы интерпретируем все эротические мотивы, связанные с русалками, как «книжные» и чуждые традиционной культуре, следует иметь в виду, что нагота, длинные распущенные волосы русалок, нередко приписываемая им юность, красота, склонность к играм, пению, танцам, качанию на качелях[1405], [1406], связь с вегетацией растений[1407], [1408], [1409] провоцируют возникновение литературных и окололитературных эротических сюжетов и мотивов о русалках[1410]. Если выражаться языком психоанализа, фольклорная русалка оказывается благоприятным полем для проекций[1411] эротических фантазий. Такая притягательность фольклорного образа говорит нам по меньшей мере о его архетипическом соответствии проекциям такого рода.
Как лесной персонаж, русалка может сбивать человека с пути. В быличке из Брянской области русалка «водит», морочит человека: «“Лезь, — говорит, — на печь, разувайся”. А утром, говорит, проснулся, сижу на пне, задеревенел»[1412]. Считается, что русалки могут похищать детей и взрослых: «уводят проклятых детей и больших, которых им поддаются»[1413] (Владимирская губерния).
Был такой случай. Отец был на пилораме, а мальчик был в лесу. Русалка его и забрала. Искали долго, обцепили весь лес. Через неделю нашли в ивовом кусте. Спрашивают: «С кем ты был?» — «С бабушкой». — «А што ты ел?» — «Белый хлеб». А русалки кормили его гнилушками. И он был худой… Сейчас он женился и живет в совхозе[1414].
Эти истории могут напоминать другие рассказы о людях, похищенных нечистой силой (лешим, чёртом, обдерихой): человека ругают (посылают к чёрту, лешему и т. п.), после чего тот теряется, исчезает из мира людей и оказывается в мире демонов, где пребывает до тех пор, пока не будут проведены специальные ритуальные действия, направленные на возвращение его обратно (см. также главу «Проклятые, похищенные, подмененные нечистой силой»).
Согласно сообщению из Смоленской губернии, русалки могли восприниматься как виновницы пропажи скота. Чтобы отыскать пропавшую скотину, для русалок нужно было принести особый «относ». Для этого следовало сплести лапти, сидя в лесу на пне, и сделать онучи из новой женской одежды. Лапти и онучи вместе с хлебом и солью надо завернуть в чистую тряпку, перевязать красной лентой и отнести на перекресток в лес. Относ клали на какое-нибудь дерево, кланялись до земли, не крестясь на все четыре стороны, и говорили: «Прошу вас, русалки, мой дар примите, а скотинку возвратите!»[1415]