[1828]. В ряде случаев магический вред напрямую осмысляется как насланный нечистый дух (например, кикимора). Выраженную «демоничность» имеет насылаемая колдуном икота. Подробнее об одержимости речь пойдет в главе «Одержимость: кликушество и икота». Иногда причиненный колдуном вред ассоциируется с его демоническими помощниками, которых он наслал на человека (см. далее).
Порча может быть направлена на людей, скот, хозяйственные постройки и хозяйство в целом, урожай, отдельные сферы деятельности (охота, рыбалка). Результатом порчи часто становится болезнь, гибель человека или скота, безумие, неурожай и т. п.
Считается, что особенно уязвимы для порчи люди, животные или предметы, которые находятся в процессе перехода из одного статуса (состояния, формы) в другой. Чаще всего такой переход связан с осуществлением чего-то в первый раз, с началом, появлением чего-либо нового: строительством дома, рождением человека или животного, заключением брака. Колдовство, осуществленное в этот момент «творения», оказывает свое вредоносное влияние пожизненно, в лучшем случае — до тех пор, пока не будут приняты специальные меры.
Множество текстов посвящены так называемой свадебной порче. Магический вред, причиняемый колдуном во время свадьбы, может принимать разные формы. Колдун останавливает свадебный поезд, поднимает коней на дыбы[1829], портит упряжь[1830], заставляет молодых и гостей раздеваться догола[1831], целовать и обнимать столбы[1832], кричать петухами[1833] и т. п. Самая страшная форма свадебной порчи — превращение всего свадебного поезда в волков или веники.
Раньши свадьбу без колдуна не сыграишь. Берут самого сильного колдуна. А то свадьбу спортют. Поязда не приедит. Превратят ее или в веники, или в волков: наместо поязда катятся веники! Свадьбу не соберешь!
А берут [приглашают на свадьбу — В. Р.] сильного колдуна. Он за крестным едет, порядком, и все ето отделаит. И ён видит:
— Ага, здесь спортили, вот!
И так от доставали.
Или слабый колдун взят. Тогда ехали к сильному. По округе славились два колдуна: в Рогозине был колдун сильный и в Малихове [населенные пункты в Холмском районе Новгородской области, где был записан рассказ — В. Р.][1834].
Согласно народным представлениям, колдун может «присушить», приворожить девку или парня, заставить полюбить другого человека, вступить в брак. Колдун мог либо сам наводить любовные чары, либо выступал в роли эксперта, обучал желающих осуществить приворот заклинаниям и ритуалам, снабжал волшебными снадобьями. Так, согласно свидетельству из Нижегородской области, к колдуну пришла девушка, пожелавшая приворожить жениха. Колдун завернул в кусок белой ткани соль, взял у девушки несколько капель ее крови и смочил ею сверток. Далее он велел девушке сполоснуть эту ткань в вине и полученным таким образом зельем напоить парня, которого та хочет приворожить. Девушка испугалась, не причинит ли снадобье вреда, и вместо того, чтобы воспользоваться им, выбросила сверток в реку. На другой день недовольный колдун явился к девушке и спросил: «Что, не дала небось? То-то меня черти измучили!»[1835] Надо сказать, что во многих случаях приворот по своим средствам, последствиям и морально-нравственной оценке напоминает порчу: «слова [заклинания — В. Р.] ведь такие знали, что приворожат»[1836], «они, привороженные-то, мало живут, сохнут быстро»[1837], «и не приведи Бог этим [приворотом — В. Р.] заниматься, кто занимается этим — ему отольется это, все самому»[1838].
Девка одна была, лицом страшна. Пастуха любила. Ох, любила! А про мать ее слухи шли: нечиста была, говорили, колдовать умела. А пастух красивый хлопец был, вся деревня об ём сохла. И вдруг женился на ней. По любви иль присушили — не помню. Но и не помню, чтоб миловались они.
Недолго жил. Стал мужик толстеть. Живот вырос — страх смотреть. Дышать тяжело стал. Думали, что помрет скоро.
А здесь дедусь один объявился, ненашенский. Пожалел, что ли, парня. Велел баню докрасна истопить. И вдвоем с тем парнем ушли. Долго были. А что делали, никто не знал. А потом люди говорили, что много старичок лягушек в печь поскидал. И вылечил парня-то. И после этого не видели его больше, старичка-то.
Ой, давно это было — темное дело[1839].
В некоторых рассказах привороженные люди уподобляются демоническим существам. Так, в рассказе из Новгородской области, для того чтобы приворожить девушку, парень с колдуном идут на кладбище, где должны заключить договор с чёртом. По условиям этого договора душа парня и семья, созданная в результате приворота, переходят в распоряжение нечистого. В результате у молодой жены начинают расти шерсть, маленькие рога и хвост, то же — у родившихся в браке детей[1840]. В другом рассказе попытка наладить расстроившиеся отношения между молодыми при помощи колдовских средств оборачивается трагедией: привороженный мужчина пожирает свою жену[1841].
Дело это было в деревне Марьинское, не более как годов десять тому назад. Жила там вдова с дочкой, и взяла она к дочке в дом [мужа — В. Р.].
Первый год молодые жили очень ладно, и все им завидовали. Ну, конечно, и опризорили [сглазили — В. Р.] их, и стали они друг друга преследовать, и что не стало промеж их никакой слады.
Ну, матка смотрела-смотрела: свое дитя — сердце маткино, жалко дочку. Пришла она к колдуну, он ею и наставил. Вот ночью пришла она на кладбище, и взяла там земли с семи могил, и на этой земли растворила тесто и напекла пирогов, да молодых-то и накормила.
Вот настала ночь. Пришли молодые спать в холодную избу, а матка в жилой избы спала. Вот болит у ей душа о молодых, не может она спать. Встала она, подошла к двери и стала слушать.
И слышит она: уже таково молодые хохочут, таково хохочут, а дочка ейна так и заливается, так и помирает со смеху. Обрадовалась матка.
— Спасибо, — говорит, — колдуну, упять промеж их зачалась любовь, вишь ты, как им весело, как и летося [раньше — В. Р.].
Легла она спать спокойно. Встала утром, истопила печку, все прибрала, а молодых нет, и она их не будит.
— Пусть, — думает, — спят, молодые.
Вот и время обед. Пошла матка их будить. Вошла в избу, вглянула: лежит ейна дочка на полу, рубаха на ей вся изорвана, сама она вся изглодана, а зять сидит у ей да руку гложет, а сам весь в крови. Увидал тещу да как захохочет, да дочкиным обглодком как в ею кинет, а сам упять:
— Ха-ха-ха!
Стоит матка и себе не помнит:
— Что ж это, — говорит, — ты с ней, подлец, сделал?
А он и отвечает:
— Это не я один, теща-матушка! Это семь мертвецов, восьмой — колдун, а я только девятый![1842]
Тесно связана с порчей такая функция ведьм и колдунов, как магическое отымание всевозможного блага. Считается, что колдун или ведьма способны украсть молоко у коров, яйца у кур, урожай с поля. Отнятое у других благо переходит в распоряжение колдуна. Например, ворованное молоко колдуны выдаивают уже у своих собственных коров: «[колдуны — В. Р.] молоко отымают, а своих коров доют. Хвастают: по четыреста литров надоено! Народ — худой»[1843]. В некоторых рассказах ворованное молоко переходит к колдунье еще более чудесным образом, например льется из-под воткнутого в косяк двери ножа[1844].
Конкретный способ магического воровства зависит от вида блага. Например, для того чтобы украсть молоко у коровы, колдунья кладет на дороге две палочки крестообразно, берет в реке воду, собирает росу с травы — и корова, которая перейдет через эти палочки, выпьет воды в этом месте, съест траву, с которой снята роса, будет давать меньше молока — оно уйдет к колдунье[1845]. Другой способ отнять молоко — звать («кликать») чужих коров по имени: «[колдовка — В. Р.] пошла в край деревни, села на вороты, волоса распустила, в одной рубашке — и кричит [выкрикивает имена коров — В. Р.] <…> И в коровах отбираить молоко»[1846]. В сибирской быличке мужик видит, как ведьма-воровка «подставила ведро да давай рыгать — чистая сметана льется»[1847]. В рассказе из Тульской губернии вечером во двор заходит кошка, «помяукала немного — и вдруг обратилась в простоволосую бабу в одной рубахе и начала доить корову в кожаный мешок»[1848].
Для того чтобы украсть урожай, колдуны ходят поперек поля[1849], объезжают поле верхом на клюке[1850], срезают прожин — узкую полоску колосьев, пересекающую поле крест-накрест