Но даже неудачный дебют не выбил из меня мечту стать великим спортсменом. Моя комната была завешана плакатами с Ван Даммом, Шварценеггером и Майком Тайсоном. Я исступленно тренировался, посещая секцию пять раз в неделю. Я бы даже ходил туда шесть, семь, восемь раз, я мог бы в конце концов бросить школу, жить в этом зале и двадцать четыре часа в сутки долбенить грушу. Но проблема оказалась в том, что Анатолий Игоревич уже нашел свою звезду.
Звездой оказался Коля Маслов, 13-летний паренек, на два года младше нас всех. Щуплый и ушастый, он приходил на тренировки и прыгал в углу со скакалкой. Неизвестно, что разглядел в нем Кабелин, но уже вскоре он стал уделять Маслову все свое время, а нас, остальных, все чаще отправлял на баскетбол. Он часами работал с щуплым пареньком на лапах, он ставил его на спарринги против самых сильных ребят, он орал на него – буквально ковал из Коли чемпиона. И таки выковал.
В тот год Коля Маслов стал первым в области. Через шесть месяцев он уехал на Россию и вернулся с серебряной наградой, а еще через полгода взял там золото – ребята говорили, что он превратил соперника в настоящий фарш. Параллельно Кабелин двигал Колю на разные смежные соревнования – например, на городской турнир по кумите среди каратистов. Я был там, на этом конкурсе, и могу засвидетельствовать, что Коля сиял, как начищенная пятирублевая монета. Ни один из его соперников не продержался и двух минут. Он укладывал их с такой легкостью, что, уходя в свой угол, казалось, даже смущался. Неловкая улыбка трогала его губы, и он пожимал плечами, словно говоря, что он не виноват, не хотел он, они падают сами.
В одном из боев судьи попытались дисквалифицировать его за недостаточное количество ударов ногами. Действительно, зачем нужны Коле ноги, когда его руки могли выделывать такие кружева, что перевешивали на весах все конечности его соперников, вместе взятых.
«Это нечестно! – кричал Кабелину один из судей, тренер каратистов. – Он у вас только боксирует. Это не по-спортивному». Кабелин, в белой рубашке и галстуке, уже изрядно наподдавший на халявном фуршете, заступался за Колю: «Учить надо лучше свою якудзу, епта».
В пятнадцать Коля Маслов взял золото в петушином весе на чемпионате мира в Варшаве. Даже столичный «Спорт-Экспресс» написал про него. Кабелин самолично вырезал заметку из газеты и приклеил скотчем на двери в зал. Заголовок той статьи гласил: «Порхал как бабочка и жалил как оса», – журналисты не особо трудились над оригинальностью. Кабелин несколько дней ходил гордый и трезвый. По слухам, после этой победы он выбил у мэрии ремонт зала.
Они явились через месяц – маляры, монтажники, сантехники – и попросили всех нас временно переместиться в другое помещение. В тот день, когда в боксерском зале начался ремонт, Коля Маслов, находясь за рулем подержанной иномарки, не справился с управлением и врезался в бетонный столб.
Ему все еще было пятнадцать. В ГИБДД сказали потом, что никогда не видели тела, настолько изломанного в аварии. Еще, сказали они, глаза у Коли были открыты, когда его удалось вытащить из обломков машины. Голубые, они смотрели на мир с застывшим удивлением и восторгом. А еще была улыбка – кривоватая, открывавшая поломанный на боксе Колин передний зуб, – от этой улыбки ходили блевать в канаву даже бывалые автоинспекторы.
После похорон Кабелин несколько дней не появлялся в секции. Все это время мы исступленно молотили груши, провожая недобрыми взглядами борцов. Те стройными рядами проходили через наш зал на пробежку. Потом Кабелин явился – исхудавший, с синими мешками под глазами. Он с ходу отправил нас играть на отжимания в баскетбол. И на следующий день тоже. И на послеследующий, и через месяц. Мы гоняли мяч по пять дней в неделю. Глядя со стороны, можно было подумать, что мы какая-нибудь секция баскетбола, а не бокс. Некоторые, особенно умелые, за это время научились забрасывать мяч в корзину сверху.
Потом одного из воспитанников взяли на краже со взломом. Ему дали пять с половиной лет. Другой пристрастился нюхать клей со своими соседями по подъезду. Он приходил в зал, находясь в абсолютной прострации, падал около груши, хихикал, а однажды даже надул в штаны при всех. Потом он исчез.
Все это время Кабелин сидел в своей тренерской. Он снял с двери заметку из «Спорт-Экспресса» про Колю Маслова и бесконечно вглядывался в нее. Кабелин скрипел зубами и иногда бил своими огромными кулачищами по столу. Нас, боксеров, он больше не тренировал.
Вскоре я окончил школу и поступил в институт, в другой город. На вступительном экзамене я столкнулся с парнем, в котором признал одного из подростков, кто ходил в соседний зал борьбы. Мы присмотрелись друг к другу, но ничего не сказали тогда – слишком свежи были воспоминания о противоборстве между нашими секциями.
Позже нас поселили вместе. Деваться было некуда. Исчерпав все запасы презрения, мы стали дружить.
Много лет я обходил зал бокса стороной. Но однажды все же зашел внутрь. На месте тренера сидел незнакомый мужчина.
– А где Кабелин? – спросил я. – Он больше не работает?
– Кто? – удивился он. – Первый раз о таком слышу.
Король Валька Хляпин
В 16 лет Валька Хляпин взял золото на чемпионате области по боксу. В 17 был вызван в сборную России. Но вскоре после этого, Валька решил, что спортивной карьеры с него достаточно. И пошел по пути шуток и честного отъема.
Жизнь Валькину решил случай. Раз терся он у ресторана «Рябинушка» в пятничный вечер. Вход охраняли двое из ларца, одинаковых с лица, – здоровые быки. Вальку они не пропустили: решили, что он наркоман. В боксе Валентин выступал в петушином весе. Был он худой, сутулый и стриженный под машинку. Носил штаны с тремя полосочками. Шмыгал переломанным носом.
– Пшшел на хуй, – брезгливо отмахнулся от Вальки бык-охранник. И жестом этим, будто прогонял комара, подписал приговор в небесном протоколе судеб – и себе, и Вальке, и безвинным жителям нашего городка.
Страдал Валька такой напастью: если замечал, что на него смотрят, если ловил внимание к своей персоне – начинал паясничать, устраивал клоунаду. Раз в школе проделал дырку в кармане штанов, просунул изнутри туда свое хозяйство и пошел к одноклассницам: «Люб, а Люб, глянь, че это у меня в кармане?» Люба шарит рукой и понять не может: «Вроде теплое что-то. Палец, что ли?» А Валька и лыбится во весь рот: «Ага! Палец!» Покраснела Люба, все поняла и убежала плакать со стыда.
А однажды вдруг зашатался Валька как пьяный прямо в ринге. Скосил глаза и запел. Дело было на чемпионате области. Вальку прочили в чемпионы. «Валентин! – заорал на него тренер. – Валентин, не дури!» И видя, что тот – ноль внимания, тренер взмолился: «Валенька, родной, не губи! Мне же премию за тебя дадут, мне семью кормить… Бей его, родненький, бей…»
Бой Валя закончил победой. Судья поднимал ему руку, а он стоял, сутулый, щуплый, и глядел на зрителей хитрыми глазами. В раздевалке тренер потом сказал: «Ты эту эстраду брось, Валя! В ринге работа! Веселье потом!»
И вот тогда у ресторана вспомнил Валька тренерский наказ. И решил устроить веселье. Себе и остальным.
– Люди добрые-е-е, – заголосил он. – Собираем аттракцион!
Мимо Вальки текла в ресторан публика: бандиты, бляди, честные женщины, рабочий люд. Пятничный вечер. Одеколоны благоухают. И тут Валька:
– За копеечку, за рублик, кто сколько подаст, объявляю конкурс! Спорю на все, что у меня есть! Спорю на мамкину квартиру! Спорю, что с одного удара положу вот этого быка спать на землю! – И тычет пальцем в охранника.
Народу стало интересно. Столпились.
– А что, малой, если проиграешь? – поинтересовались люди.
– Проиграю – ключи отдам. – Валька побрякал ключами от родного дома.
Маменька его в это время пила чай и смотрела программу «Время». «Сыночка гуляет, и хорошо, и пусть себе: дело молодое», – думала она, не зная, что сыночка в данный момент ставит на кон ее однушку.
– А ну, кидай ключи в шапку! – достали шапку для спора. Насовали туда денег. Валька сверху прикрыл деньги ключами.
– Упадет бык – все себе заберешь. Не упадет – прощайся с хатой! – так напутствовали удальца.
Валька развернулся. Бык-охранник смотрел на него, посмеиваясь. Давай, мол, задохлик. Покажи кун-фу. Валька и показал. Никто не видел, что случилось – будто кошка лапой махнул рукой Валентин, а здоровый охранник уже свалился на пол и дернул ногой.
– Че? – не понял брат-близнец его.
– А хотите второго? – войдя в раж, спросил Валька.
– Хотим! – закричала почтенная публика.
– Ну, раз хотите, мечите тогда еще денег.
И ему быстро накидали еще денег в шапку, а Валька развернулся, и – ррраз! – второй бык лежит на земле. Так Валька понял, что дано ему невиданное искусство – вырубать людей и что грех на этом искусстве не заработать. Понял он, что деньги будто на деревьях висят. И сшибать их можно, как те яблоки в сентябре: ты не дергайся, а они сами упадут.
С этого дня стал Валентин шустрить.
Для начала собрал бригаду – всех друзей со двора: Кольку Лысого, Кольку Дэвида, Ваську Пепса и Никодима. Ватага вышла как на подбор: все бритые, смурные и сонные. Им что дерево повалить, что человека – разницы нет. И Валька-клоун: плещет весельем и юродством – вошел в охотку людям морды бить и на страх ставить.
Начали с наркоманов. Их в ту пору была тьма: летом резали мак по огородам, в остальное время мутили героин у цыган. Стали Валя с друзьями у цыганской дачи караулить и смотреть. Как увидят, что человек от цыган вышел, так и навалятся всей кодлой. Посадят в машину, тащат в лес.
Там, на темной поляне, стращают человека. Побьют. Сунут лопату в руки:
– Могилу копай!
Человек заплачет, упадет на колени, вцепится в Валькину ногу. Откажется копать.
– Тогда сдавай порошок и деньги неси!
– Какие деньги? Да у меня нету…
– Тогда могилу копай.
Деваться некуда. Оставит бедняга все, что есть, оставит свой героин в целлофане и идет искать деньги – отдавать бригаде и Вальку. И так весело пошло дело,