щал Церкви оказывать влияние на молодежь и заниматься благотворительностью. При этом, правда, Болгарская Церковь (в отличие от ситуации в СССР) сохранила право собственности на землю, церковные здания и некоторое другое имущество, периодически получала от государства денежные субсидии на содержание духовенства, ей предоставили монополию на изготовление свечей, и священнослужители не привлекались к уплате подоходного налога[306].
Вскоре после принятия закона новый глава дирекции вероисповеданий П. Тагаров встретился с митрополитом Паисием и потребовал от него согласования деятельности Болгарской Церкви с правительственной политикой, в частности с отстранением ряда служителей Церкви, которых власти считали «реакционерами», и разработкой нового устава. Однако владыка Паисий занял жесткую позицию. Летом 1949 г., уже после смерти Г. Димитрова, отношения государственных властей с руководством Болгарской Церкви резко обострились. В конце июля П. Тагаров потребовал от Синода увольнения его секретаря архимандрита Симеона и нескольких других служащих, а также назначения секретарем Синода священника-коммуниста Ивана Караджова.
В июле 1949 г. МВД направило секретариату ЦК Болгарской коммунистической партии специальную докладную записку, в которой предлагало: «1. Провести перемены в Синоде… 2. Отстранить от работы Русенского Михаила, Тырновского Софрония и Видинского Неофита, которые преданны представителям реакции… 3. Необходимо начать применять закон о вероисповедании, для чего необходимо уволить 4–5 человек из числа священников за реакционную деятельность от каждой епархии… 4. Добиться такого положения, чтобы основные должности были в руках правительства ОФ… 5. После этой перемены необходимо внушить Синоду, чтобы он выработал демократический устав и приступил к выборам экзарха или патриарха, если это необходимо… 10. Провести ревизию учебной программы и в духовных учебниках и особенное внимание сосредоточить на методах воспитания… 12. По линии органов государственной безопасности обратить внимание и усилить разработку основных лиц и лиц, на которые имеются данные, как на агентов иностранных разведок»[307].
Проведению этих планов в жизнь помешала международная кампания в защиту религиозной свободы в Болгарии, в частности вмешательство ООН, поводом для которого послужили аресты и судебные процессы над протестантскими пасторами. В результате Политбюро ЦК Болгарской коммунистической партии 18 августа 1949 г. приняло решение отсрочить «демократизацию» Церкви и ограничить вмешательство силовых структур в церковные дела: «Политбюро считает предложения Министерства внутренних дел по демократизации Болгарской Православной Церкви несвоевременными. В отношениях между государством и церковью следует руководствоваться решениями Национального совета Отечественного фронта, принятыми по указанию тов. Г. Димитрова. Службы государственной безопасности интересуются вопросами Болгарской Церкви только с согласия Политбюро и под его руководством»[308].
В сентябре 1949 г. малый состав Синода провел заседание, на котором митрополит Паисий отметил, что за последний год Церковь сумела объединить значительные массы «явных противников безбожья». Синод также постановил добиваться оставления митрополита Паисия исполняющим обязанности экзарха, хотя его мандат члена малого Синода истекал в начале ноября. Было решено установить непосредственный контакт с сотрудниками советского посольства, отмечалось, что Церковь должна проводить работу в народе через братства священников и мирян, имевшиеся при каждом храме[309].
В начале 1950 г. из-за своей личной близости к бывшему экзарху Стефану был отозван в Софию настоятель болгарского храма-подворья в Москве архимандрит Мефодий (Жерев). Его сменил служивший настоятелем до 1955 г. архимандрит Максим (Минков), в дальнейшем генеральный секретарь Болгарского Синода в сане епископа, а затем и патриарх Болгарской Церкви. В мае 1950 – марте 1951 гг. при московском храме-подворье также служил помощником настоятеля присланный из Софии священник-коммунист Иван Караджов (после возвращения в Болгарию он стал секретарем Союза священников).
В 1949 г. правительство еще выделило из государственного бюджета страны для субсидирования Болгарской Церкви 378 млн. левов. Однако в проекте бюджета на 1950 г. субсидия для Православной Церкви была определена в сумме 75 млн., и правительство предложило Синоду перейти на самоокупаемость. В феврале 1950 г. премьер-министр Болгарии В. Червенков обратился в МИД СССР за советом о дальнейшем субсидировании Православной Церкви, указав, что считает целесообразным полностью от него отказаться. Однако Совет по делам Русской Православной Церкви и министр иностранных дел А. Я. Вышинский посчитали такое мероприятие несвоевременным. Вскоре от имени И. Сталина В. Червенкову была послана телеграмма: «По нашему мнению, прекращение в настоящее время субсидирования церкви может дать политически отрицательные результаты. В государственном бюджете, очевидно, следует предусмотреть такое финансирование». В результате субсидирование Церкви государством было продолжено[310].
Действия Совета по делам Русской Православной Церкви и МИДа СССР помогли священноначалию Болгарской Церкви и в другом вопросе – остром противостоянии с Союзом священников, пытавшемся при поддержке правительства провести ряд реформ, противоречивших православным канонам. Синод категорически отказывался это сделать, в качестве аргумента ссылаясь на то, что такой шаг не встретит понимания в Московской Патриархии, и в результате может произойти разрыв с Русской Церковью[311]. Это дало основание Г. Г. Карпову в докладах в Совет Министров и ЦК ВКП(б) сообщить, что в Болгарии назревает «раскол на староцерковников и живоцерковников… Союз священников ведет борьбу с Синодом и епископатом за демократизацию управления церковью, а фактически, за создание новой». Карпов предложил ряд мер для стабилизации ситуации: недопущение вмешательства Союза священников в канонические проблемы и ограничение его деятельности поблемами «борьбы за мир»; введение единоначалия в Церкви путем установления Патриаршества; предложение дирекции вероисповеданий срочно заняться вопросами «подготовки новых епископов – сторонников Отечественного Фронта»[312]. Эти предложения полностью поддержал МИД.
23 февраля 1950 г. А. Я. Вышинский направил И. В. Сталину докладную записку об опасном положении в Болгарской Церкви, в которой назревал раскол между Синодом, стоящим на позициях сохранения церковных канонов, и Союзом священников, выступавшим за реформы. К письму был приложен проект постановления ЦК ВКП(б), в котором говорилось о необходимости обратить «внимание Червенкова на то, что позиция Союза болгарских священников, направленная на ревизию канонических положений православной церкви, идет вразрез с линией Московской патриархии в канонических вопросах и тем самым способствует ухудшению отношений между Болгарской и Русской православными церквами, и что этим могут воспользоваться реакционные болгарские и иностранные церковные круги. Следует рекомендовать Червенкову предпринять меры к предотвращению назревающего раскола в Болгарской церкви, а также меры к постепенной замене нынешнего реакционного руководства Синода и подготовить введение единоначалия в Болгарской православной церкви с подбором подходящей кандидатуры на пост патриарха»[313].
В результате намеченный на октябрь 1950 г. новый конгресс Союза священников был отложен на неопределенное время, весной 1951 г. председатель союза священник – коммунист
Георгий Богданов снят с этого поста и заменен гораздо менее радикальным протоиереем Иваном Юлиевым, а в 1955 г. Союз священников вообще был распущен. Таким образом, в Болгарской Церкви удалось избежать реформ по протестантскому образцу
Владыка Паисий категорически отказался участвовать в принятии предложенного коммунистами проекта нового церковного устава, в котором предусматривалось: создание для выборов патриарха коллегии из представителей правительственных, политических и общественных организаций, священников, епископата и мирян, лишение церковного суда права судить работающих в Церкви гражданских лиц, а также сохранение только малого Синода из пяти членов[314]. В результате в январе 1951 г. митрополит Паисий был отстранен от управления экзархатом.
Следующим наместником-председателем Синода (а с конца 1951 г. и экзархом) оказался избран митрополит Пловдивский Кирилл, который согласился принять «коммунистический» вариант устава лишь с одним изменением. 3 января 1951 г. Священный Синод принял утвержденный затем правительством новый устав Болгарской Церкви, который существенно ограничивал ее права. Религиозные организации оказались изолированы от участия в общественной жизни, и в то же время были созданы условия для прямого вмешательства государственных органов во внутреннюю жизнь и деятельность Церкви, которая согласно уставу преобразовывалась в Патриархат. Мирянам была предоставлена возможность участвовать в работе Епархиальных советов и Верховного Церковного Совета, церковные наказания могли налагаться только на духовенство, вводился единый бюджет для всей Церкви, высшие церковные сановники могли быть избраны на свои посты только при условии «доверия к ним со стороны правительства»[315].
В 1951 г. решением болгарского правительства богословский факультет был выведен из состава Софийского университета и преобразован в Духовную академию имени св. Климента Охридского, которая являлась высшим церковным учебным заведением и не имела государственного признания. В социалистический период эта Академия существовала исключительно на церковные средства, и ее выпускники не могли полноценно интегрироваться в общегосударственную систему образования.