5. Подворье Московского Патриархата в Софии
После кончины 26 февраля 1950 г. владыки Серафима первоначально было организовано благочиние Московского Патриархата в Болгарии во главе с архимандритом Пантелеймоном (в миру Михаилом Николаевичем Старицким). Он происходил из семьи помещика, участвовал в Первой мировой и гражданской войнах на стороне белых в чине полковника, в 1921 г. эмигрировал в Болгарию, 17 июня 1934 г. принял монашеский постриг и 16 июля того же года был рукоположен во иеромонаха владыкой Серафимом (Соболевым), секретарем которого работал много лет. 1 июля 1947 г. отец Пантелеймон был назначен настоятелем монастыря св. Архангела Михаила в Какаляне, затем служил настоятелем храма свт. Николая в Софии и духовником Княжево-Покровского монастыря[586].
В благочинии состояли свыше 20 русских священнослужителей, многие их которых не вызывали доверия у советских властей. 6 марта 1951 г. посольство СССР в Болгарии через МИД прислало в Совет по делам Русской православной церкви политические характеристики на 12 священников, из которых 8 являлись бывшими белыми офицерами. В письме отмечалось, что некоторые из них враждебно относятся к СССР, например, архимандрит Кирилл (Попов), отказавшийся в 1946 г. от приема советского гражданства. В этом же письме посольство согласилось с предложением Совета от 24 января 1951 г. о руководстве русскими эмигрантскими священнослужителями присланным из СССР священником[587].
В конце мая 1952 г. Московская Патриархия направила в Болгарию в качестве нового благочинного протоиерея Сергия Казанского. Прежний благочинный – архимандрит Пантелеймон был назначен настоятелем Какалянского монастыря св. Архангела Михаила. В письме Г. Г. Карпова в МГБ СССР от 2 июня 1952 г. говорилось, что архимандриту «будет предложено Московской Патриархией приехать в СССР, но вряд ли он согласится на приезд в СССР для постоянного жительства, поскольку он, как и другие эмигранты, по нашему мнению, является с враждебными взглядами». Отец Пантелеймон, действительно, остался служить в Болгарии[588].
Между тем, еще в начале 1951 г. Совет по делам Русской православной церкви, пришел к выводу (высказанному в письме от 24 января в МИД СССР), что благочиние, «если в нем есть надобность… должно… ограничиваться русским храмом в г. Софии», и высказался против траты «валюты на содержание десятков священнослужителей из числа бывших белогвардейцев»[589].
Во время своего пребывания в Болгарии с 30 мая по 6 июня 1952 г. председатель Отдела внешних церковных сношений митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) обсудил с руководством Болгарской Церкви вопрос о русских общинах в стране. В докладной записке Г. Г. Карпова в бюро президиума Совета Министров СССР от 1 июля 1952 г. отмечалось, что владыкой Николаем «в беседе с митрополитом Кириллом была достигнута договоренность о постепенной ликвидации небольших русских приходов, созданных в свое время эмигрантским духовенством, и об ограничении представительства Русской церкви храмами в г. Софии и на Шипке, а также о ликвидации впоследствии русских мужского и женского монастырей, существование которых ничем не оправдывается»[590].
3 июля 1952 г. протоиерей Сергий Казанский написал митрополиту Николаю (Ярушевичу) подробную докладную записку о состоянии благочиния, предлагая передать почти все его приходы Болгарскому экзархату: «…русские священники все время жалуются на ущемление их со стороны болгарского духовенства, которое запрещает им совершать требы: крестить, венчать не только у болгар, но даже русских, ограничивая их исполнением треб только в храме. Это говорит о том, что наличие русских приходов и священников вызывало и вызывает сейчас среди болгарского духовенства некоторое неудовольствие и досаду и поддерживает ненужную рознь… Высшие иерархи Болгарской Церкви в большинстве не имеют ничего против того, что существует русское Благочиние в Болгарии, но они были бы очень удовлетворены, если бы Русская Церковь передала в их ведение русские приходы и оставило одно подворье для представительства в г. Софии, как это имеет место в Москве… Все они, может быть, имели в прошедшем какую-либо ценность и необходимость, но на сегодня они не приходы, а только фикция… Что касается мужского монастыря, то там все русские, но для того, чтобы его оживить, т. е. чтобы он мог существовать самостоятельно, а это по современному времени является главным условием существования всякого монастыря, туда должны влиться другие силы, которые могли себя обрабатывать, а это может сделать только болгарский Синод, у которого много монастырей»[591].
Протоиерей Сергий отмечал, что главный секретатрь Болгарского Синода владыка Иона в беседе с ним «осторожно высказал мысль, что Болгарская Церковь, как и вся страна, очень многим обязана России, советской власти и Русской Церкви, и что наличие русских приходов в Болгарии не может нарушить родственных отношений самых близких сестер по вере, и что совместное существование двух параллельных однородных приходов только укрепляет родственные связи. Но когда… был затронут вопрос, как бы отнеслась Болгарская Церковь, если Московский патриарх нашел нужным и целесообразным передать русские приходы Болгарской Церкви, то владыка Иона… с пафосом воскликнул: «если Святейший патриарх Алексий всея Руси найдет нужным и возможным передать русские приходы в юрисдикцию Болгарской Церкви, то это было бы великим актом проявления особой любви к Болгарской Церкви, и Болгарская Церковь записала этот акт на скрижалях своей церковной летописи»». Такую же позицию занимал и председатель Болгарского Синода митрополит Кирилл, подчеркнувший, что он «принимает в свое ведение, обеспечивает всех русских священников пособием наравне с болгарскими священниками, а равно принимает в свое ведение и два монастыря»[592]. Этой докладной запиской о. Сергий Казанский фактически выполнял задание Совета по делам Русской православной церкви.
Осенью к отцу Сергию обратились за советом насельницы Княжевского Покровского монастыря: они хотели купить арендуемый ими частный дом на деньги, присланные им два года назад Московской Патриархией специально на покупку здания для женского монастыря. Но протоиерей Сергий не дал им окончательного ответа, сославшись на то, что не знает, когда решится вопрос о передаче Покровского монастыря Болгарской Церкви[593].
10 ноября 1952 г. Священный Синод Московского Патриархата принял решение об упразднении своего благочиния в Болгарии и передаче русских общин и монастырей в юрисдикцию Болгарской Церкви. В их число входили приходы в Русе, г. Сталине (Варне, 100–150 прихожан), Пловдике (36 семей), г. Димитрово (Пернике), Цареброде, на Шипке (35 русских инвалидов), в Княжево (при русском инвалидном доме, 180 прихожан), Какалянский монастырь св. Архангела Михаила, в котором числилось два архимандрита, один игумен, семь иеромонахов и один послушник (все русские), а также Княжевский монастырь Покрова Пресвятой Богородицы, состоявший из игумении, двух монахинь, четырех инокинь, трех послушниц (по национальности – четыре русские, пять болгарок и одна румынка) и духовника иеромонаха Германа (Кошманова). Следует отметить, что в составе Болгарского экзархата уже была одна преимущественно русская по числу насельников обитель – в Ямбольском мужском монастыре Святого Спаса (св. кн. Александра Невского), настоятелем которого с 1947 г. являлся игумен Феодосий (Желязов), в то время пребывало четыре русских монаха и трудника. В решении о ликвидации благочиния также говорилось о необходимости «братски просить Св. Синод Болгарской Православной Церкви простереть любовь и заботу на вышеперечисленные приходы, монастыри и клир и сохранить, по принятию в свою юрисдикцию, русский духовный уклад и быт в Какалянском монастыре, согласно просьбе его братии».
Российский историк В. И. Косик справедливо отмечал, «что история Русской Церкви в Болгарии в послевоенный период, в сущности, свелась к закрытию русских православных приходов и монастырей. “Белогвардейцы” не были нужны ведомству Карпова, за которым почти всегда было право окончательного решения»[594].
Официально передал русские приходы и монастыри Болгарской Церкви приехавший в начале мая 1953 г. в Софию на интронизацию патриарха Кирилла во главе делегации Московского Патриархата митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). После возвращения в Москву в состоявшейся 19 мая беседе с Г. Г. Карповым владыка отметил: «Эта передача резко отрицательно воспринята русским духовенством и прихожанами в Болгарии. Вызвало это удивление и среди болгарских митрополитов, которые указывают, что они за свои приходы в Стамбуле борются и не собираются уступать. Русское духовенство обращалось к делегации Московской Патриархии похлопотать о переезде их в СССР. Об этом просили и монахи».
Другой член делегации, побывавшей в Болгарии, священник Михаил Чуб в беседе в Совете по делам Русской православной церкви 22 мая 1953 г. говорил: «Передача монастыря вызвала “переполох” у монашествующих и боязнь, что после передачи будут изменены монастырские порядки, богослужение будет проводиться на болгарском языке, и монахов “заклюют болгарские попы”. Многие монахи в связи с этим усиленно просятся в Советский Союз… Пришлось рассеять их опасения и успокоить в том, что в монастыре будут сохранены русский духовный уклад и быт»[595].
Протоиерей С. Казанский был утвержден настоятелем русского храма свт. Николая Чудотворца в Софии, который стал именоваться подворьем Московской Патриархии. Кроме отца Сергия состоявшую из 500 прихожан общину этого храма окормляли два священника, диакон и псаломщик. Деятельность настоятеля вызывала открытое недовольство верующих, в указанной беседе 22 мая 1953 г. священник Михаил Чуб отмечал: «Казанский, как настоятель храма, не пользуется любовью своих прихожан, так как в первое время своего пребывания в Болгарии допустил ряд неправильных действий, оттолкнувших от него верующих. Им, например, был закрыт для посещения верующих склеп с останками архиепископа Серафима, находящийся под алтарем церкви, что вызвало большое недовольство прихожан». Вскоре о. Сергий Казанский был отозван в СССР