играции покинули вслед за ним Югославию. В конце 1944 – начале 1945 гг., в период освобождения страны от немецкой оккупации, в ней имелось 11 русских общин, две монашеские обители (мужская и женская), епископ Митрофан (Абрамов, скончавшийся 13 января 1945 г.), 15 монахов, 32 монахини и около 20 священников; число прихожан превышало 8 тысяч человек. К этому времени значительная часть русских эмигрантов, спасаясь от коммунистов, уже выехала в Западную Европу. Не менее трети из них (по сведениям В. А. Маевского, 3,5 тысячи) – уехали только из Белграда[368].
Значительная часть русских священнослужителей осталась в Югославии, не желая покидать свою паству. Так, протоиерей Владимир Родзянко в 1979 г. в одном из писем вспоминал: «При наступлении Красной Армии мой владыка епископ Ириней, напомнив мне житие св. Поликарпа Смирнского, сказал, что он лично от своей паствы никуда не уйдет (даже если это ему будет стоить жизни, что фактически и случилось!) и то же советовал сделать и мне. Я остался с паствой… Фактически это означало осуществление на деле, а не только в теории, полного евхаристического общения с Русской Церковью в России и ее епископами»[369].
В целом же события войны и их последствия крайне негативно сказались на судьбе русской диаспоры в Югославии. Почти все эмигрантские учреждения и общества были уничтожены, мужчины в возрасте от 18 до 60 лет большей частью погибли и т. п. Позднее, во второй половине 1940-х – начале 1950-х гг. (до и во время советско-югославского конфликта), страну покинули четыре пятых из еще остававшихся в Югославии русских эмигрантов, при этом первоначально почти все они уезжали в Советский Союз. Так, в 1944–1952 гг. из Югославии было репатриировано 26268 советских граждан, в том числе до 1947 г. – 26023[370].
Накануне своего отъезда из Югославии – 7 сентября 1944 г., Архиерейский Синод РПЦЗ издал указ о возложении на настоятеля Свято-Троицкой церкви протоиерея Иоанна Сокаля, как на старшего из оставшихся в Белграде священнослужителей, обязанностей по возглавлению Епископского Совета и управлению русскими церковными общинами в Югославии на правах благочинного. Через несколько дней, 12 сентября, Сербский Синод письменно запросил о. Иоанна, на каких канонических основаниях и в каких условиях предполагается дальнейшее существование Русской Церкви на территории Югославии.
Получив этот запрос, протоиерей И. Сокаль 18 сентября созвал общее собрание Епископского Совета и приходского совета Троицкой церкви Белграда, на котором единогласно была принята резолюция: «Обратиться с просьбой к Св. Архиерейскому Синоду Сербской Православной церкви, чтобы он принял Русскую церковь в Югославии под свое покровительство и чтобы назначил одного из архиереев для дел, требующих епископской санкции»[371]. В результате оставшиеся без своей иерархии Епископский Совет и благочинный Русской Церкви в Югославии были временно взяты под покровительство Сербского Архиерейского Собора. Для дел, требующих архиерейской санкции, был назначен епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир (Раич).
2 октября первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий написал заместителю Сербского патриарха митрополиту Иосифу, что принятое Сербским синодом распоряжение отвечает тем указаниям, которые он оставил Епископскому Совету на случай перерыва нормальных сношений между ним и русскими общинами в Сербии. Митрополит выразил владыке Иосифу глубокую признательность за заботу о русских приходах и отметил: «Неожиданно для нас быстрый отъезд из Белграда и невыясненность в тот момент общей обстановки не дали мне возможности письменно известить Вас об отбытии Синода. Я должен был ограничиться тем, что заехал к Вам проститься, и рад, что имею теперь случай письменно выслать в Вашем лице глубокую благодарность от лица всей нашей Церкви братской Сербской Церкви за то гостеприимство, какое оказывалось нам с 1920 г.»[372].
Архиепископ Василий (Родзянко).
В состав возглавленного епископом Владимиром Епископского Совета входили: протоиерей Иоанн Сокаль (заместитель председателя), протоиерей Виталий Тарасьев, священник Владимир Мошин и профессор В. Ф. Фрадинский (секретарь)[373]. 27 октября 1944 г. Сербский Синод принял постановление о том, что «исключительное положение русского прихода и церковной общины имеет лишь временное значение, пока этот вопрос не регулируется взаимным соглашением между Сербской и Русской Патриархией»[374]. Другим своим постановлением от 14 ноября 1944 г. Сербский Синод отменил действие определения Архиерейского Собора Сербской Церкви от 31 августа 1921 г. о принятии под защиту Зарубежной Русской Церкви с сохранением ее самостоятельной юрисдикции на территории страны[375]. При этом в условиях прихода к власти в Югославии коммунистов Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей вскоре потерял возможность оказывать реальное влияние на церковную ситуацию в стране.
Приход советских войск в восточную часть Югославии многие русские эмигранты встретили с радостью. По свидетельству краеведа Б. Л. Павлова, сразу после освобождения г. Великого Бечкерека (Петровграда) осенью 1944 г. местный русский храм св. Архангела Михаила во множестве посещали советские солдаты, шедшие через город на фронт: церковь часто была полна до отказа[376].
14 октября 1944 г. советские войска вместе с Народно-освободительной армией Югославии изгнали немецкую армию из Белграда. Академик, протоиерей Владимир Мошин позднее так вспоминал об этих событиях: «Советские воины – и встречные одиночки, и размещенные по разным центрам города отряды – не проявляли никакого недружелюбия к моей священнической рясе. В первый вечер после освобождения нашего района по нашей улице проводился обход новоустановившимися сербскими властями, которые арестовывали всех подозреваемых в сотрудничестве с немцами, к числу которых относили и русских эмигрантов…»[377].
В числе арестованных оказался и о. Владимир, но на следующее утро, после беседы с «очень симпатичным боевым» советским офицером, он был освобожден, вернулся к церковному служению, и больше семью Мошиных «никто не беспокоил». В своих воспоминаниях отец Владимир отмечал, что «советские власти проявили большую благожелательность в отношении к остаткам русской эмиграции», хотя «немалое число… известных по своей антисоветской общественной деятельности было арестовано и отправлено в Россию»[378].
Действительно, некоторые арестованные русские эмигранты были вывезены из Югославии в СССР, где получили различные сроки заключения. В их число входили бывший профессор богословского факультета Белградского университета, руководитель молодежной организации Национально-трудового союза нового поколения М. А. Георгиевский, создатель храма Пресвятой Троицы и Иверской часовни в Белграде инженер В. В. Сташевский и дореволюционной России и Белого движения монархист В. В. Шульгин (арестованный 24 декабря 1944 г. в Сремских Карловцах). Настоятель русского храма в г. Великом Бечкереке священник Александр Терентьевич Мирошниченко был в конце 1944 г. арестован органами НКВД, провел несколько месяцев в лагере, но затем вышел на свободу и вернулся к служению в своем приходе[379].
Многие из освобождавших Белград советских солдат и офицеров в 1944–1945 гг. посетили усыпальницу русских воинов на Новом кладбище и оставили записи в памятной книге гостей[380]. Некоторые из русских эмигрантов вступили в ряды советской армии и в дальнейшем погибли, сражаясь с нацистами, например проживавшие в Суботице Ю. Ф. Высевко и Ф. А. Высевко – духовные дети священника Владимира Родзянко. Сын настоятеля Свято-Троицкой церкви Белграда протоиерея Иоанна Сокаля Анатолий вступил в ряды Народно-освободительной армии Югославии на должность бригадного врача и воевал в ее рядах до мая 1945 г.[381]
Уже в конце ноября 1944 г. протоиерей Иоанн Сокаль отправил на имя патриаршего местоблюстителя митрополита Ленинградского Алексия (Симанского) письмо с ходатайством о возвращении на Родину и вхождении в состав Московского Патриархата[382]. В конце января – начале февраля 1945 г. протоиерей Иоанн Сокаль в составе делегации Сербской Церкви приезжал в Москву для участия во Всероссийском Поместном Соборе, выбравшем святейшим патриархом Московским и всея Руси митрополита Алексия (Симанского). При этом он привез для передачи в фонд помощи детям фронтовиков золотой венец с бриллиантами с иконы Божией Матери «Знамение» (весом около 2,5 кг), а также золотые и серебряные предметы в подарок патриарху[383].
С приходом советских войск области, отторгнутые Венгрией от Югославии, вновь вернулись в состав последней, и вместе с ними – состоявшее из шести общин особое русское благочиние, входившее в 1941–1944 гг. в состав Средне-Европейского митрополичьего округа Русской Православной Церкви за границей. Уже 31 января 1945 г. на Всероссийском Поместном Соборе в Москве была принята «Инструкция по управлению русскими приходами в Банате», освобожденном тогда советской армией. Эти приходы первоначально вошли в состав Московского Патриархата. Служивший настоятелем одного из приходов русского благочиния Воеводины священник Владимир Родзянко, внук председателя Российской Государственной Думы В. В. Родзянко, 3 апреля 1945 г. писал Московскому патриарху Алексию I: «Выражая Вашему Святейшеству желание послужить Св. Церкви Русской, духовным чадом которой (наравне с Сербской Церковью) я себя считаю, я всецело предоставляю себя в распоряжение Вашего Святейшества, в надежде, что моя работа, как научного церковного работника, будет полезна Матери-Церкви и Родине»