Юношеские впечатления, позднее дополненные изучением многих исторических и публицистических источников, позволили сформировать целостный образ советского руководителя.
Хрущева характеризовали несколько ключевых качеств. Конечно, он был властолюбив и ради достижения высшего в государственной пирамиде поста вступал в самые разные заговоры и сговоры с другими (или против других) номенклатурными игроками. В общении с западными лидерами Хрущев не всегда мог скрыть свою обиду (из-за недооценки его исторической миссии), зависть (из-за роскоши, увиденной при посещении резиденции президента США в Кемп-Девиде…). Зависть иногда проявлялась даже в реакции на события внутри страны (Хрущев потребовал ввести в УК статью о смертной казни и расстрелять валютчика Яна Рокотова, подпольного бизнесмена, собравшего большое количество золотых царских монет). Партийный руководитель был плохо образован, временами эмоционально неустойчив, но обладал природной смекалкой и здравым умом. И еще одно, может быть, самое главное качество Никиты Сергеевича – где-то в глубине души он оставался человеком искренним, он не был коммунистическим роботом-фанатиком, функционером-маской, он искренне верил (до поры до времени) в новый строй, в концепции и теории которого разбирался не больше, чем Чапаев в интернационале…
Хрущев пережил революцию в Венгрии и приказал подавить ее танками, внутренне продолжая верить в коммунизм. (Отдельно отмечу, что если восстания в лагерях привели к объявлению Австрии нейтральным государством и выводу из нее советских войск, то нейтрализация Вены в 1955 году повлияла, в свою очередь, на изменения общественных настроений в Венгрии. Из этих изменений выросло Будапештское восстание и Венгерская революция 1956 года! Ведь Австро-Венгрия долгое время была единым государством, как РФ и Украина.) Загодя, в 1961 году, Хрущев объявил 1980 год годом построения коммунизма в СССР, хотя экономика страны, особенно ее сельское хозяйство, демонстрировали хроническую неэффективность…
Однако народные протесты, о которых пропаганда не информировала и которые никогда не умолкали, подтачивали существовавшую у партийного лидера веру в коммунизм. Хрущева угнетало то, что, убеждая весь мир, что мы находимся в авангарде мирового прогресса, на практике СССР отгораживался от внешнего мира железным занавесом идеологии, цензурированием информации, полным закрытием государственных границ. Нельзя не учитывать и воспоминания некоторых журналистов из группы сопровождения Никиты Сергеевича, уверявших, что случавшиеся временами истеричные публичные хрущевские выпады против Запада были вынужденным и банальным спектаклем.
…В сентябре 1960 года на турбоэлектроходе «Балтика» советская делегация во главе с первым секретарем прибыла в Нью-Йорк для демонстрации преимуществ социалистического строя, а заодно и для участия в работе Генеральной Ассамблеи ООН. Один из членов многократно перепроверенного экипажа «Балтики» Виктор Яаниметс сошел на берег и… попросил политического убежища в США. Побег Яаниметса был очередным звеном непрерывно нараставшего сериала под названием «Бегство из социалистического рая на Запад». По мере приоткрытая границы невозвращенство становилось явлением все более частым, причем происходило оно только в одну сторону, с востока – на запад.
Но, видимо, окончательно подорвало хрущевскую веру в систему восстание рабочих Новочеркасска 1–2 июня 1962 года. (Официальная информация об этих событиях стала доступной только в годы перестройки, спустя четверть века после произошедшего.) Диссидент-политолог Сергей Григорянц убежден, что к концу своего правления Хрущев полностью разочаровался в советской системе. Выводам Григорянца вторил сын экспартруководителя Сергей Никитич Хрущев. Будучи человеком крайне осторожным, Сергей Никитич тем не менее на встрече в Библиотеке иностранной литературы в Москве летом 2016 года ответил на мой вопрос прямо и открыто: с 1962 года Хрущев пришел к выводу, что система не работает.
Можно только догадываться, насколько глубоко Хрущев собирался реформировать СССР. По свидетельству Евгения Евтушенко, в 1962 году партийный лидер потребовал от секретаря политбюро по идеологии Ильичева подготовить постановление об отмене цензуры, фактически об отмене государственной идеологии. В ответ на это партноменклатура организовала в декабре 1962-го известную выставку картин в московском Манеже, где эмоционально разогретый Хрущев публично накинулся на советских художников-абстракционистов…
В Устав КПСС, принятый по инициативе первого секретаря на XXII съезде в октябре 1961 года, были включены положения об обязательной постепенной ротации партруководителей всех уровней. В течение трех-четырех лет состав выборных органов должен был полностью обновляться. Правда, для первых секретарей райкомов, обкомов и выше Никита Сергеевич предусмотрел исключение из этого правила. В 1963 году в стране был объявлен своеобразный переход к многопартийности по-советски – компартию разделили на городскую и сельскую. В бюллетени для выборов в Советы народных депутатов предполагалось включать несколько кандидатов… В экономике вместо прежней уравниловки вводился принцип материальной заинтересованности и хозрасчет…
Эти и другие идеи руководителя вызвали скрытое беспокойство его ближайшего окружения. (Проходивший весной 1966 года XXIII съезд отменил положения партустава о ротации номенклатуры.) Заговор против первого секретаря возглавил очередной продолжатель дела великого Ленина Леонид Брежнев. В тайной беседе с тогдашним председателем КГБ Владимиром Семичастным Брежнев предлагал устранить своего товарища, подстроив Хрущеву авиакатастрофу. В конце концов оба собеседника сошлись на том, что подобные вопросы лучше решать на серьезно подготовленном Пленуме ЦК КПСС.
…По сей день подлинные причины отставки Хрущева официальными историками не названы. Основы советского госустройства сохраняются и продолжают действовать в РФ, хотя и в новом изводе, и в новой форме. Открытый для общества и честный анализ развернувшегося в 1964 году политического кризиса официальная социальная наука в СССР никогда не проводила.
Рассказ 7. 1965–1985 годы. Новое наступление номенклатуры
Номенклатура за застой. Вхождение Брежнева на высшую ступень власти, а точнее, удаление с нее Хрущева означало, что наступление номенклатуры вновь возобновляется. Возникшее у части правящего слоя стремление возвратиться к нормальной жизни было прервано и остановлено ее же страхом перед неконтролируемыми переменами. Пробрежневских ортодоксов пугала поддержанная обществом все более последовательная постановка вопросов о преступлениях Сталина и об ответственности за эти преступления, об очевидной неэффективности советской системы. Даже самые мягкие выводы из проходивших в стране обсуждений и дискуссий могли привести к потере номенклатурой огромных тайных привилегий, единственного стимула сохранения советской системы. Борьба за идею коммунизма уже в 1920-е годы для многих была демагогией, не о коммунизме думала власть и в 1960-е…
Между тем десятилетие хрущевской оттепели повлияло на саму номенклатуру, на особенности отношений в ее среде, на характер представлявшего ее начальника. Новый вождь Леонид Брежнев сам по себе не был человеком с характером диктатора, он вовсе не стремился объявлять каждого второго врагом народа и не собирался никого расстреливать. Брежнев показал себя вполне заурядным, безликим обывателем с ограниченным уровнем интеллекта и с завышенными примитивными амбициями по части званий, премий и наград. С таким набором качеств он вполне устраивал партгосаппарат в должности генсека. Говорить о каком-то экономическом, творческом, научном прорыве страны при Брежневе было, конечно, невозможно.
Изменения, произошедшие не только внутри номенклатуры, но и в российском общественном сознании за время хрущевского десятилетия, также повлияли на проводимый политический курс. Изменения сделали возвращение к сталинским нормам и сталинской практике невозможным. Само упоминание имени Сталина, впрочем, как и имени Хрущева, на 20 лет попало под полный запрет. Зато Ленин превратился в вечно живое божество. Брежнев и его окружение не собирались возвращаться к закручиванию политических гаек, как не собирались и продолжать путь умеренной либерализации. Массовые аресты заменили точечные репрессии, в тюрьмы отправляли сотни и тысячи, но не сотни тысяч гражданских активистов. Срок наказаний также уменьшился, вместо сталинских 20–25 лет теперь давали 7—10 лет. Появилась и распространилась новая форма репрессий – политическая психиатрия: участников сопротивления объявляли страдающими вялотекущей шизофренией, недугом, не известным мировой психиатрии. Страна почти на полтора десятилетия попала в полосу, названную с уходом Брежнева периодом застоя.
Народ против застоя. Публичным стартом новой, реальной брежневской политики в области идеологии стал судебный процесс по делу писателей Синявского и Даниеля, который в полголоса обсуждала вся интеллигенция. Оба диссидента были арестованы в сентябре 1965-го и приговорены к заключению в феврале 1966 года. Процесс над писателями, которых судили за тайную передачу и публикацию на Западе их неподцензурных сочинений (это называлось клеветой на советский общественный строй), стал знаковым событием периода нового номенклатурного наступления.
Другим важнейшим событием, глубоко повлиявшим на атмосферу в стране, как и во всем социалистическом лагере, стал ввод войск пяти стран в братскую Чехословакию. 21 августа 1968 года чехам, словакам и всем остальным было объявлено об окончании Пражской весны и о запрете строительства социализма с человеческим лицом. На открытый протест тогда решились семеро москвичей. Но протестовали не только в столице.
(Еще одно отступление. В конце лета я гостил у друзей в Одессе. 24 августа с чехословацким флагом, с криками «Вон оккупантов» я вышел к памятнику Ленину на Марсовом поле перед зданием обкома КПСС. Десяток бывших одноклассников собирался ко мне присоединиться, но в последний момент все передумали. До площади меня провожала единственная подруга… Много лет спустя, после первого Майдана Дмитрий Гордон и Оксана Бацман описали эту историю в своем еженедельнике «Гордон». Потом украинский журналист Александр Галя с также рассказал об этом протесте в своей книге «Одесские скандалы». В 2015-м после Евромайдана я был в Одессе и встретился с Александром, который поделился со мной недостающей информацией. Когда Гал яс готовил сборник, ему позвонил бывший милиционер и рассказал, что 24-го он дежурил и двигался по стороне площади, противоположной от памятника. он прекрасно меня видел, как и я его, но решил пожалеть и не задерживать.)