Между тем развернутый горбачевцами процесс гласности, преодолев ряд внутренних препятствий, нарастал и, как казалось, стал необратимым. Пресловутая коммунистическая идеология умирала у всех на глазах, а других, настоящих социальных интеграторов тоталитарный режим не имел и не знал… В результате суммарного воздействия множества обстоятельств – открывшейся в сравнении с Западом жуткой убогости жизни в совке из-за экономической исчерпанности и контрпродуктивности советской модели хозяйствования, из-за лживости, личных амбиций и игры в национализм региональных лидеров, из-за переполненной трагизмом исторической памяти народов СССР… – все это, дополненное, повторюсь, самой важной причиной – отсутствием национальной идеи, привело к распаду нерушимого союза. Перефразируя слова Степана Бандеры, можно сказать: ничто не спасет идею, время которой прошло!
Продолжателем разыдеологизации, перешедшей в стадию декоммунизации, стал президент РФ Б. Ельцин. Но, к сожалению, и это надо отметить с самого начала, Ельцин оказался политиком слабым и непоследовательным. Наши соседи в Польше, Чехии, Литве, Эстонии проводили успешные демократические и экономические реформы, но Ельцин и его гайдаровская команда так и не сумели или не захотели провести эффективные экономические преобразования. Более того, грубейшие ошибки управления ухудшили социально-экономическое состояние страны и понизили привлекательность демократии в глазах общественного мнения. Пожалуй, правильнее здесь будет говорить – и не сумели, и не хотели.
Принятый, но необъявленный план экономической реформы был изначально неправильным, поскольку Ельцин сознательно ограничил круг тех, кому дозволялось стать обладателем частной собственности. «Когда меньше хозяев – с ними работать удобнее. А все станут хозяевами – начнут власти приказывать. Какой тогда угол искать?» – риторически спрашивал президент своего тогдашнего друга, журналиста Михаила Полторанина (Полторанин М. Власть в тротиловом эквиваленте. – М., 2011. – С. 170). Вместо формирования среднего класса, слоя самостоятельных, независимых малых и средних собственников в стране появилась группа влиятельных олигархов, назначенных самой властью. (Фокусы с залоговыми аукционами и продажа собственности иностранным инвесторам – темы отдельные, про них в другой раз.)
Крах идеологии сопровождала неизбежная в таких случаях демократизация выборов, но она не носила глубинный и необратимый характер. Начав свое правление с создания совета при президенте, объединившего известных в стране писателей, гражданских активистов, бывших диссидентов, Ельцин довольно быстро потерял к ним интерес. Похоже, еще в 1992 году под давлением окружения президент без какой-либо огласки и без общественного обсуждения принял принципиальное, неправильное и роковое решение. Советскую государственную политическую систему было решено переименовать и реформировать, а не демонтировать. КГБ постоянно изменяли название, но не распускали, чекисты, в свою очередь, продолжали тихо готовиться к реваншу. Идеология исчезла, но ее заказчик и бенефициар – номенклатура – не проходила люстрацию, перекрасилась и затаилась в ожидании своего часа.
За несколько месяцев до добровольной отставки президента страна простилась с академиком Д. С. Лихачевым. Некрологи газет как под копирку написали: «умер последний российский интеллигент». Конечно, самый свободный и креативный слой нашего общества никуда не исчез, но ему объяснили: власть в вас не нуждается. Тот, кто по определению, кто в силу самого своего неформального морального и социального статуса дает объективную и независимую оценку происходящих в стране процессов, кто способен делать прогнозы и аргументированные предсказания на десятилетия вперед, кого по всем политологическим законам и правилам называют неподкупной национальной элитой, вновь, как и в советские времена, в реформируемой России не понадобился…
Приведу в этой связи только одну конкретную и характерную историю, подтверждающую сказанное и не получившую в свое время никакого резонанса в российских СМИ…Огромную бесценную коллекцию картин выдающихся несоцреалистических художников времен СССР, собранную, спасенную и чудом вывезенную за рубеж великим советским греком Георгием Костаки, в годы Ельцина Минкультуры было предложено бесплатно вернуть на родину. Но Родина-мать принимать коллекцию отказалась. (Как говорится, за подобное поведение мамашу следует лишать материнства!)
Еще раз повторю и подытожу главное: половинчатые реформы Ельцина сохраняли КГБ, спасали и сохраняли номенклатуру, исключали свободное развитие бизнеса и частной собственности и не признавали голос интеллигенции главным национальным камертоном! Власть подтвердила, что она не может обойтись без политической полиции, без кагэбистов, потому что не может обойтись без контроля за сферой идей. Номенклатура рассчитывала самостоятельно формировать нужную ей картину прошлого, настоящего и будущего с помощью появившихся в СМИ управляемых провластных политологов на ставке. И это ей в определенной мере удалось. Вопрос об открытой, серьезной и честной гражданской дискуссии не был включен в российскую повестку дня. Сколько-нибудь заметное и влиятельное вхождение в сферу СМИ независимых интеллектуалов исключалось, это доказывало, что новая либеральная власть на самом деле так же несостоятельна, как и прежняя, она не имеет достойных оппонентов для гражданской дискуссии. Курс на кремлевский, официальный либерализм продавливался в общественное мнение благодаря опоре на костыли проплаченных СМИ-пропагандистов и через ограничения для независимых интеллектуалов.
Еще раз подчеркну противоречивость Ельцина. С одной стороны, он не пытался напрямую возродить цензуру, но свобода слова в РФ быстро оказалась свободой от слова. Писать можно было все или почти все, но Кремль спокойно пропускал критику мимо ушей, ибо СМИ не стали четвертой властью.
Ельцин не сделал самого главного. Он не провел публичное обсуждение и расследование, куда привело внедрение коммунистической идеологии. Ответ на этот фундаментальный вопрос не прозвучал ни тогда, ни тем более теперь. Никто не объяснил и не показал, что движение по навязанной номенклатурой лживой коммунистической идеологической карте привело гигантскую страну к банкротству. Поэтому попытка повторения и возвращения к новой государственной идеологии не исключена и вполне вероятна, хотя Конституция это запрещает. ТВ не рассказало, что внедрение государственных мифов и утверждение лживых целей – главная причина наших фантастических по масштабам людских утрат, наших невероятных материальных лишений, нашей потери союзников, друзей, международного авторитета.
Государство не позволило сделать вывод о том, что именно тотальная гиперцензура, усечение мозга, запрет на свободную мысль и свободу слова привели страну к жуткой человеческой и цивилизационной деградации. Как писал Солженицын, XX век Россия проиграла.
Рассказ 9. После 2000 годаНовое наступление номенклатуры
Путинизм как стремление возродить государственную идеологию. Уход Ельцина фактически оставил страну с теми же проблемами, с которыми он пришел. После десятилетия топтания на месте Россия остро нуждалась в декларировании сплачивающих страну идей, преодолении сепаратистских тенденций, организации действенных и глубоких демократических реформ. Экономические проблемы также оставались нерешенными…
К власти Ельцин привел группу Путина, позднее он признавал это первой и главной своей ошибкой (вторая – война в Чечне). Возвращение в Кремль чекистов означало прекращение колебаний в сторону демократии. Правда, страна к этому моменту находилась в таком глубоком кризисе, что новый президент был вынужден начинать с решения самой срочной задачи – сохранения целостности государства и борьбы с региональным сепаратизмом. Однако тревожные центробежные тенденции преодолевались сугубо временными методами, превращавшимися затем в постоянные. Перераспределение полномочий в пользу центра дополняло недопустимо опасное для будущего страны лишение регионов федеративного государства необходимой самостоятельности.
Естественное разочарование части общества в непоследовательных демократических реформах, дополненное антилиберальной пропагандой управляемых СМИ, создало новые настроения в хрупком, искусственно формируемом общественном мнении. Власти осторожно, шаг за шагом готовили почву для возвращения в новый СССР, т. е. готовились отказаться от демократических выборов и заменить их новой государственной идеологией. Но такую идеологию еще предстояло выдумать, а затем внедрить.
Одним из обязательных предварительных условий создания госидеологии было продолжение начатого при Ельцине процесса разынтеллектуализации общественной жизни. Интеллигенция – всегдашний оппонент номенклатуры – действительно исчезала с экранов радаров. Частота упоминания термина «Академия наук», слов «академик», «профессор», «поэт», «писатель», «художник» сократилась многократно. Носители этих титулов были дискредитированы, в частности, тем, что им просто не давали слова, а их публикации подвергались троллингу. Вместо них заговорили самозванцы. ФСБ составила секретный список главных оппозиционных интеллектуалов. Дипломы кандидатов, докторов, доцентов стали открыто продаваться на черном рынке. На ТВ и радио исчезли серьезные аналитические программы. Введение ЕГЭ обвалило качество образования ниже плинтуса…
Интеллектуалов на ТВ заменили шоумены, политтехнологи и особо пре(о)данные телеведущие. В ВИП – телесписок планировалось включить деятелей Русской православной церкви и спортсменов, но этому помешал мельдониевый и другие скандалы. Окончательно исчез диалог власти и общества. На маргиналии ушли гражданские объединения, в авторитарной системе они превратились из субъектов в вечно гонимых объектов политического воздействия. За телеэкранами и радиостудиями все отчетливее просматривались люди в погонах…
Необходимое Кремлю, как и всякой госвласти, объединение общества про