кты – эрос и танатос (id – оно) контролируются, ограничиваются и управляются через эго и суперэго (через совесть). Снятие или отключение такого контроля ведет человека к саморазрушению и подавлению тех, с кем он взаимодействует… Культура как система принятых правил и норм поведения также должна включать своеобразную систему различных «секторов-регистров» – от регистра «дозволенное» через «малодозволенное» к регистру «недозволенное».
Добавлю. Нельзя не заметить, что существует целый ряд сфер реальности, в которых человек не только не стремится к свободе, т. е. к сознательному выбору и переменам, но, напротив, хочет сохранить устойчивость и неизменность. Никто не испытывает дискомфорт, когда слышит свое имя. не мы его выбирали, но мы его приняли, и оно наше. Каждый человек, вступающий в общество и социальные отношения, обладает вполне определенной этичностью, родным языком, верой, отцом и матерью, родиной… И если у кого-то возникает желание менять эти самые глубинные константы, если таких людей становится больше – мы сталкиваемся с болезнью, цивилизационным кризисом, который надо анализировать и преодолевать, но ни в коем случае не воспевать и не культивировать. Вторжение свободы в сферы, традиционно культурно табуированные, ставит под вопрос существование социума, разрушает наш культурно-генетический фундамент и не делает человека счастливым. Возможно, со мной поспорят датчане, смотревшие в начале года детский телемультфильм про мальчика с самым длинным в мире пенисом. Но, может быть, они со мной и согласятся – вседозволенность ни детям, ни взрослым совсем не нужна…
Интересно, что движение экологов, предупреждающее об опасности внерамочной и бесконтрольной хозяйственно-промышленной деятельности, настаивающее на защите природы и введении в этой сфере жестких правил и ограничений, не дополняется никаким движением «за культурную экологию» и культурно-цивилизационные регуляторы. Здесь своя Грета Тунберг так и не появилась. Но социум – это вовсе не мир всеразрешенного, где свобода должна отменить любые ограничения. Важно учитывать и то обстоятельство, что при отказе от ограничений и социальном высвобождении на первые роли в обществе почти всегда выходят разного рода меньшинства (инвалиды, мигранты, трансгендеры, бисексуалы и т. д.), которые довольно быстро переходят в таком обществе на лидирующие и правящие позиции…
IV. Прийти к единой Европе, или Когда Россия встретится с Западом…
И вот Россия, все еще зажатая и ограниченная авторитарными рамками, стремящаяся к переменам и свободе, встретится с западом Европы, расшатывающим даже то, что должно быть стабильным и незыблемым. Встретятся две части в прошлом единой цивилизации, находящиеся сейчас в противоположных стадиях, противоположных фазах исторического процесса – одни мечтают избавиться от тяжелого тоталитарного наследия, другим не удается замедлить процесс падения в систему, где отменены все правила и нормы. Россия и Беларусь, где запретительные ограничения сталинско-ленинской системы по сей день не преодолены, выглядят для какой-то части западных европейцев, скучающих по устойчивым нормативам и не представляющих всю полноту постсоветской реальности, вполне привлекательно. На непонимании или, как минимум, плохом и недостаточном взаимопонимании между Западом и Россией спекулируют наши официальные СМИ, активно работающие и за рубежи, и на внутреннюю аудиторию. Наше ТВ постоянно представляет попытки ограничить запредельную деструктивную деятельность в соседней части Европы как «отсутствие там подлинной свободы». Отсутствие бурных протестов на улицах Москвы некоторые на Западе трактуют как успех и поддержку обществом твердой политики Кремля. (Еще А. Солженицын с горькой иронией писал, как Сталин объяснял западным политикам, что советский народ глубоко предан своей социалистической Родине. И ведь правда, ни одного письма-жалобы из ГУЛАГа ни в одной советской газете найти было невозможно…)
Подытожим: стремление быть свободным от всего ведет к распаду всего. Европейская цивилизация остановилась перед проблемой – она не может жить без Бога, не может вернуться к Богу и пока не может сформулировать и утвердить новые сверхценности.
Ответ на это противоречие надо искать нам всем – и на Западе, и в России. Если тепловая смерть «полностью уравновешенной» вселенной невозможна, то «тепловая смерть» цивилизации как «окончательно выровненного» сообщества без адекватной иерархии, норм и пределов угрожает нам реально.
Ну а пока в поисках ответа можно предложить вновь оценить значимость регуляторов, которые еще продолжают сохраняться. В фокусе внимания должен находиться анализ истории и исторического опыта как хранителя всеобщего, совокупного опыта. Нам нужен духовный поиск, нужны литература, фольклор, искусство, нужен интеллектуализм вместо неуемного гедонизма. Нам нужно признать и культивировать роль интеллигенции, к ее мнению и оценкам стоит прислушиваться! Наконец, необходимо ограничить безмерную роль денег как главного и на сегодня самого сильного регулятора всех отношений. Нам нужна свободная дискуссия!.. И, конечно, все это без крайностей, обдуманно и в меру!
Вместо послесловияКак обсуждали мою новую книгу (тем, кто читал, – про тех, кто комментировал)
Ни славы и ни коровы,
Ни шаткой короны земной —
Пошли мне, Господь, второго —
Чтоб вытянул петь со мной!
О чем речь. «Ивана Денисовича» я читал давно, а потом, и тоже давно, размышления А. И. Солженицына «Как читают «Один день…» Глубина читательского интереса, глубина понимания, сочувствие, множество полезных советов и наблюдений – все это запомнилось надолго. И поскольку я разделяю многие идеи Александра Исаевича, поскольку считаю себя во многом (оппоненты, не дергайтесь прежде времени, я не сравниваю себя с нобелевским лауреатом) его учеником, я тоже решил поделиться размышлениями о том, как читают мою новую книгу «Русская история: авторская концепция против официальной мифологии». (Публикация ее электронной версии, главы за главой, только что закончилась на трех сайтах – на «Эхо-М», «Каспарове» и в моем ФБ; здесь я в основном буду обсуждать дискуссию на «Каспарове»).
Совсем коротко, для тех, кто не в курсе: в книге представлено авторское видение 12-вековой истории страны – с IX века до наших дней, представлен анализ государственно-цивилизационного разрыва, произошедшего после Октября 1917 года, и история т. н. СССР, понимаемая не как хроника съездов, пятилеток и строительства социализма, а как история Сопротивления. Книга предлагает отказаться от абсурда официальной истории, тихо и без обсуждения заменившей миф «Великий Октябрь – главное событие XX века» на миф «Великая Победа – главное событие (непонятно чего)».
Про общую атмосферу дискуссии. Если в нормальной стране исследователь предложит новое понимание истории своего народа и государства, он наверняка встретит заинтересованность аудитории и серьезную, профессиональную дискуссию. В постсовке я, конечно, не ожидал никакой поддержки – откуда ей взяться? Скорее, полагал я, надо готовиться к одному из двух вариантов – либо текст «не заметят» и проигнорируют, либо я получу жесткий враждебный троллинг. В авторитарно-тоталитарной системе главная задача режима – не разработка прозрачного механизма смены высшей власти, но ее увековечение, также и в официальной социальной науке: главная задача – не дискуссия и поиск новых подходов и взглядов, главная цель – под рефрен «оппозиция ничего не предлагает» исключить дискуссию, а если «гуманитарным начальникам» и приходится проводить вынужденную смену мифов, делать это предельно тихо при минимальной дискуссии.
Но вернемся к обсуждению. Вы спрашиваете – что получилось на самом деле? Отвечаю. Принцип «короля играет свита» в рунете преобразовался в правило «текст оценивают комментаторы». Читать серьезную книгу не «в бумаге» и с карандашом, а на мониторе, частями, с перерывами да еще и, казалось бы, по общеизвестной тематике физически неудобно и непривлекательно. Однако на самом деле вопрос о дефиците комментариев не возник ни разу, каждую из 22 частей 300-страничного текста обсуждали десятки людей.
Анализ дискуссии показал, что «обсужданты» – я говорю о ситуации только на одном из трех сайтов – прежде всего пытались сбить интерес к книге. Главный сигнал от троллей был очевиден и звучал по всей широте эмоционального регистра – от уважительного (добрый следователь) «ну вы же такой весь из себя… ну, не надо больше писать, не надо публиковать» до хамского (плохой следователь) «кто-то заткнет этот фонтан» и т. п. Некоторые тролли, не смущаясь, откровенно прокалывались, начиная обсуждение словами «это совершенно невозможно читать», они, как ни в чем не бывало, продолжали писать 2-3-4 комментария к каждой публикуемой части.
Итак, первый вывод из чтения комментов стал очевиден – от меня уговорами, а иногда и угрозами требовали прекратить работу. Редкие, встревоженные, пробивавшиеся через слой глушителей нормальные читатели просили – «пожалуйста, продолжайте публикации», и я, разумеется, продолжал.
Была и другая линия атаки. Спрашиваете, какие конкретные претензии высказывали оппоненты? Поскольку соответствующая методичка отсутствовала (книга-то принципиально новая) критики ни разу не затронули саму авторскую концепцию. Тролли постоянно стремились лично задеть автора. Я неожиданно узнал, что я нацист, фашист, путинист и т. д. Регулярно сообщалось, что моя концепция на самом деле вовсе не альтернативная, она «за». Обращения к выдающимся государственникам – Пушкину, Достоевскому, Солженицыну оставались неуслышанными. Так стоит ли апеллировать к другим именам, скажем, к близкому по взглядам Адаму Михнику, для которого историческая Россия – это здорово, а СССР – катастрофа и который называет себя «самым антисоветским русофилом»? Михника вроде бы ни фашистом, ни путинистом не называют. В споре с троллями, действующими в соответствии с анекдотом «врач сказал в морг, значит в морг», – никакие аргументы не работают, разве что дополнительно их разоблачают.