я она словами, добавленными русским летописцем: «...вся благочестивая царствия: греческое и сербское... безбожнии турци поплениша, в запустение положиша и покориша... Наша же российская земля растет и младеет и возвышается. Ей же, Христе милостивый, дажь расти и младети и разширятися и до скончания века».
Мысль о Москве как о новом Константинополе высказана в «Изложении пасхалии» митрополита Зосимы (1492). Там говорится: «И ныне же, ...прослави Бог... благовернаго и христолюбивого великого князя Ивана Васильевича, государя и самодержца всея Руси, новаго царя. Констянтина новому граду Констянтину — Москве и всей Русской земле и иным многим землям государя».
Зосима первый указал на перенос столицы православия из Константинополя в Москву, но идея о богоизбранности России в рамках всей христианской истории была высказана монахом псковского Спасо-Елеазаровского монастыря, старцем Филофеем. Около 1523 г. старец Филофей написал дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю Мунехину, представителю Василия III в Пскове, «Послание о злых днехъ и часехъ» с опровержением предсказаний судеб царств по звездам астролога Николая Булева и изложением идеи Третьего Рима. Филофея считают также автором «Послания к великому князю Василию, в немъже о исправлении крестного знамени и о содомском блуде» (первая половина XVI в.), включающего рассуждения о роли Третьего Рима. В обоих посланиях концепции Третьего Рима отведено совсем немного места, но краткость изложения не отменяет значимости идеи.
В «Послании о злых днехъ и часехъ» Филофей выступает против предсказаний судеб царств и стран по звездам, утверждая, что разрушение царств не от звезд, а от всё дающего Бога, за отступничество от веры. Греческое царство «разорися» из-за того, что греки предали православную греческую веру в латынство. Не смущает его и процветание латынцев — ведь они еретики, отступились от православной христианской веры «опресночнаго ради служениа»[114]. Затем Филофей высказывает важную мысль о неразрушимости Ромейского (римского) государства, ибо в нём родился Христос[115]: «...инако же ромейское царство неразрушимо, яко Господь в римскую власть написася».
В конце послания Филофей вновь возвращается к теме Рима и указывает, что Ромейское царство есть теперь царство русского государя и царство это — весь мир:
«Да веси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, т. е. Ромейское царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти. Многажды и апостолъ Павел поминает Рима в посланиих, в толкованиих глаголет: "Рим — весь мир"»[116].
Здесь дана формула «Русское царство — Третий Рим», и совершенно ясно, что речь идет о царствах, а не о городах. Также ясно, что Русское царство, как и прежние два Рима, есть «несокрушимое Ромейское царство», в котором родился Христос. Ромейское царство объемлет все православное христианство, весь православный мир. Три христианских Рима Филофея и отвергаемый им «четвертый Рим» не имеют отношения к четырем царствам пророка Даниила. Истолковывая сон Навуходоносора, Даниил говорил о четырех «языческих» царствах (Дан. 2: 37—40) и о четырех зверях, означающих царей Вавилона, Мидо-Персии, Греции и языческого Рима (Дан. 7: 2—20, 8: 20,21,23), им последует «вечное царство народа святых Всевышнего» (Дан. 7: 23—27). Христиане трактуют пятое царство как пришествие Христа, основавшего вечное царство — Святую Церковь.
Вечному царству церкви может наследовать лишь «царство зверя» — антихриста (От. 12—14). «Ромейское царство» есть царство церкви, и «четвертый Рим» невозможен, не может быть истинным, потому что он будет царством антихриста, где бы этот Рим ни располагался. После падения Греческого царства, Второго Рима, Россия стала средоточием подлинной веры в мире, православным Ромейским царством. С гибелью последнего, Третьего, Рима наступит пришествие антихриста, затем конец света и Страшный суд, где каждому воздастся по «делам его». Концепция Филофея есть в первую очередь концепция эсхатологическая[117].
Идеи Филофея повторены в «Послании к великому князю Василию». Василий III титулуется православным царем, просиявшим вместо римских и греческих владык. Вновь сказано о причинах падения Первого и Второго Рима. Церковь старого Рима пала по неверию ереси Аполлинария, второго же Рима, Константинова града, церковные двери внуки агарян секирами и топорами рассекли. Ныне же в «Третьем новом Риме» Святая соборная апостольская Церковь во всей поднебесной «паче солнца светится».
В «Послании» сказано о важности царского благочестия и бренности сребролюбия: «...не уповай на злато, и богатство, и славу: вся бо сиа зде собрана и на земли зде остают». Филофей призывает Василия исполнить три заповеди: исправить народную привычку неправильно осенять себя крестным знаменем, дать пустующим церквам епископов, искоренить содомию. В конце «Послания» повторены слова о Третьем Риме: «...яко вся христианская царьства снидошася въ твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти», но с важными добавлением: «Уже твое христианьское царство инем не останется... Святый Ипполит рече: "Егда узрим обстоим Римъ перскими вой, и перси на нас с скифаны сходящас на брани, тогда неблазнено познаем, яко той есть Антихрист"».
Смысл последней фразы не оставляет сомнений — Третий Рим может сменить лишь царство антихриста. Здесь совершенно очевидны эсхатологические настроения автора идеи Третьего Рима. Вызывают удивление современные упреки Филофея за отрицание «четвертого Рима». По мнению Ю.В. Каграманова, подобное отрицание грешит национальной самоуверенностью тёмного[118] старца («язъ сельской человекъ, — учился буквам, а еллинскихъ борзостей не текох»). По словам диакона А.В. Кураева, Филофей неоправданно исключил возможность появления «четвертого Рима» где-нибудь в Киеве, Кишиневе, Тбилиси или даже (по принятию православия) в США или Китае.
Удивительно и ставшее клише приписывание Филофею авторства формулы «Москва — Третий Рим». Москва поминается у старца лишь в контексте наличия в ней церкви Успения: «...есть в богоспасном граде Москве [церковь] святого и славнаго Успения пречистыя Богородица, иже едина въ вселеннеи паче солнца светится»[119]. Под Римом Филофей имеет в виду не город, а «православное Ромейское царство» — царство в первую очередь духовное, воплотившееся после падения Второго Рима в Русском царстве. Это царство — Третий Рим, своим благочестием сохраняет Ромейское царство, спасая мир от прихода антихриста. В духовности состоит вселенское значение Третьего Рима, а не в земном могуществе.
Здесь раскрывается обманчивость внешнего сходства Филофеевой идеи Третьего Рима с идеей translatio imperii — переноса империи, распространенной в средневековой Европе концепции перехода земного могущества от одной империи к другой. Некоторых из современных толкователей Филофея подобный параллелизм подвигает на спекуляции, но для них нет веских оснований. Нет оснований и для противопоставления Третьего Рима Филофея представлениям о Святой Руси, сложившимся в том же XVI в. Оба понятия означали богоспасаемое царство, и расхождение произошло позже, когда концепцию о Третьем Риме стали использовать в политических целях.
«Послания» Феофила дошли до адресата — церковной и светской элиты Русского царства. В среде русского духовенства идеи посланий были популярны до конца XVI столетия. Знали о них и иерархи зарубежных православных церквей. В «Уложенной грамоте об учреждении в России Патриаршего престола...» (1589), составленной в связи с избранием и наречением митрополита Иова патриархом Московским (январь 1589 г.), приведена обращенная к царю Фёдору Иоанновичу речь «Архиепископа Константинополя — Нового Рима и Вселенского Патриарха» Иеремии II, содержащая почти дословное цитирование слов Филофея о Третьем Риме:
«Понежъ убо ветхий Рим падеся Аполинариевою ересью, Вто-рый же Рим, иже есть Костянтинополь, агарянскими внуцы — от безбожных турок — обладаем; твое же, о благочестивый царю, Великое Росийское царствие, Третей Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая царствие в твое во едино собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешись во всей вселенней, во всех христианех».
После избрания патриарха Московского идеи Филофея перестали быть востребованы. Послания псковского старца осели в архиве. Остался лишь след в московском градостроительстве XVI—XVII вв.: в столице Третьего Рима появились элементы двух первых. В Москве отыскали семь холмов — ведь на семи холмах стояли Рим Первый и Рим Второй. В треугольном Кремле возвели по принципу Roma quadrata квадратные в плане царские палаты. Построили Белый Царёв город с семиверховой башней над Черторыем (как в Царьграде — Гептапиргий) и все правительственные здания Москвы увенчали двуглавыми византийскими орлами. Но о концепции Феофила не вспоминали. Два столетия о Третьем Риме ничего не говорится ни в церковных писаниях, ни в обширной дипломатической переписке. Третий Рим не стал национальным мифом не только для народа, но и для духовенства.
6.2. Миф «Москва — Третий Рим»
Рождение мифа «Москва — Третий Рим». После долгого забвения об идеях старца Филофея вспомнили во второй половине XIX в. В 1846 г. в первом томе «Дополнений к актам историческим» было опубликовано его «Послание о злых днехъ и часехъ». В конце 50-х — начале 60-х гг. XIX в. послания Филофея или выдержки из них стали периодически появляться в «Православном собеседнике». На идеи Филофея обратили внимание. Именно тогда сложился звонкий лозунг: «Москва — Третий Рим». Его автором, по всей видимости, является известный русский историк С.М. Соловьёв. В третьей главе части 2 тома V «Истории России», опубликован