Но почему именно ярославцев? Потому что еще до этого в Ярославле выстроил свой первый театр Федор Волков. Он был сыном богатого купца и заводчика, но передал управление брату, чтобы полностью отдаться сценическому делу. Его ярославский театр получил известность, и Волков был приглашен императрицей Елизаветой в столицу. Известно, что он сам написал около пятнадцати пьес, которые, увы, не сохранились. Умер он, простудившись на масляной неделе во время маскарада «Торжествующая Минерва», устроенного в честь коронации Екатерины II. Могила его в Андроньевском монастыре не сохранилась.
Его коллегой был Иван Афанасьевич Дмитревский (1734–1821), недоучившийся в семинарии сын священника, актер, переводчик и поэт. В юности исполнял женские роли, после смерти Волкова – перешел на трагические. В отставку вышел в 1787 году, но появлялся на сцене до 1812 года.
Летом 1757 года в «Московских ведомостях» появилось объявление, обращенное к «женщинам и девицам, имеющим способность и желание представлять театральные действия, а также петь и обучать тому других» с приглашением «явиться в канцелярию МГУ».
Именно с этого момента в России появились женщины-актрисы! А раз появились актрисы – значит, у них немедленно завелись поклонники.
По этому объявлению пришли на сцену офицерские дочки Марья и Ольга Ананьины, которые некоторое время выступали на сцене, а потом вышли замуж за актеров: первая – за Григория Волкова; вторая – за Якова Шумского.
За Ивана Афанасьевича Дмитревского вышла Аграфена Михайловна Мусина-Пушкина, также принятая на сцену в 1756 году и пользовавшаяся успехом более 20 лет: особенно популярны были народные песни в ее исполнении.
Тогда же пришла на сцену Татьяна Михайловна Троепольская (1744–1774) – звезда трагедий Сумарокова, коллега актера Ивана Дмитревского. Ее смерть окружена тайной: она внезапно умерла то ли от чахотки, то ли от сердечного приступа в день своего бенефиса в артистической уборной перед вторым представлением «Мстислава». Опечаленный Сумароков написал на ее смерть стихи: «В сей день скончалася, и нет ея теперь, / Прекрасна женщина и Мельпомены дщерь…»
Ее сменила Елизавета Федоровна Иванова, которой поэт пожелал дожить до ста лет, и его пожелание почти сбылось: она играла на сцене до 1802 года!
Романтическая история любви обер-гофмаршала графа Николая Шереметева и крепостной крестьянки Прасковьи Ковалевой, ставшей актрисой его театра под именем Полины Жемчуговой, известна многим.
Она была дочерью кузнеца, с семи лет взятой в господский дом для обучения танцам и пению. Там она и получила новую фамилию. Ее товарками были Арина Яхонтова, Аня Изумрудова и Таня Гранатова.
Прасковья выросла очень красивой, обладала великолепным сопрано с очень большим диапазоном – четыре октавы. Ее вокальный репертуар мало кто теперь может исполнить. Очень скоро она стала звездой крепостного театра Шереметевых и… звездой его гарема.
Не сразу, не сразу сиятельный вельможа понял, что ему выпала та самая настоящая любовь, о которой рассказывали все те оперы, в которых пела Параша. Но потом она стала для него единственной. Именно для нее он построил в Останкинском дворце театр, который снабдил по тем временам самой новейшей сценической механикой. Театр этот сохранился, механика – нет.
Прасковья Жемчугова. Николай Аргунов. 1803 г.
В 1796 году Прасковья заболела туберкулезом. Больше она не могла петь, а без Полины театр перестал интересовать графа. К тому же и его здоровье оставляло желать лучшего. Он распустил труппу, повыдавав актерок замуж.
Влюбленные переехали в Петербург, но Прасковья не могла появляться в обществе, а жила на тайной половине дома Шереметева на Фонтанке.
В 1798 году Прасковья и все члены ее семьи получили вольные. Затем ей сфабриковали фальшивую родословную, согласно которой она происходила от польского шляхтича Ковалевского, попавшего в русский плен в смутные годы.
Николай Шереметев. Владимир Боровиковский. XIX в.
6 ноября 1801 года Прасковья Ивановна обвенчалась с Николаем Петровичем Шереметевым и стала графиней.
«У Успенского собора
В Большой колокол звонят;
Нашу милую Парашу
Венчать с барином хотят», —
считается, что эти строки принадлежат самой Полине-Прасковье.
23 февраля 1803 года, через три недели после рождения сына Дмитрия, Прасковья скончалась от скоротечного туберкулеза. Похоронена она в усыпальнице Шереметевых в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге. В Москве о ней напоминают усадьбы Кусково, Останкино и больница Скорой помощи им. Склифосовского, знаменитый «Склиф», выстроенный графом в память о покойной супруге.
Татьяна Шлыкова-Гранатова. Крепостная танцовщица. Николай Аргунов. 1789 г.
Несколько позже произошла еще одна похожая история, действующими лицами которой были Иван Алексеевич Гагарин и Екатерина Семеновна Семенова.
Он был действительным тайным советником, сенатором: она – знаменитой трагической актрисой, дочерью крепостной крестьянки.
Они прожили неразлучно 15 лет, и она родила ему сына и трех дочерей, носивших фамилию Стародубских. Влюбленный князь был готов жениться – но актриса не соглашалась, считая, что это вынудит ее оставить сцену.
И только в 1828 году на одной из отдаленных окраин Москвы, в церкви Тихвинской Божией Матери, что в Лужниках, совершилось их скромное бракосочетание.
«В одном из бенефисов знаменитой трагической актрисы Катерины Семеновны Семеновой вздумалось ей сыграть вместе с оперною актрисой Софьей Васильевной.
Самойловой в известной комедии “Урок дочкам”, соч. И. А. Крылова. В ту пору они были уже матери семейства, в почтенных летах и довольно объемистой полноты. Дедушка Крылов не поленился прийти в театр взглянуть на своих раздобревших дочек. По окончании комедии кто-то спросил его мнения.
– Что ж, – отвечал дедушка Крылов, – они обе, как опытные актрисы, сыграли очень хорошо; только название комедии следовало бы переменить: это был урок не “дочкам”, а “бочкам”».
Большим поклонником театра и актрис был Александр Андреевич Безбородко – канцлер и доверенное лицо Екатерины II. Родился он на Украине в г. Глухове в семье писаря.
Отец надеялся, что его сын станет священником, но способного молодого человека заметил правитель Малороссии Румянцев, который вскоре порекомендовал его императрице.
Примечательно, что вместе с Безбородко был рекомендован и Завадовский, ставший фаворитом императрицы. Неуклюжий и некрасивый Безбородко такой чести не удостоился, зато государыня не могла не оценить его феноменальную память: она упомянула какой-то закон, который Безбородко тут же рассказал наизусть, а когда императрица затребовала книгу, чтобы убедиться, действительно ли указ изложен в точности, то Безбородко назвал и страницу, на которой он напечатан.
Вскоре Екатерина уже не могла обойтись без него. Безбородко умел быстро и четко составить любую деловую бумагу и найти решение самой запутанной ситуации. «Меня вся публика и двор, – хвастаясь, писал он отцу, – видит яко первого ее секретаря».
Его биограф Александр Васильевич Терещенко писал: «Являясь к императрице во французском кафтане, он иногда не замечал осунувшихся чулков и оборванных пряжек на своих башмаках, был прост, несколько неловок и тяжел; в разговорах то весел, то задумчив». В обращении, в особенности в кругу близких, в домашней обстановке был обходителен, не зазнавался своим положением, любил протежировать своих соотечественников с Украины. В его доме на Почтамтской улице постоянно толпились просители, которым он старался помогать, чем заслужил репутацию добряка».
Александр Безбородко. Иоганн Лампи. 1792 г.
Женат Безбородко не был, однако не был и монахом, а, напротив, всю жизнь волочился за актрисами.
Своей любовнице, «первой певице оперы-буфф и второй – серьезной оперы», итальянке Анне Давиа Бернуцци он назначил месячное содержание в 8 тысяч золотых (!) рублей, кроме этого, он еще дарил ей драгоценности. Узнав об этом, Екатерина II выслала прелестницу из России, дав на сборы 24 часа.
Затем он принялся изводить своими домогательствами певицу Лизу Уранову. Но снова не повезло: она была без памяти влюблена в знаменитого актера Н. С. Сандунова и во время какого-то придворного спектакля улучила момент, чтобы рассказать о своем чувстве матушке-императрице и пожаловаться на приставания графа. Та не оставила ее слов без внимания: Лиза вышла замуж за Сандунова, а Безбородко вынужден был утешиться с другой.
Этой другой стала балерина Ольга Дмитриевна Каратыгина. Она даже оставила сцену, некоторое время жила в доме Безбородко и родила ему дочь Наташу, которую он очень любил. Но Александр Андреевич так и не женился на ней. Надоевшую любовницу он выдал замуж за правителя канцелярии, а дочку – за гвардейского полковника, снабдив хорошим приданым.
«Безбородко очень любил свою родину – Малороссию и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.
Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.
– Ну что, поймал? – спросил Безбородко, не переставая писать.»
«По воцарении императора Павла к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: “Проснись, Павел!”
– Пусть пишут, – отвечал Безбородко, – уже так проснулся, что и нам никому спать не дает!»
В жизни петербургских вельмож было две стороны: одна – которую показывали Европе, и другая – своя, частная.