В письме к Ж. Б. Сорбье, командующему гвардейской артиллерией, который должен был заменить умершего Ларибуазьера на посту командующего артиллерией Великой армии, предлагалось упорядочить процесс производства офицеров артиллерии согласно декрету императора[318].
Однако главные бумаги, продиктованные и подписанные Мюратом и Бертье в тот день, были адресованы ими императору. Король Неаполитанский, как бывало неоднократно, начал свой отчет с того, что указал на Бертье, который, по его мнению, должен более подробно охарактеризовать ситуацию. Сразу после этого – как информацию чрезвычайной важности – сообщил о том, что неприятель в составе нескольких сот казаков с двумя орудиями вчера утром появился в Тильзите и войскам гарнизона пришлось отойти в Лабиау[319]. Очевидно, что подобное обстоятельство создавало угрозу для продвижения X корпуса к Неману, который, писал Мюрат, 21-го находился в Шавлях[320] и должен этим вечером вступить в Россиены[321]. Партии казаков замечены всюду, и коммуникации гарнизона Мемеля с Макдональдом нарушены.
Императорской и неаполитанской гвардии был отдан приказ покинуть Инстербург и перейти к Велау а в дальнейшем (в том случае если враг покажется значительными силами у Тильзита или у Гумбиннена и Инстербурга) взять дорогу на Эльбинг через Эйлау Весьма плохо, что, с одной стороны, маршал Макдональд поздно получил приказы на отступление, а с другой стороны, что дивизия Эделе еще недостаточно сконцентрировалась здесь, чтобы могла занять Тильзит.
Эвакуация Кёнигсберга продолжается. «Мы не смогли еще собрать более 1400 человек дивизии Луазона, – писал Мюрат. – Я имею примерно 2000 человек дивизии Эделе и 800 пруссаков. Вот все, что составляет защиту Кёнигсберга и Главной квартиры».
Мюрат отметил также, что занят расквартированием кавалерии и размещением депо.
«Сир, – писал король Неаполитанский далее, – мы находимся в состоянии большой тревоги. Сие изменится с прибытием X корпуса».
В заключение Мюрат отметил, что 20 декабря главная квартира князя Шварценберга была в Белостоке и он, как представляется, стремится обосноваться в Пултуске. Враг преследует его очень слабо и, по-видимому, желает предложить ему перемирие, объявив, что не имеет приказа следовать далее границ Пруссии[322].
В отличие от короля Неаполитанского, Бертье адресовал в тот день Наполеону не менее пяти посланий![323] Три послания кратки: Бертье представил к награждению офицерским крестом Почетного легиона бригадного генерала К. Ж. Л. Девильера; сообщал об отправке через Варшаву в Париж офицера-ординарца де Шабрильяна (Chabrillan); предлагал произвести бригадного генерала Ж. К. М. Шарбоннеля в чин дивизионного генерала[324].
Два рапорта предлагали общую картину состояния и действий армии. Прежде всего князь Невшательский сообщал о том, что 21-го герцог Тарентский провел ночь в Шавлях, и это означало, что начиная с завтрашнего дня, с 24-го, ему нужно будет три дня, чтобы достичь Немана. Однако на данный момент известно, что казачьи части находятся перед Тильзитом и его комендант отвел 300 кавалеристов и 500 пехотинцев к Лабиау.
Что же касается войск, находящихся под непосредственным командованием короля Неаполитанского, то это не более чем 1300 дезорганизованных солдат 34-й дивизии и три батальона дивизии Эделе; последний из этих батальонов прибыл вчера. Еще три батальона должны прибыть завтра, но из-за проблем, связанных с окончанием этой кампании, марш этих трех батальонов и еще трех, которые задерживаются, произошел с опозданием в 24 часа.
Из всей кавалерии, которая здесь находится, 800 человек относятся к одному из литовских полков, не имеющих ни седел, ни оружия. Те, что относятся к императорской гвардии и находятся под командованием герцога Тревизского, получили приказ отправиться завтра из Инстербурга в Велау.
Присутствие здесь, в Кёнигсберге, короля является сильным фактором, имеющим позитивный эффект в моральном плане. Но, по сути, у французов здесь не более трех батальонов дивизии Эделе силой примерно в 2 тыс. пехотинцев.
Эвакуация не движется из-за отсутствия средств транспортировки; этот край ничего не может дать, и до настоящего времени невозможно организовать движение.
Генерал Лагранж прибыл сегодня утром, как и генерал Эделе.
Ежедневно французы теряют необходимые им средства, хотя невозможно сделать более того, что делают генералы Эбле[325], Аксо и генерал-интендант. Но если командиры еще сохраняют энергию, то их подчиненные замерзли, больны или попросту исчезли.
Далее Бертье сообщил о значительных денежных потерях, которые после Москвы составили до 8 млн франков, и об исчезновении всех повозок с трофеями, по большей части из-за грабежа самой армией, чем из-за действий неприятеля[326].
В следующем рапорте (датировка которого, как мы отметили, вызывает определенные сомнения, ибо он помечен 9 часами вечера 22 декабря) Бертье сообщил, что генерал Ж. Лагранж прибыл (этот факт заставляет отнести документ все-таки к 23 декабря) и принял функции коменданта Кёнигсберга и «старой Пруссии».
Король, по требованию герцога Эльхингенского, передал генералу Маршану командование 34-й дивизией, которая, впрочем, к этому моменту имеет в своем составе не более 1200 человек. Далее начальник Главного штаба чуть ли не телеграфным стилем сообщил, что генерал Байе де Латур как комендант Эльбинга заменен генералом Луазоном (реально это произойдет позже); что сегодня вечером прибыли в Кёнигсберг по одному батальону 54-го, 88-го и 96-го линейных полков; 25-го прибудут батальоны 16-го, 20-го и 2-го полков легкой пехоты; 26-го и 28-го ожидается прибытие еще целого ряда пехотных частей. Но остальные части дивизии Эделе не появятся ранее 10 или 12 января. Что касается артиллерии, то она исчисляется десятью орудиями.
Бертье напомнил о появлении казаков возле Тильзита, в то время как его гарнизон эвакуирован и король ожидает более определенных известий, перед тем как выдвинуть туда какие-либо войска. Тем более что герцог Тарентский не сможет собрать свой корпус в Тильзите до 30 декабря[327].
В настоящее время, помимо императорской гвардии, которая все время находится в Инстербурге, имеется около 300 кавалеристов и 2 тыс. пехотинцев, включая неаполитанскую гвардию и 10 орудий. Мюрат вручил командование гвардией герцогу Тревизскому герцог Истрийский отправлен в Эльбинг вместе с депо, герцог Данцигский (Лефевр) находится здесь, рядом с королем.
Неразбериха и беспорядок, несмотря на все усилия их прекратить, все время чрезвычайные. То, как распалась дивизия Луазона, силой более чем в 12 000 человек, невообразимый тому пример. Но присоединяются, указал Бертье, литовские полки нового призыва; у них нет ни оружия, ни обмундирования, их можно только отправить в тыл. «И нам остается только ждать, когда пруссаки будут нас убивать».
Эвакуация осадной артиллерии невозможна. В целом же дух дезорганизации очень тревожит. Солдат обезумел от холода. Очень беспокоит ситуация с герцогом Тарентским. В то же время, имея его 28-тысячные свежие войска и добрую кавалерию, можно встретить врага.
В заключение Бертье написал, что получил эстафету и новости, пришедшие с ней, обрадовали, ибо император прибыл 16 декабря в Майнц[328].
23 декабря Наполеон большую часть дня провел на заседании Совета министров. В ответ на желание короля Вестфалии Жерома приехать в Париж решительно отказал ему и потребовал восстановить силы вестфальской армии. Император рекомендовал брату объявить своим подданным, что вестфальская армия, понесшая чувствительные потери, теперь обосновалась на зимних квартирах на Висле[329].
В целом, как видим, Наполеон уже не питал иллюзий насчет размещения остатков армии на Немане или даже в Восточной Пруссии. Тот факт, что армия должна отступить на Вислу и там быть реорганизована, он воспринимал как неизбежный.
24 декабря, как обычно, в своем не особенно содержательном докладе Наполеону Мюрат сослался на Бертье, который, дескать, пришлет императору более подробные рапорты. Сам же Мюрат сообщал следующее: «гвардии действительно более не существует», «осталось не более 600 человек в строю»; эвакуация продолжается; в настоящее время здесь находятся три батальона дивизии Эделе, завтра прибудут еще три, послезавтра – еще три других, так что к 29-му будет 12 батальонов, и дивизию можно будет двинуть к Тильзиту Отставшие продолжают прибывать, и на сегодняшний день в городе собралось до 10 000 человек.
Мюрат получил письмо от прусского коменданта Мемеля, в котором тот сообщил, что X корпус отступает на Мемель и на Тильзит. Партии казаков, которые были в Курляндии в тылу X корпуса, отступили в сторону Россиен. В случае если к V корпусу добавятся войска Макдональда, Мюрат надеется прикрыть прусские территории.
Король Неаполитанский заявил, что все убеждают его покинуть Кёнигсберг, где он не чувствует себя в безопасности. Но он сделает это только в крайнем случае. Его присутствие здесь вносит успокоение в настроения в крае, и если он уйдет отсюда раньше прибытия X корпуса, город, где сосредоточены огромные ресурсы, которые нельзя потерять, будет оставлен[330].
Как и предполагал Мюрат, рапорт начальника Главного штаба императору оказался более информативным. Он начинался, естественно, с самой важной темы, касавшейся продвижения X корпуса. Новостей в этом плане не было, за исключением сообщения прусского коменданта Мемеля, копию письма которого Бертье приложил. Тревожило, что казаки, как ранее сообщалось, уже в Тильзите. Однако с казаками не наблюдалось пехоты. Гарнизон же Тильзита, вновь повторил Бертье, числом в 300 пехотинцев и 150 кавалеристов, ретировался в Лабиау.