Вскоре от других отставших стало известно, что арьергард в действительности состоит из 4 батальонов пехоты, двух эскадронов кавалерии и одной батареи и что командует им генерал Клейст. Более того, выяснилось, что перед Дибичем большая часть всего Прусского корпуса. Однако Дибича, располагавшего только 1400 человеками, это не испугало. Он решил отправить к Клейсту парламентера, который объявит о том, что путь ему преграждает значительный отряд и что он, Дибич, предлагает «прийти к соглашению», дабы избежать напрасного кровопролития. Выбор парламентера в конечном итоге пал на майора фон Рейне (Reune). Ночью тот встретился с Клейстом. Прусский генерал, выслушав Рейне, сказал, что сам он не может принять решения и должен снестись с Йорком, но, тем не менее, готов приостановить боевые действия, пока к вечеру тот не прибудет[630].
Итак, Дибич, писал Клаузевиц, «пожелал, как это делается в карточной игре, пустить в ход маленький козырь, чтобы увидеть, как распределились карты»[631], а Клейст, со своей стороны, попытался воспользоваться переговорами с русским генералом, чтобы выиграть время и дождаться прибытия генерала Йорка[632].
Между тем колонна Йорка, пройдя Крожи, двигалась по направлению к Колтынянам. Во время движения он получает известие о том, что его арьергард и обоз подверглись нападению русских войск генерала Левиза. Йорк подкрепляет арьергард, но продолжает вести колонну вперед. К вечеру 25-го он соединился с генералом Клейстом. Никаких известий и приказов от Макдональда Йорк уже не получает[633].
Чтобы понять, что в это время происходило с колоннами Макдональда, следует пояснить, как действовали российские войска. 21 декабря отряд генерал-адъютанта П. В. Голенищева-Кутузова, которому Витгенштейн поставил задачу задержать движение корпуса Макдональда до прибытия основных сил русского корпуса, приблизился к Тильзиту Авангард отряда Кутузова под командованием подполковника Теттенборна после небольшого боя под Тильзитом занял сам город, захватив одно орудие и значительные магазины. 23 декабря П. В. Кутузов получил новый приказ – выдвинуться навстречу подходившему X корпусу и занять дефиле у Пиктупёнена, расположенного северо-восточнее Тильзита[634].
В отряде Кутузова вместе с присоединившимся к нему отрядом генерала Е. И. Властова, составлявшим ранее авангард корпуса Витгенштейна, было 4,5 тыс. человек при 8 орудиях. Причем часть этого отряда пришлось оставить в Тильзите. Остальные войска Витгенштейна к 25 декабря распределялись так: авангард корпуса под командованием генерал-майора Д. Д. Шепелева численностью 3,5 тыс. человек пехоты, 700 кавалеристов и с 6 конными орудиями находился у Вилоны[635], на расстоянии одного перехода от Юрбурга (то есть не менее чем в трех переходах от Тильзита). Основные силы Витгенштейна (примерно 15 тыс. человек) – у Кейдан, расположенных не менее чем в одном переходе от Вилоны. При этом в Кейданах пришлось оставить 25 орудий, требовавших ремонта[636].
Макдональд в это время вместе с колонной Массенбаха, миновав 24 декабря Колтыняны, находился от них, пройдя Поюрже[637], в 6 милях по дороге в Тильзит у с. Войнуты[638]. Гранжан, имея 6 тыс. человек, шел восточнее Макдональда и был примерно в 4 милях от Колтынян[639].
26 декабря, до рассвета, авангард дивизии Гранжана под командованием генерала Башлю, сформированный из пруссаков под командованием подполковника фон Трескова (три эскадрона драгун, два эскадрона гусар и конная батарея), наткнулся в дефиле у Кляйн-Пиктупёнена на отряд Властова в составе двух батальонов пехоты и трех эскадронов кавалерии. Властов начал отходить. Прусская кавалерия атаковала прикрывавших отход финляндских драгун, а затем привела в расстройство каре батальона 23-го егерского полка и драгун Петербургского ополчения, захватив при этом одно орудие и 300 пленных. Тогда Кутузов бросил вперед два казачьих полка – Иловайского 4-го и Кутейникова 6-го, а также два эскадрона изюмских гусар. Это дало возможность русским войскам перейти в Тильзите на левый берег Немана и отступить вверх по течению реки к Раудшену[640]. Весь отряд П. В. Кутузова отошел к Рагниту, расположенному на левом берегу Немана в двух милях выше Тильзита[641].
Согласно рапорту Терье (который, как известно, мог подойти со своим отрядом к Тильзиту с запада, со стороны Рагнита), в ночь на 27 декабря капитан Бланкенбург во главе 100 «черных гусар» и лансьеров 19-го польского полка отбросил неприятельских драгун и казаков от Тильзита, взяв при этом несколько пленных. А утром 27-го отряд во главе с Терье открыл огонь по неприятелю и занял город. Однако вскоре Терье все же пришлось отойти, ибо, во-первых, он увидел движение неприятеля на своих флангах; во-вторых, неприятель двигался со стороны Инстербурга и на Рагнит и, в-третьих, войска Витгенштейна шли по левому берегу Немана и были уже в 8 лье от Тильзита. В рапорте Терье отметил также успешное продвижение утром 27-го по дороге через Тауроген на Тильзит войск X корпуса, которые отбросили неприятеля. В заключение сообщил, что сам он ночью отойдет на Лабиау откуда, по его словам, «будет лучше наблюдать», а X корпус, в свою очередь, защитит дорогу от Тильзита на Лабиау[642].
В час тридцать утра 29-го Терье с радостью отписал в Кёнигсберг, что получил письмо из Тильзита, которое и пересылает в Главный штаб. Это, по его словам, «хорошая новость для его величества императора» о том, что коммуникация с X корпусом наконец-то установлена[643].
В 8 часов вечера Терье сообщил, что генерал Башлю дал бой неприятелю и отбросил его от Рагнита, а также что герцог Тарентский прибыл вчера после полудня в Тильзит[644]. 30 декабря Терье известит о приезде из Кёнигсберга адъютанта Макдональда капитана Бурнонвиля (Bournonville) для координации действий кавалеристов X корпуса и дивизии Эделе[645].
Конечно, известие о подходе X корпуса вызвало в среде командования французской армии в Кёнигсберге большую радость. Мюрат поспешил закрепить успех и приказал отправить в Лабиау, а оттуда в Мюльзен подразделение 9-го польского лансьерного полка, дабы «осветить» дорогу на Мемель. Ней должен был отправить в Лабиау батальон временной полубригады[646].
Обратимся теперь к Макдональду Да, дорога на Тильзит для него была открыта. Причем, вопреки опасениям, нового боя при форсировании Немана не произошло. Русские оставили город. 27 декабря в 10 часов вечера авангард Башлю вошел в Тильзит[647]. 28-го туда прибыли сам Макдональд и остальные части его колонн. 29-го и 30-го Макдональд оставался в Тильзите[648]. Он ожидал вестей от Йорка. Вести не приходили. Все попытки переслать к Йорку приказы заканчивались неудачей[649].
Макдональд так пишет об этих днях в своих воспоминаниях:
«Я разместился в Тильзите, установил связь с Кёнигсбергом и отправил Йорку сообщение об успехе нашего оружия, предписав ему поторопиться, поскольку мы открыли проход. Генерал должен был прибыть на следующий день, а тем временем мороз стал спадать, и в день отдыха для наших уставших войск началось потепление. Тогда я предложил продолжить отступление сразу же по прибытии моего арьергарда, но тот по-прежнему не появлялся. Я знал, что враг старается перейти мои позиции выше по течению Немана и что его главный корпус, следуя течению Прегеля, находился позади меня. Итак, по дороге на Кёнигсберг мне второй раз угрожало окружение.
Я срочно послал за генералом Йорком. Еще позавчера он должен был поддержать мой арьергард, частью которого он являлся с утра. С тех пор я не получал от него никаких новостей… Четыре дня я провел в сплошном беспокойстве и нетерпении: меня грызли самые жуткие предчувствия. Прусские офицеры, которых я отправлял во все стороны, приносили только одну-единственную новость, которую было трудно выдумать: никто не видел и ничего не слышал о генерале Йорке. Я ежесекундно старался отгонять дурные мысли, которые постоянно лезли мне в голову»[650].
И далее: «Я был уверен, что только какое-то неизвестное мне серьезное обстоятельство мешало арьергарду соединиться со мной. Возможно, Йорк вернулся обратно в Мемель, чтобы затем идти в Пруссию, – если бы мне не удалось открыть переход через Неман, я и сам бы выбрал этот маршрут. Тем временем внезапно наступившая оттепель могла привести к резкому таянию льда, а враг не дремал: его численность постоянно возрастала, он маневрировал, постоянно приближаясь ко мне и к моим коммуникациям, точнее, к моей единственной коммуникации, которую я старался сохранить»[651]. Как позднее вспоминал Макдональд, он поделился сомнениями насчет верности пруссаков общему делу со «своими генералами»: «Они [пруссаки – В. З.] представляли серьезную силу – 17–18 тысяч человек против 4–5 тысяч русских. Мог ли я теперь полагаться на баварский и вестфальский полки, входившие в дивизию вместе с тремя польскими полками? В верности последних у меня не было никаких сомнений, мои подозрения распространялись в отношении других»