В сущности, намерения Вены вывести Австрийский вспомогательный корпус из-под удара, максимально сохранив его силы для обеспечения тех границ, в защите которых заинтересована была Австрия, не поддавшись при этом на провокационные приказы и просьбы наполеоновского руководства, совершенно совпадали с настроениями Шварценберга, исходившего из оценки конкретной военной реальности.
Как проходили боевые действия Австрийского вспомогательного корпуса Шварценберга и VII корпуса Рейнье?[855]
К концу ноября 1812 г., а именно к 26 ноября, Австрийский корпус, который до этого продолжал преследование русского корпуса Остен-Сакена, сделал остановку в Кобрине. Саксонский корпус тем временем оказался в Брест-Литовске, где расположился по квартирам[856]. В Кобрине Шварценберг получил несколько писем от Маре, в которых Австрийскому корпусу совместно с VII корпусом предлагалось как можно скорее двигаться в направлении Минска, чтобы «отрезать отступление адмирала Чичагова», а также «принять участие» в решающих действиях «на глазах его величества»[857].
Однако личный состав Австрийского корпуса был чрезвычайно измотан: он находился в постоянном движении при сильном морозе, теряя при этом множество людей. Шварценберг расположил корпус по кантонир-квартирам в населенных пунктах по правому берегу Муховца от Соколово. Главная квартира корпуса обосновалась в Сбирове (Збирогах?)[858]. Большая часть VII корпуса начиная с 26 ноября расположилась в Брест-Литовске и его окрестностях. Здесь VII корпус будет оставаться до 30 ноября[859].
Возле местечка Косицы (Косичи) в один из тех дней (скорее всего, 29 ноября) состоялась встреча Шварценберга и Рейнье[860]. Командиры двух корпусов взвесили два варианта дальнейших действий. Рейнье предложил и далее преследовать Остен-Сакена и вторгнуться на Волынь, в то время как Шварценберг считал возможным преследовать войска Чичагова, перерезав в Пинске его коммуникации с Остен-Сакеном[861].
Как видно, и Шварценберг и Рейнье, несмотря на имевшиеся указания от Бассано, ссылавшегося, в свою очередь, на Наполеона, хотя и обсуждали варианты дальнейших действий своих корпусов, но не торопились проводить их в жизнь. Сказывались три обстоятельства: недостаточная ясность в отношении состояния и действий главных сил Великой армии; значительная измотанность личного состава в ходе постоянных переходов и боев в условиях жестокой зимы; наконец, ожидание Шварценбергом более или менее определенных указаний из Вены в связи с неизбежными переменами в ее внешнеполитическом курсе.
Шварценберг, рапортуя Бассано об успехах своих и саксонских войск, которые перерезали коммуникации между корпусом Остен-Сакена и войсками Чичагова, вследствие чего «один армейский корпус был полностью парализован», выражал надежду на скорейшее обретение зимних квартир, которые, по его словам, только и могли спасти корпус «от полного разрушения»[862].
Несколько иные настроения (в отличие от Шварценберга) демонстрировал в те дни Рейнье. В письме к Маре он сообщал о вытеснении Остен-Сакена на Волынь, где, вероятно, тот сможет соединиться с корпусом в 14–15 тыс. человек. Рейнье писал, что Шварценберг пытается беспокоить тылы армии Чичагова и одновременно стремится отрезать его от Волыни с ее магазинами. В заключение Рейнье заявлял о необходимости определиться с вопросом о том, необходимо ли движение на север либо же лучше вторгнуться на Волынь, где можно было бы обосноваться на зимних квартирах[863].
Письмо Рейнье к саксонскому королю составлено в ином стиле. Командующий рапортовал о том, чем отличились чины его корпуса, выражал уверенность в подходе подкреплений, которые восполнят понесенные потери[864].
Наконец, имеется еще письмо, которое 29 ноября написал саксонскому королю генерал-лейтенант VII корпуса К. К. Э. Э. Лекок (Lecoq). Сообщив о значительных потерях неприятеля за период движения от Волковыска до Бреста, в том числе военнопленными, Лекок поведал и о значительной усталости саксонских войск. Особенно большие потери понесла дивизия Дюрютта, практически вся укомплектованная молодыми солдатами, которые нередко просто оставались в изнеможении на дороге. Серьезную проблему представляла обувь. Наконец, по дорогам в Варшаву, Пултуск и Белосток было уже отправлено много конвоев в госпитали.
Лекок писал, что в корпусе ждут возвращения курьера, посланного генералом Рейнье к Бассано, чтобы определиться с движением двух корпусов – Рейнье и Шварценберга – после нескольких дней отдыха. Он сам считает, что, исходя из расположения русских (движения Чичагова и корпуса Сакена), наиболее разумным вариантом было бы занятие большей части Волыни[865].
В период кантонирования основных сил Австрийского и Саксонского корпусов отряд полковника Шайтера (Scheither), командира драгунского полка Риша № 6, в который входили еще дивизион венгерских гусар, хорватский пограничный батальон, две роты венгерских пехотинцев и артиллерийская батарея, предпринял экспедицию от Нового Двора до Пинска, в ходе которой ему удалось отбросить ряд русских частей, захватить более 400 пленных и создать угрозу тылам 3-й русской западной армии[866].
Австрийский полковник ван де Лорт (в 1812 г. – майор квартир-мейстерской части Австрийского вспомогательного корпуса), подготовивший после кампании «Журнал» происходивших в те дни событий, отмечал, что «неутомимый Шайтер», «к удивлению, взял 300 пленных и значительные трофеи». Всего, по словам ван де Лорта, к декабрю 1812 г. австрийцы захватили более 3000 пленных, многочисленные стада быков и баранов, более 1200 лошадей и значительный транспорт муки и водки[867].
Между тем 30 ноября Рейнье принимает решение о движении корпуса. «VII корпус пришел в движение и следует по нашему направлению», – зафиксировано в «Журнале» ван де Лорта[868]. В «Журнале действий VII корпуса» отмечено, что решено «двигаться на Слоним по пути адмирала Чичагова либо же выйти на Волынь согласно приказам, которые ожидаются». Как следует из «Журнала действий», 30 ноября пришла в движение только 1-я дивизия (так в документах корпуса обозначалась 21-я дивизия), которая направилась в Рачки (Raczki), в то время как остальные войска оставались пока в Бресте[869].
1 декабря из Бреста вышли остальные части корпуса Рейнье: главная квартира корпуса, 2-я (22-я) и 32-я дивизии, кавалерия. К вечеру 21-я дивизия кантонировала в Киватичах (Kiwaczyce), 22-я и 32-я – в Черновчицах (Tschernavtchitchi), главная квартира – в Пелище (Pélitchi). Оставленный Брест, как и Пружаны, заняли слабые польские отряды. Правый фланг VII корпуса прикрывала кавалерия Фрёлиха в районе Кобрина[870].
К вечеру 1-го декабря, находясь в Пелище, Рейнье уведомил Бассано: «Мы на марше в направлении Слонима и Несвижа, движемся по следам адмирала Чичагова, с тем чтобы причинить противнику, пока есть возможность [s'il en est encore temps], как можно больше вреда. Австрийская армия идет впереди меня, и я стремлюсь двигаться так быстро, как возможно». Далее Рейнье писал (по-видимому, по просьбе Шварценберга, с которым он встретился 29 ноября), что австрийцы в течение всей войны не получали жалованья и они надеются, что «его величество» вышлет «австрийские деньги [l'argent d'Autriche]» и в Варшаве они найдут средства, необходимые для выплаты, по крайней мере, офицерам и солдатам. О неприятеле сообщал, что Остен-Сакен отступает на Волынь с остатками своего корпуса и его потери составили 9-10 тыс. человек[871].
В тот же день, 1 декабря, Шварценберг известил Бассано, что для маскировки своего марша и устранения угрозы со стороны Волыни он отправил полковника Шайтера с отрядом, состоящим из пехоты, кавалерии и артиллерии, на Пинск. Полковник атаковал Пинск 27-го, прогнал неприятеля, который пытался защищаться, взял в плен одного майора, 8 офицеров и 500–600 солдат. «Я продолжу марш так быстро, как это возможно сделать с уставшими войсками, и я надеюсь получить вскоре приказы Его величества императора», – отметил Шварценберг[872].
2 декабря 21-я дивизия и главная квартира корпуса Рейнье, продолжая марш, сконцентрировались в Шерешеве (Cherchev), а 22-я и 32-я дивизии – в Речице (Rzecyca). Отряд Фрёлиха, который прикрывал движение VII корпуса, двинулся на север и оказался в Городечно и Козьем Броде[873].
3 декабря 21-я дивизия VII корпуса сконцентрировалась в Староволе (Starawola), 22-я и 32-я дивизии – в Шерешеве (Cherechev), главная квартира – в Пружанах[874].
4 декабря 22-я дивизия прошла до Смолярки (Smolary), в то время как остальные войска VII корпуса продолжали оставаться в районе Пружан, «дабы дать Австрийскому корпусу время продвинуться вперед»[875].
В тот день Пана (Panat), секретарь французской миссии, находившийся при Рейнье, отправил из Пружан Бассано депешу. Он сообщил о передвижении соединений VII корпуса и о том, что Шварценберг вечером 4-го будет в Ружанах, а 5-го в Слониме. План Шварценберга состоит в том, чтобы разместить войска на кантонирование между Слонимом, Ружанами и Сельцом и одновременно сделать сильную рекогносцировку на Несвиж. Сам же Пана предполагает, что получение более определенных приказов вряд ли значительно сможет активизировать «армию союзников» (то есть австрийские и саксонские войска). Шварценберг вполне разделяет настроения своих войск в отношении необходимости отдыха. Действительно, 20 последних дней кампании утомили солдат и вызвали болезни, однако состояние их еще далеко от такого, чтобы было невозможно активно действовать