– Он употреблял понятие «беспомощность»?
– А? Что… – он замялся или пытался вспомнить? Альберт не мог понять. – Откуда же мне помнить, доктор, это семь лет назад было! Слушайте, если у вас там проблемы, то обратитесь официально, не надо давить…
– Доктор Кенью! – взмолился Альберт. – Это… это очень важно. Я хочу помочь ему… – бессильно сказал он. – Да, он убийца, но помощь ему нужна – я хочу всего лишь ему помочь. Может быть…
– Я всё сказал, – отозвался голос Кенью из трубки, уже не такой обаятельный бархатно-хриплый. – Но, если я что-то вспомню… Продиктуйте мне свой е-майл.
– Что? Может я лучше вам напишу? Ваш указан в разделе персонала.
– Продиктуйте, – напористо повторил Кенью.
Удивлённый, но безразличный, Альберт продиктовал.
– Ага. Записал. Я напишу вам, если что-то придёт мне в голову, – сказал Кенью. – Спасибо, – Альберту показалось, что он услышал в голосе на том конце провода участливость, но решил, что ему показалось. – Всё равно благодарен вам.
– Надеюсь, вам удастся помочь Адкинсу.
Писк завершённого разговора. Отняв трубку от уха, Альберт поднёс её к глазам. Почти час прошёл.
Сзади раздался лёгкий шорох. Альберт обернулся и увидел спокойную и бодрую Лин, стоящую в дверном проёме его кабинета.
– Давно тут стоишь? – Альберт знал, что вопрос глупый, сонной, или только что подошедшей, Лин совершенно не выглядела.
– Не особо, но часть разговора слышала, – тон Лин был деланно-безразличный. – Давно за работой?
Альберт мотнул головой из стороны в сторону, одновременно с этим нервно сглатывая.
– Не особо. Встал раньше тебя, как обычно.
– Ага, – прищурилась Лин. – И что? В самом деле так сильно хочешь помочь этому своему Адкинсу?
– Это моя работа…
– Помочь, – с нажимом повторила Лин. – Это не «работа», это другое.
– Помочь, – кивнул Альберт.
Лин хотела сказать что-то ещё? Альберт снова почувствовал, что ему хочется фанейротима, а может даже присоединить к своим и её вискам провода, чтобы почувствовать, ощутить, понять.
У него зашумело в ушах, когда Лин, мягко ступая, покачивая бёдрами, подошла к нему вплотную. Вид у неё был такой, словно она сейчас скажет что-то плохое.
Но она улыбнулась. Очень мягко и даже слегка виновато.
– Сегодня выходной, – Лин прижалась к груди мужа. – Не надо думать о том, как помочь Адкинсу. Давай поможем друг-другу. Выберемся в город? Как давно мы этого не делали…
– И правда, – согласился Альберт. – Как давно.
Мысли о холодном воздухе, прогулке, уютном столике в кафе, не вызывали у него чувства вины.
– Хорошая идея, – произнёс он и, встав на цыпочки, поцеловал жену в макушку.
Воздух снаружи и в самом деле изрядно прохладен, за ночь стало еще морознее. Холодно, но не снега, ни метели, ни инея не наблюдалось. Лин всегда одевалась тепло, а вот Альберт погоду недооценил.
На самом деле, не так уж и печально. Ведь это отвлекало.
– Такси скоро будет, – сказала Лин. – Непривычно. Сколько мы не заказывали такси?
– Даже думать не хочу о том, что делать с машиной… – прищурился Альберт, вздрагивая под пальто. – Столько мороки.
– Я уже звонила. Механик сказала, что там работы часа на полтора. Она разберётся и пригонит машину сюда, я всё уже оплатила.
Альберт во все глаза смотрел на ранний Куара-Нуво, в котором что-то изменилось. Туман успел раствориться, и смог, обычно непроглядный из-за капелек воды в воздухе, теперь выглядел как запотевшее стекло. Альберт смотрел на тускло поблёскивающие небоскрёбы в центре, куда они собрались ехать.
Устроившись на заднем сиденье подъехавшего такси, Альберт прижался к плечу жены головой, та прижала к нему голову.
– Так давно не был в центре, – сказал Альберт. – Каждый раз по нему езжу, но гулял по нему очень давно.
– Да… – тихо ответила Лин.
Дальше они ехали молча. Районы спальных многоэтажек понемногу превратились в заполненные разными магазинчиками улицы. Альберт смотрел на идущих людей, не туристов, обычных людей, и вспоминал разговор с Зильберманом в его машине.
Толпы людей. Они отличались кожей, причёсками, одеждой. Альберт смотрел на них, не моргая, расфокусируя взгляд всё больше и больше. Всё в его поле зрения превратилось понемногу в цветные пятна, перетекающие друг в друга.
Альберт зевнул, ему хотелось спать, но, вместе с тем, и не хотелось. Пограничное состояние ему парадоксально нравилось – мозг Альберта устал и не мог отдать должное терзавшим его переживаниям.
Он и не заметил, как машина резко свернула и остановилась.
– Приехали, Альберт, – сказала Лин. – Выходим.
Они оказались в самом центре центра Куара-Нуво, рядом с казино, отелями и богатыми ресторанами.
– Мы с тобой прекрасно смотримся, – Лин выдохнула белое облачко, стряхивая с лацканов Альберта невидимые пылинки. – Научила я тебя одеваться, а?
– Ещё как научила, – суховато ответил Альберт.
Он взял Лин под руку.
– Куда пойдём? – спросила она.
– Веди. Ты бываешь в центре чаще.
– В таком случае… – она заставила его обернуться вокруг своей оси, встать спиной к ресторанам и казино. – Куда-нибудь не в такой центр.
Альберт сухо хмыкнул, почти усмехнулся.
– В «центр», но не в «такой центр», – сказал он. – Вполне в твоём духе.
Они двинулись вперёд, почти тем же путём, которым Альберт обычно ехал на работу. Мысль о том, что теперь он идёт по улице, а не сидит в машине, заставляла его улыбаться едкой, не очень приятной, как ему самому казалось, улыбкой.
Лин заметила это не сразу, а когда заметила, ткнула его в рёбра кулачком.
– Чего лыбишься?
– Всё кажется, что сейчас увижу себя едущего в машине, – признался Альберт. – А я в машине увижу идущего по улице себя, – продолжал он. – Я, когда еду часто смотрю вокруг. Мне не нравятся туристы.
– А кому местных они нравятся? – Лин пожала плечами.
– Не потому, что они туристы…
Альберт поёжился. Подмораживало. Хорошо было бы зайти куда-нибудь. Но мест, казавшихся ему хорошими, не было, только сплошные рестораны и казино.
– А почему же? – спросила Лин, не дождавшись, пока Альберт продолжит.
– Я всегда езжу через один район, – Альберт начал издалека. – Там однажды был какой-то праздник, и я ехал мимо. Это так красиво…
Лин смотрела на Альберта с искренним интересом, и тот подумал, что хорошо бы как-то передать ей то, что он чувствовал тогда, когда открыл окно и некрасивая радостная женщина в цветном окурила его душистыми благовониями.
Мысли о фанейротиме мелькнули уже который раз и сменились мыслями о холоде. Альберт еле-еле сдержал крупную неприятную дрожь.
Он поднял вверх правую руку и пошевелил пальцами, изображая что-то, сам не зная, что. Он думал, что Лин его как обычно высмеет, но та задумчиво произнесла:
– Кажется, понимаю о чём ты. Индийский райончик? Или какой-то другой?
– Не знаю… Но это было так хорошо. Больше я не заставал ни одного такого праздника. Подумать только, – сказал Альберт, вдыхая полную грудь ледяного воздуха, – ведь я такого никогда не видел! Ни до, ни после. «Эти туристы, погляди на них», – сказал он, дёрнув подбородком, указывая на людей. – Представляешь их на таком празднике?
– А нас? – Лин игриво улыбнулась. – Вот уж не думала, что ты антиглобалист.
– Что? Ничуть! – возмутился Альберт. – Это не вопрос глобализма, это… просто мы такие одинаковые и с этим ничего не поделать… – он чуть не произнёс слово «беспомощность», но говорить о работе с Лин явно не стоило. – Просто, если все короли, то никто не король. Если все одинаковые, то никого и нет?
Немного подумав, Лин ответила:
– Очень странная логическая цепочка.
– И всё-таки…
Лин ничего не сказала, прижавшись к нему.
– Не думай об этом. Всё есть так, как есть, и с этим ничего не поделаешь. Раньше надо было думать.
То, что Лин заговорила словами Зильбермана, заставило Альберта остановиться и округлить глаза. Он был ошеломлён настолько, что холод тут же взял своё: Альберт крупно задрожал, почти затрясся.
– Да ты замёрз!
Лин схватила его за руку и потащила в сторону ближайшего дайнера, безвкусно копирующего стиль дальних уголков Содружества.
Альберт не мог даже сопротивляться. Да и не хотел.
«Она понимает», – думал он, – «Она в самом деле всё понимает!», – думал он, – «Но, если так, то почему…»
Пискнул индикатор входящих. Зазвенел колокольчик на двери. Альберт оказался в тепле и тут же задрожал ещё сильнее, а Лин тащила его дальше и дальше, к угловому дивану красного кожзаменителя.
– Садись, – сказала она, почти толкнув его на диван, и тут же отвернулась к подошедшей официантке, – два больших американо, да и всё пока что, наверное.
Официантка записала заказ и ушла, а Альберт, так и не снявший пальто, почувствовал, что ему смешно.
– А вот что осталось от американцев… – сказал он. – Американо. И название континента… тоже не так уж и много, думаешь, Лин?
Та непонимающе посмотрела на него чуть расширившимися глазами.
– Неважно, – сказал ей Альберт, чувствуя, что говорить ему хоть и не легко, но проще, чем утром, и уж тем более до этого. – Сядь пожалуйста, Лин. Я бы хотел поговорить.
10
Этот дайнер олицетворял то немногое, что осталось от старой Америки – стилизованный под классические телешоу: красные диванчики, узкие столики, официантки в коротких, но не слишком, юбках и фартуках.
Альберт подумал об этом, когда молчал, и Лин тоже молчала, глядя на него, потягивая кофе из чашки. С момента, как он сказал про разговор, прошло уже не меньше минуты, и Альберт всё ещё молчал. Лин тоже не говорила, лишь однажды произнесла:
– Неплохой кофе, – она прикоснулась губами к остывшей жидкости. – Не самый плохой в этом городе. Ты, если хочешь что-то сказать – говори. Я уже поняла, что это про работу.