ценное свидетельство о том, как восприняла поэму Гоголя демократическая Россия. Герцен писал не для печати, без оглядки на цензоров. Он прямо говорил, что видит в «Мертвых душах» обличение крепостнической действительности. Беспощадный критицизм сочетается у Гоголя, по его словам, с «верой и упованием на будущее». Эти вера и упование имеют «реалистическую основу» в жизни народа.
<Из дневника 1842 года>
Июнь, 11. Он (Огарев.— Ред.) привез «Мертвые души» Гоголя,— удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он видит удалую, полную сил национальность. Портреты его удивительно хороши, жизнь сохранена во всей полноте; не типы отвлеченные, а добрые люди, которых каждый из нас видел сто раз. Грустно в мире Чичикова, так, как грустно нам в самом деле, и там и тут одно утешение в вере и уповании на будущее; но веру эту отрицать нельзя, и она не просто романтическое упование ins Blaue[83], а имеет реалистическую основу, кровь как-то хорошо обращается у русского в груди. Я часто смотрю из окна на бурлаков, особенно в праздничный день, когда, подгулявши, с бубнами и пением, они едут на лодке; крик, свист, шум. Немцу во сне не пригрезится такого гулянья; и потом в бурю — какая дерзость, смелость, летит себе, а что будет, то будет. Взглянул бы на тебя, дитя,— юношею, но мне не дождаться, благословлю же тебя хоть из могилы. Но все это ни одной йотой не уменьшает горечь жизни...
Июль, 29. Толки о «Мертвых душах»... Видеть апотеозу смешно, видеть одну анафему несправедливо. Есть слова примирения, есть предчувствия и надежды будущего полного и торжественного, но это не мешает настоящему отражаться во всей отвратительной действительности. Тут, переходя от Собакевичей к Плюшкиным, обдает ужас, с каждым шагом вязнете, тонете глубже. Лирическое место вдруг оживит, осветит и сейчас заменяется опять картиной, напоминающей еще яснее, в каком рву ада находимся, и как Дант хотел бы перестать видеть и слышать — а смешные слова веселого автора раздаются. «Мертвые души» — поэма глубоко выстраданная. «Мертвые души». Это заглавие само носит в себе что-то наводящее ужас. И иначе он не мог назвать; не ревизские — мертвые души, а все эти Ноздревы, Маниловы и tutti quanti[84] — вот мертвые души, и мы их встречаем на каждом шагу. Где интересы общие, живые, в которых живут все дышащие мертвые души? Не все ли мы после юности, так или иначе, ведем одну из жизней гоголевских героев? Один остается при маниловской тупой мечтательности, другой буйствует á la Nosdreff[85], третий Плюшкин и пр. Один деятельный человек Чичиков, и тот ограниченный плут. Зачем он не встретил нравственного помещика добросерда, стародума... да откуда попался бы в этот омут человек столько абнормальный[86], и как он мог бы быть типом? Пушкин в «Онегине» представил отрадное, человеческое явление в Владимире Ленском — да и расстрелял его, и за дело: что ему оставалось еще, как не умереть, чтоб остаться благородным, прекрасным явлением? Через десять лет он отучнел бы, <стал бы> умнее, но все был бы Манилов. Да и в самой жизни у нас так, все выходящее из обыкновенного порядка гибнет — Пушкин, Лермонтов впереди, а потом от А до Z великое множество, оттого, что они не дома в мире мертвых душ.
VIСТАТЬИ БЕЛИНСКОГО
В. Г. БЕЛИНСКИЙ 1811—1848
С творчеством Виссариона Григорьевича Белинского русская критика поднялась на такую же высоту, на какую поднялась русская литература с творчеством Пушкина, Лермонтова, Гоголя.
Его первая крупная статья «Литературные мечтания» относится к 1834 году, итогом его творческой деятельности явилось датированное июнем 1847 года письмо к Гоголю. В эти годы лучшие русские умы настойчиво искали новых путей борьбы с крепостничеством и самодержавием, в литературе происходили важные перемены: движение от романтизма к реализму, от стихов к прозе. В эти годы литература стала, по меткому слову Герцена, трибуной, с высоты которой народ заставлял «услышать крик своего возмущения, своей совести».
Такой же трибуной Белинский сделал русскую критику. В его статьях впервые в русской критике зазвучала жгучая ненависть к крепостничеству, утверждение ценности личности и ее человеческого достоинства. Белинский обобщил опыт современной ему русской литературы. Он выступил за «близкое, живое соотношение» литературы и общественной жизни, призвал писателей сделаться «не только верным отголоском общественного мнения, но и его ревизором и контролером».
Безошибочный художественный вкус позволял Белинскому рано угадывать в молодых писателях талант. Гоголь, Лермонтов, Кольцов, Гончаров, Тургенев, Достоевский были признаны им как большие художники по первым же произведениям. Он умел отыскивать дарования и ценить их. Требовал от критики высокой принципиальности, не допускал ни прикрас, ни умолчаний.
В наш сборник включены лишь отдельные, наиболее важные статьи Белинского о Пушкине, Лермонтове и Гоголе. Имя Белинского прочно связано с этими великими именами: он создал блестящие критические разборы их шедевров, сохранившие значение до наших дней.
Непревзойденным по полноте охвата пушкинского гения, широте исторической перспективы, точности эстетического анализа является цикл статей Белинского о Пушкине. Из этого цикла мы публикуем две статьи, посвященные роману в стихах «Евгений Онегин». Они были опубликованы в журнале «Отечественные записки, 1844, № 12 и 1845, № 3. Они отличаются особенной страстью и блеском. Критик называет роман «в высшей степени народным произведением», «энциклопедией русской жизни», большим полотном, создав которое Пушкин проявил себя «не просто поэтом только, но представителем впервые пробудившегося общественного самосознания».
Белинский подчеркивает, что Пушкин первым из русских писателей верно нарисовал современное общество, вывел его характерных представителей. Онегин — это «эгоист поневоле», который стал эгоистом, так как не смог приложить свои силы, свой талант в самодержавно-крепостнической России. Татьяна — натура исключительная, одаренная и глубокая, но и она — жертва современной действительности. Белинский делает важный вывод: «Зло скрывается не в человеке, но в обществе».
Цикл статей о Пушкине Белинский закончил знаменательным обращением к будущему: «Придет время, когда он будет в России поэтом классическим, по творениям которого будут образовывать и развивать не только эстетическое, но и нравственное чувство...»
Творчеству Лермонтова Белинский посвятил две статьи: «Герой нашего времени» и «Стихотворения М. Лермонтова». «Герой нашего времени», рецензия на только что вышедший из печати роман Лермонтова, была опубликована в журнале «Отечественные записки», 1840, №№ 6 и 7. Критик установил в ней преемственность пушкинской традиции в творчестве Лермонтова: подобно «Евгению Онегину», «Герой нашего времени» правдиво воспроизводит действительность. В «Евгении Онегине» Пушкин рисовал картину общества, «взятого в один из интереснейших моментов его развития», в период общественного подъема перед восстанием декабристов. Лермонтов в «Герое нашего времени» изображает другой этап в развитии русского общества — переходный, когда «для человека все старое разрушено, а нового еще нет, и в котором человек есть только возможность чего-то действительного в будущем». Проблему героя критик связывал с вопросом о судьбах освободительного движения.
Шевырев, рассматривая образ Печорина, объявлял, будто он заимствован из западной литературы, будто в русской действительности таких людей не бывает. (Его статья помещена выше в нашем сборнике.) Белинский, напротив, подчеркивал, что Печорин — жизненный, реалистический образ, «грустная дума о нашем времени». Необъятные душевные силы героя растрачиваются впустую, и это связано с эпохой и «сферой жизни, в которую он поставлен судьбою». Слова Белинского звучали как приговор николаевской реакции.
О Гоголе Белинский задумывал создать цикл, подобный циклу о Пушкине, но свой замысел не осуществил. Однако его статьи об отдельных книгах Гоголя входят в сокровищницу русской критической мысли.
В ранней статье «О русской повести и повестях г. Гоголя», опубликованной в журнале «Телескоп», 1835, №№ 7 и 8, Белинский анализирует сборники Гоголя «Арабески» и «Миргород». Он первым оценивает Гоголя как гениального писателя, извлекающего поэзию из прозы жизни, отмечает то новое, что внес Гоголь в русскую литературу: «Простота вымысла, народность, совершенная истина, оригинальность».
Статья «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души», опубликованная в журнале «Отечественные записки», 1842, № 8, была полемическим откликом на брошюру К. С. Аксакова, включенную и в наш сборник. Белинский резко возражает Аксакову, усмотревшему в поэме Гоголя спокойное, примиренное отношение к действительности, как у Гомера. Его статья направлена и против Шевырева (см. выше его рецензию на «Мертвые души», где также замалчивается критический пафос произведения). Белинский взволнованно защищает критическое, обличительное направление русской литературы, в Гоголе видит главу этого направления.
Но когда в декабре 1846 года вышла книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями», в которой писатель отрекался от своих прежних произведений, проповедовал смирение и религию, оправдывал самодержавие и крепостничество, Белинский нашел резкие и мужественные слова, чтобы сказать об отступничестве Гоголя горькую правду. Он откликнулся на эту книгу негодующей статьей в журнале «Современник». Тон этой статьи задел Гоголя, и он отправил Белинскому письмо с упреком в том, что он взглянул на его книгу глазами «