А еду мясную и рыбную, и всякие пироги, и всякие блины, и всякие каши, и кисели, всякие блюда печь и варить, – все бы сама хозяйка сама умела, чтобы всех слуг научить всему, что знает». И так далее все, как это надо учить делать: «А с Семенова дня купит яловую телку или что нужно, но не сразу, а выждав, когда подешевле станет – тогда ты побольше и купишь. Мясо про запас засоли и провяль, а потрохом семья всю осень сыта. На коже да на сале половину денег вернешь, да еще и сала для себя натопишь, запасешься жиром. А потроха, головы, уши, губы, височные кости и мозг, кишки, осердье, копыта, ноги, печень, почки женки обработают да кашею жирной со шкварками начинят – а каша была бы овсяная, гречневая да ячневая, да всякая, какую захочешь». И так далее. «Свиней, выращенных дома, забивай осенью и туши про запас…» У вас тут уже желудки урчат, я не буду продолжать цитату. На сытый желудок сами почитайте. В конце восьмидесятых годов читать про это немыслимое гастрономическое изобилие никаких нервов не хватало. И в моем сознании «Домострой» – это книга о том, как много и вкусно жрали на Руси.
И заметьте, что такое «Книга о вкусной и здоровой пище»? Там же чуть ли не каперсы упоминаются. Мы, конечно, в итоге смогли купить каперсы и поняли, что они по вкусу похожи на оливки, только без косточек, и нам не нужны. И зря, пожалуй, эта соленая ерунда была таким предметом вдохновенных грез, но когда в пятидесятые годы в рецепте упоминаются каперсы, то это производило соответствующее впечатление. То есть надо понимать, что «Домострой» в его гастрономической части, равно как и «Книга о вкусной и здоровой пище», это некая социальная утопия. «Домострой» – он весь социальная утопия. Он описывает идеальную семью, как она должна быть и жить. Да, наверное, какое-то количество людей в России могли жить на материальном уровне, описанном в «Домострое». «Домострой» несколько более реалистичен в этом плане. «Книга о вкусной и здоровой пище» – это чистейшей воды утопия, потому что там, где еда с каперсами, там хозяйка не готовила.
Еще один момент. Я вам десять раз произнесла слово «утопия» применительно к русскому тексту XVI века. Да, этот утопический идеал весьма деспотичен. Но если вы помните историю, то XVI век – это, собственно, «Утопия», которая книга Томаса Мора, а еще это Кампанелла и другие утописты. И если вы откроете их тексты, то ой. Они от антиутопий отличаются только идиллическим настроем, а так… мы примерно это проходили сегодня в «Повести о Дракуле». Ну или в «Домострое».
Это очень интересное явление – утопическая мысль на Руси. То, что XVI век был веком утопий, хотя контакты между Русью и Европой были минимальны.
Итак, мы вернулись к политике, и у нас снова Дракула. Но Дракула уже не фантазийный, а несколько более реальный.
Жил да был русский публицист Иван Пересветов. Он приехал в Москву, ища себе места, и был, разумеется, карьеристом, но в хорошем смысле слова. То есть он мечтал хорошо послужить Московскому царству и, в частности, имел много разных замечательных идей, как практических, по делам службы, так и публицистических. И он вздумал учить Ивана Васильевича, как надо царством управлять. Но поскольку он был умный человек, то он, естественно, учил не от своего лица, а, дескать, есть такой замечательный Петр, молдавский воевода, он правит своим государством молдавским очень мудро: так-то и так-то. Это хороший, работающий дипломатический прием. То есть понятно, что все идеи, изложенные в сочинении Ивана Пересветова, это идеи самого Пересветова.
Почитаем. Я буду читать в переводе, нам и перевода хватит, чтобы насладиться. «Пусть, с Божьей помощью, всякий, кто хочет, знает, что, когда пропадает у царя врожденная воинская доблесть и сходит на него великая кротость, это и есть происки врагов его: не будет царь помышлять ни о военном деле, ни об управлении царством своим, а станет веселиться с теми, кто распаляет ему сердце гаданиями и путями различных соблазнов». И вот я это читаю, и у меня возникает мой любимый вопрос из двух букв: чё?! То есть кротость царя – это происки его врагов. У меня возникает вопрос: кто по вероисповеданию был Иван Пересветов? Потому что что-то такое я помню, что кротость – это христианская добродетель. Здесь же кротость – это страшная беда. Я замечу, сразу выдав вам сюжетный спойлер, что в конце своего послания Иван Пересветов будет призывать взять Казанское царство. То есть в это время Иван Грозный еще молоденький, он, собственно, еще не Грозный.
Читаем дальше: «И о том читают мудрые философы, что такой справедливости, как в твоем царстве-государстве, не будет во всей вселенной…» Какая же там будет справедливость? «…от великой грозы твоей мудрости как от сна проснутся царские лукавые судьи, чтобы устыдиться своих лукавых дел, и сами на себя будут удивляться, что обирали без счета». Это, конечно, у студентов-журналистов шло на ура, потому что проблема коррумпированности чиновников – каждый раз как сегодняшняя. Каждый раз кажется, что вот раньше-то на Руси всё было в порядке. Между тем известен ответ Карамзина на вопрос «Как дела в России?» в двух словах? Карамзину двух слов не понадобилось: «Воруют…»
Дальше интереснее: «Ты, грозный и мудрый царь, приведешь к покаянию грешников, введешь в свое царство справедливость, а Богу воздашь сердечную радость».
Итак, от грозы и мудрости должны проснуться лукавые судьи. Собственно говоря, мы с вами всё это сегодня уже читали. Только там это была вроде как неполезная повесть, а тут уже и не повесть и вроде как полезная.
«Вот что говорит Петр, молдавский воевода, о первом турецком царе султане Магомете: “Хоть неправославный царь, а устроил то, что угодно Богу: в царстве своем ввел великую мудрость и справедливость…” – Вам уже страшно? – …по всему царству своему разослал верных себе судей, обеспечив их из казны жалованьем, на какое можно прожить в течение года. Суд же он устроил гласный, чтобы судить по всему царству без пошлины, а судебные сборы велел собирать в казну на свое имя, чтобы судьи не соблазнялись, не впадали в грех и Бога не гневили». Такой разумный, несмотря на то что мусульманин (как литературный персонаж, разумеется). Но дальше начинается уже знакомое: вельможу за верную службу наградит, а «…если провинится судья, то по закону Магомета такая предписана смерть: возведут его на высокое место и спихнут взашей вниз и так скажут: „Не сумел с доброй славой прожить и верно государю служить“. А других живьем обдирают и так говорят: „Нарастет мясо, простится вина“. И нынешние цари живут по закону Магометову с великой и грозной мудростью». То есть заметьте, что понятия «грозный» и «мудрый» совершенно сращены. Посмотрите на высказывания наших сталинистов? Пойдите в ближайший ВКонтакт или еще куда-нибудь. И вы поймете, что ничего нового нету. Это один из краеугольных камней нашей культуры – грозный и мудрый царь.
«Так говорит Петр, молдавский воевода, о греческом царстве: „При царе Константине… управляли царством греческие вельможи и крестное целованье ставили ни во что, совершали измены, несправедливыми судами своими обобрали они царство, богатели на слезах и крови христиан…“» и т. д. Тоже очень знакомая идея: царь хороший, плохие бояре. Вы не представляете, как эта идея была развита при Сталине! Про фильм «Иван Грозный» я промолчу, вы в курсе. А вот есть такая малоизвестная вещь как «Георгий Саакадзе», а снял это Михаил Чиаурели – тот самый, что снимал «Падение Берлина» и прочие панегирики Сталину. Так вот там – я глазам своим не поверила! – главный герой из-за происков злых вельмож вынужден перейти на сторону врагов Грузии, приходит с вражеской (!!) армией воевать против этих самых вельмож, терпит поражение, но в итоге так и остается положительным. Я в шоке от этого фильма… он еще и снят очень мощно, но его этика выносит мозг картечью… Давайте вернемся к Пересветову, там пока полегче. «А теперь сами же греки за гордость свою, за беззаконие… откупают у турецкого царя веру христианскую: большой оброк платят они турецкому царю, а сами… в неволе живут» у него. Итак, мы выучили, что во всем виновны вельможи. А царь в самом худшем случае слаб. Или вообще лапушка.
«С великим чувством говорит Петр, молдавский воевода, о вере христианской царства русского. И все просят Бога, государь, чтобы царство восточное и русский царь – благоверный и великий князь всея Руси Иван Васильевич – укрепили христианскую веру. Вся греческая вера гордится теперь этим русским царством». Это мы уже обсудили. Дальше нечто свежее: тех, кто «удачу отнимают у царя и царскую мудрость, ересью и чародейством… таких надо в огне сжигать и другим лютым смертям предавать, чтобы не умножились беды. Без меры их вина, что воинский дух царя укрощают и царские замыслы пресекают. А царю нельзя быть без воинского духа». Это была теория, теперь Пересветов перейдет к практике.
То есть – к Казанскому царству. Тут всё прекрасно, я читаю медленно, чтобы вы оценили. «Если хотеть с Божьей помощью добыть Казанское царство, нужно без снисхождения к себе послать к Казани войска, ободрив сердца им, воинам, царским жалованьем, дарами и доброй заботой, а других удалых воинов послать в казанские улусы с приказом улусы жечь, а людей рубить и в плен брать, тогда смилуется Бог и подаст свою святую помощь». Я с этой политической программой не спорю. Казань надо было взять. И, действительно, всё надо было делать примерно так. Но когда мы в этом контексте видим «смилуется Бог», возникает некоторый эмоциональный диссонанс. Особенно с учетом того, что кротость вдруг из разряда христианских добродетелей пропадает… Логично, в этом контексте она попадает в разряд недостатков. Поэтому кротким быть нельзя, но Бог – смилуется. У меня когнитивный диссонанс от такого.
Мы тут с вами видели, что Иван Пересветов устами своего виртуала ополчается против гадателей. Но! Он ополчается против плохих гадателей. Гадатели бывают разные, не путайте, н-да. «…многие мудрые люди, мудрые философы предрекли… по небесным знамениям про царственное твое предназначение, что будешь ты великим государем, и тебе, государь, Бог покорит врагов твоих. Вычитали они с Божьей помощью в книгах, что будешь ты владеть многими царствами