Появлялись и другие выразительные типажи и проблемы. В повести «Секретарь его превосходительства» (1890) возникал образ честного, но безликого и бесплодного чиновника. Проблемы женской эмансипации раскрывались в повести «Генеральская дочь» (1891), получившей высокую оценку Н.С. Лескова.
Программным произведением Потапенко считается роман «Не герой» (1891). Писатель создал характер необычного для русской литературы «положительного» обывателя. Разночинец Рачеев живёт в деревне и занят мелкой филантропией. Как «здравомыслящий» человек, он развивает целую философию, в которой слышатся отголоски «разумного эгоизма» героев Чернышевского. «Я люблю свою жену и ребёнка, – заявляет Рачеев, – люблю себя, люблю жизнь и комфорт и ничего себя не лишаю». «Но у меня, – подчеркивает он, – здоровая натура, которая требует во всём гармонии. Этой гармонии не было бы, если бы я жил только для своего удовольствия». «Отсюда, – поясняет «разумный эгоист» нового времени, – и вытекает вся моя деятельность».
Почти одновременная публикация крупных произведений Потапенко 1890–1891 гг. вызвала предположение Н.К. Михайловского о том, что создавались они раньше. Однако писатель сумел уловить запросы времени, культ «среднего человека». Оптимизм, добродушие, следование «теории малых дел» определили читательское признание Потапенко. В 1891 г. ему была присуждена «поощрительная» Пушкинская премия за вклад в литературу.
Успех произведений Потапенко у читателей сделал писателя популярным. Он активно публикуется в большинстве крупных литературных журналов. Творчество Потапенко отличает жанровое многообразие. Он выступает с романами, повестями, рассказами, очерками. По мнению А.М. Скабичевского, ему особенно удавались небольшие произведения, «маленькие вещицы», потому что преобладающим качеством таланта Потапенко критик считает юмор, комизм. Характерно, что его часто сравнивали с Чеховым. Однако в отличие от Чехова Потапенко тяготел к жанру романа. Как считал Ф.Д. Батюшков, он хотел «писать роман, иначе и писателем нельзя называться», и «экплуатировал» созданный им художественный тип «героя на час».
Многочисленные произведения Потапенко о «среднем» человеке с «разумными» взглядами и оптимистическим отношением к жизни формировали особое, по существу обывательское, мировоззрение, с которым сражался в своем творчестве Чехов. Потапенко последовательно утверждал буржуазные ценности, доказывая достижимость гармонии между комфортом и совестью. Традиционные, «проклятые» вопросы русской литературы решались им в примирительном смысле. Безвыходных положений в произведениях писателя практически не существовало. Разрешались конфликты «интеллигенции и народа», «отцов и детей» почти всегда счастливо. По замечанию Н.К. Михайловского, его героям «бабушка ворожила».
В конце 90-х этот прекраснодушный оптимизм перестал привлекать читателей, и Потапенко усложнил свои произведения необычными сюжетными или психологическими ходами. Его романы выстраивались как «математические задачи» с ходами, искусственно поддерживающими интерес. Так, в романе «Светлый луч» (1898) героиня – врач Надежда Мальвинская – создаёт артель сельскохозяйственных рабочих из обитателей трущоб и ночлежных домов. Но идейным вождём общины становится параноик Барвинский, который провозглашает высоьсие идеи в состоянии приступа безумия.
Во второй половине 90-х гг. Потапенко активно сотрудничает в «Новом времени» как публицист. Выступая под псевдонимом Фингал, он печатает публицистические и литературно-критические статьи, в том числе посвящённые творчеству Чехова и Бунина.
В 1900-е гг. Потапенко продолжает разрабатывать сложившиеся темы и по-прежнему пользуется популярностью. Он изображает сельских священников («Примирение», 1900) и учителей («На покой», 1903; «Муж чести», 1905), раскрывает проблему конфликта поколений («Мать и дочь», «Два поколения», 1903). В романах «Обойдённые типы» (1904), «Ужас счастья» (1908), в повести «Оправдание жизни» (1908) показывает честное существование «средних людей». Эта стабильность, «ровность» мира писателя начинает вызывать иронию и скуку. Так, в одной из статей «Журнала журналов» Потапенко назван «спокойным талантом». В критике всё чаще отмечалась банальность его произведений.
Кроме прозы писатель создавал драматургические произведения, развивавшие близкие ему мотивы. Это драмы «Жизнь» (1893), «Чужие» (1895), «Лишённый прав» (1901), «Искупление» (1903); комедии «Выдержанный стиль» (1895), «Волшебная сказка» (1897), «Жить можно…» (1898) и др.
После 1917 г. Потапенко изредка переиздавал свои прежние произведения, в частности «Рассказы для детей» (1923), «Чело век из проруби» (1924), «Честная компания» (1926). Интерес вызвали его мемуары о студенчестве 70-х гг. («История одной «коммуны»», 1928) и попытки организовать просвещение народа в провинции («Сурчанский “университет"», 1927).
В истории литературы XIX в. Потапенко остался как талантливый беллетрист, ориентированный на массового читателя, «среднего человека», о котором он по преимуществу и писал. Его программный оптимизм был привлекателен и востребован в эпоху социальной депрессии и утраты идеалов. Как художник он привлекателен своим живым языком, острой наблюдательностью, юмором. Идейные и стилевые черты прозы Потапенко делали его типичным представителем и выразителем массового сознания 80—90-х гг. XIX в.
Литература
Поддубная Е.Я. Эстетические взгляды И.Н. Потапенко // Проблемы художественного метода и жанра. Л., 1978.
Литературный процесс и русская журналистика конца XIX – начала XX в. 1890–1904. М., 1981.
Ф.М. Достоевский (1821–1881)
Творчество Фёдора Михайловича Достоевского занимает особое место в русской й мировой литературе. В его произведениях читающий мир ищет ключ к величайшей тайне мироздания – загадке человеческой души. Возможно, поэтому по количеству изданий и переводов в России и за рубежом он значительно превосходит многих других писателей. И вероятно, по этой же причине Достоевский принадлежит к числу тех немногих авторов, творения которых с течением времени не устаревают. Напротив, лишь по прошествии лет и даже веков они перестают восприниматься упрощённо-поверхностно и открываются во всей своей бездонной глубине.
Однако редкому читателю таинство художественного мира Достоевского становится доступным сразу. Чаще всего путь к его познанию бывает долгим и требует усилий для проникновения в художественный мир писателя. Порой для этого необходимо внимание к самым разным аспектам биографического и творческого характера.
Д.С. Мережковскому принадлежит такое высказывание: «…прежде чем изучать Достоевского и Л. Толстого как художников, мыслителей, проповедников, надо знать, что это за люди». Действительно, человеческое измерение писателя неотделимо от его творческого дара. Поэтому необходимо вначале поразмышлять о нём.
Множество условий и факторов способно оказать влияние на становление личности писателя. Среди них традиционно отмечают воздействие эпохи, семейной обстановки, воспитания, образования, круга чтения, общения и множество других. Все они в той или иной мере повлияли и на Достоевского.
Безусловно, значимым был несколько двойственный характер его происхождения. С одной стороны, элитная принадлежность к старинному дворянскому роду, представители которого упоминались в документах юго-западной Руси еще в XVI в., а с другой – скромное состояние и трудовая жизнь отца писателя, Михаила Андреевича Достоевского (1789–1839), судьба которого сложилась уже не как у дворянина, а как у типичного разночинца: он получил образование в Медико-хирургической академии, был участником войны 1812 г., а после её окончания служил врачом.
Важно было и то, что мать Достоевского, Мария Фёдоровнг (1800–1837), происходила из старомосковской купеческой семьи Нечаевых, где поощрялась любовь к поэзии, музыке, чтению что свои увлечения она передала детям, которых воспитывала е любви и заботливой ласке.
Конечно же, велико было влияние места, где родился и про вел детские годы будущий писатель. К моменту рождения Фёдора, который был вторым ребёнком, семья штаб-лекаря московской Мариинской больницы для бедных Михаила Андреевича Достоевского жила в скромной квартире в одном из больничных флигелей. Символичным представляется и название улицы, где располагалась больница, – Божедомка (ныне ул. Достоевского). «Божьими домами» называли в дореволюционной России строения, возведённые на пожертвования для бедных; к их числу относилась и Мариинская больница.
Обстановку семьи, в которой Достоевский провёл свои первые шестнадцать лет, он вспоминал так: «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор, как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей. Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть не с первого детства. Мне было всего лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории Карамзина, которого вслух по вечерам читал нам отец».
Действительно, две важнейшие книги – Евангелие и «История государства Российского» Н.М. Карамзина – во многом предопределили направление духовного развития и личностного устремления будущего писателя. Два основных вектора всечеловеческого тяготения к бессмертию отразили эти столь внешне непохожие книги: направление жизненного движения по горизонтали, то есть стремление к признанию и бессмертию в исторической памяти потомков, и направление вертикального восхождения к бессмертию в духовном измерении. Оба эти устремления, при пересечении невольно вызывающие в воображении образ христианского распятия, проявились и в жизненных влечениях, и в судьбе писателя.
Неизгладимый след, повлиявший на судьбу Фёдора Михайловича, оставил также православный уклад жизни, в духе которого воспитывались дети в большой семье Достоевских. «Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то торжественными, – вспоминал впоследствии писатель. Навсегда запомнились ему и ежегодные поездки с матерью в Троице-Сергиеву лавру на Пасху.