В телеграмме Сахарова президенту США Дж. Картеру в 1976 году выражалась уверенность, что «исполненная мужества и решимости… первая страна Запада – США – с честью понесет бремя, возложенное на ее граждан и руководителей историей». В интервью «Ассошиэйтед Пресс» в том же году было заявлено: «Западный мир несет на себе огромную ответственность в противостоянии тоталитарному миру социалистических стран». В проекте «Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии» (декабрь 1989 г.) Сахаров предлагал конституционно закрепить положение о том, что создаваемый Союз «в долгосрочной перспективе» стремится «к встречному плюралистическому сближению (конвергенции) социалистической и капиталистической систем, как к единственному кардинальному решению глобальных и внутренних проблем. Политическим выражением такого сближения должно стать создание в будущем Мирового правительства». В свете приведенных выше заявлений видно, какое правительство было способно с честью нести бремя руководства миром.
Суждения «отца водородной бомбы» производили большое впечатление в стране и мире. Однако один лишь М. С. Горбачев со временем положил их в основу курса внутренней и внешней политики государства, считая возможным начать конвергенцию в одностороннем порядке.
В декабре 1975 года А. Д. Сахаров стал третьим советским диссидентом, удостоенным Нобелевской премии. Этот акт наряду с высылкой из страны нобелевского лауреата А. И. Солженицына (февраль 1974) принес диссидентскому движению в СССР широкую международную известность. Позднее лауреатом Нобелевской премии стал осужденный в Ленинграде в феврале 1964 года за «злостное тунеядство» диссидентствующий поэт И. А. Бродский. В 1972 году он эмигрировал в США. Там он продолжал писать (по-русски и по-английски) стихи, принесшие ему широкую известность и премию (1987).
Расширению известности диссидентского движения способствовала деятельность Р. А. Медведева. В 1975–1976 годах он редактировал самиздатский журнал «XX век», десять номеров которого вышли в СССР, два из них были переизданы в Лондоне.
После заключения Хельсинкских соглашений (август 1975 г.) была создана Московская группа содействия выполнению гуманитарных статей этих соглашений (май 1976 г.). В нее вошли член-корреспондент Армянской академии наук Ю. Ф. Орлов (руководитель) и еще 10 человек: Л. Алексеева, М. Бернштам, Е. Боннэр, А. Гинзбург, П. Григоренко, А. Корчак, М. Ландау, А. Марченко, В. Рубин, А. Щаранский. Вскоре подобные группы возникли на Украине, в Грузии, Литве и Армении. В январе 1977 года при Московской Хельсинкской группе была образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из ее основателей стал А. Подрабинек. В феврале 1977 года, оказавшись перед перспективой расширения оппозиции, власти перешли к репрессиям против участников Хельсинкских групп.
Неблагоприятные тенденции общественного развития, скептическое отношение населения к официальной пропаганде стали причиной нараставшего отчуждения масс от творцов политики. «Застой» усиливал оппозиционные и диссидентские настроения в обществе. Постоянно давало о себе знать недовольство национальной политикой. Выступления на почве межнациональных отношений происходили почти во всех регионах страны – Казахстане и Средней Азии, Прибалтике и Закавказье, в автономиях России.
Официальные власти считали, что одна из главных опасностей для государства исходит от диссидентства. Стремясь приглушить усилившуюся с началом участия советских войск в гражданской войне в Афганистане напряженность общественной жизни, власти ужесточили репрессии против диссидентов. В конце 1979 – начале 1980 года были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных и религиозных организаций. А. Д. Сахаров за выступление против войны в Афганистане в январе 1980 года был лишен всех правительственных наград и выслан в г. Горький.
Через полтора года заместитель председателя Комитета государственной безопасности С. К. Цвигун объявил со страниц партийного печатного органа, что антиобщественные элементы, маскировавшиеся под поборников демократии, обезврежены, правозащитное движение перестало существовать[1497].
По данным КГБ, приведенным в книге «58–10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953–1991», в 1957–1985 годах за антисоветскую агитацию и пропаганду и за распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй, были осуждены 8124 человека[1498]. В книге приведены поименные данные об осужденных, представлена наиболее репрезентативная информация о диссидентах и победах над ними репрессивных государственных органов. Однако, как показали события, последовавшие за 1985 годом, победа над диссидентством оказалась эфемерной.
Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила значимость движения. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыслящих против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о глубочайших противоречиях в обществе и пропасти, отделявшей власть от общества. Идеи диссидентов широко популяризировались мировыми средствами массовой информации. Один только Сахаров в 1972–1979 годах, по данным КГБ, провел 150 пресс-конференций, готовил передачи для 1200 передач иностранного радио[1499]. Вместе с «Голосом Америки» и другими СМИ диссиденты составляли «систему с сильнейшим кооперативным эффектом»[1500]. Диссидентам в Советском Союзе активно содействовало американское ЦРУ. Известно, например, что к 1975 году это управление разными способами участвовало в издании на русском языке более чем 1500 книг русских и советских авторов[1501]. Все это на несколько порядков увеличивало силу собственно диссидентской составляющей. По оценкам Ю. В. Андропова, относящимся к концу 1975 года, в Советском Союзе насчитывались сотни тысяч людей, которые либо действуют, либо готовы (при подходящих обстоятельствах) действовать против советской власти[1502].
Имелись такие и в составе партийно-государственной элиты советского общества. Среди них был сам М. С. Горбачев. В ноябре 1991 года в компании с Эрнстом Неизвестным, Юрием Карякиным и другими интеллектуалами он хвастался, что является «диссидентом с 1953 года»[1503]. Другой высокопоставленный противник советской власти, А. Н. Яковлев, в отличие от генсека, диссидентом себя не считал. Отвечая на вопрос, во имя чего он служил общественной и государственной системе Советского Союза и занимал высокие посты, говорил: «А как же, надо было с ней как-то кончать. Есть разные пути, например, диссидентство. Но оно бесперспективно. Надо было действовать изнутри. У нас был единственный путь – подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы свое дело сделали»[1504].
Процесс «помилования» участников диссидентского движения в СССР начался накануне советско-американской встречи на высшем уровне в Рейкьявике, в ходе которой (11–12 октября 1986 г.), как рассказал позднее в своих мемуарах Р. Рейган, он с изумлением услышал от М. С. Горбачева о согласии антисоветской части московской элиты на развал СССР. 9 октября 1986 года была «помилована» поэтесса И. Ратушинская. 30 октября, после переговоров Горбачева и Миттерана по ходатайству французской стороны был освобожден педагог и коллекционер Г. Михайлов. В конце 1986 года Е. Лигачев, В. Чебриков и Г. Марчук направили в адрес Горбачева предложение, в котором говорилось, что «принятые превентивные меры в отношении Сахарова в определенной мере себя оправдали – он вернулся к научной деятельности», поэтому «представляется возможным в настоящее время решить вопрос о возвращении Сахарова в Москву», поскольку это «обойдется меньшими издержками, нежели продолжение его изоляции в Горьком»[1505]. В 1987 году было прекращено дело А. Патацкаса, привлеченного к ответственности за выпуск в 1983 году двух нелегальных сборников под названием «Будущее Литвы». В этой связи прокуратура приняла характерное постановление. В нем значилось: дело прекращено, так как «в свете происходящих перемен в жизни советского общества», личность Патацкаса «перестала быть общественно опасной и применение в отношении его уголовно-правовых мер является нецелесообразным». Согласно утверждению члена коллегии Прокуратуры СССР В. И. Андреева, в конце 1988 года Президиумом Верховного Совета СССР были помилованы все лица, осужденные за «антисоветскую агитацию и пропаганду, распространение заведомо ложных измышлений, порочащих государственный и общественный строй», «нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви и посягательство на личность и право граждан под видом исполнения религиозных обрядов». 15 августа 1990 года был восстановлен в советском гражданстве А. И. Солженицын. Известные в прошлом диссиденты А. Д. Сахаров, Р. И. Пименов (осужденный в 1970 году за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй), М. М. Молоствов (осужденный в 1958 году Ленинградским судом по ст. 58 УК) и другие были избраны народными депутатами. В 1990 году в память жертв тоталитаризма по инициативе «Мемориала» и при поддержке Моссовета был установлен Соловецкий камень в сквере на Лубянке.
Спуск советского государственного флага СССР с флагштока над куполами Кремля 25 декабря 1991 года, если смотреть на это событие через призму антисоветского диссидентства, означает: на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государственного руководства СССР. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991–1993 годов, когда моментально, по историческим меркам, были подрублены устои «развитого социализма» и обрушено здание «нерушимого Союза». Феномен внутрипартийного либерального диссидентства, его метод хорошо обрисованы известным «архитектором перестройки» А. Н. Яковлевым в его статье «Большевизм – социальная болезнь XX века», помещенной в «Черной книге коммунизма». «После XX съезда, – писал Яковлев о себе и ему подобных, – в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды “идей” позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорили о гениальности позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому “плану строительства социализма” через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом” – по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения “культа личности Сталина”. Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна»