[1633]. Плодом абсолютизации одного из внутренних факторов является утверждение: «В разрушении СССР повинен русский национализм и он же является основной опасностью для России»[1634]. Столь же рискованной представляется и сентенция о том, что «в конечном счете, свержение коммунистического режима оказалось триумфом русского национального сознания над сознанием коммунистическим», а распад СССР следует воспринимать «как величайшее завоевание русского народа и российских демократов»[1635].
Отдельные представители российской исторической науки (среди них – руководители исторических институтов РАН) держатся своеобразной «генеральной линии», согласно которой развал Союза отражает объективный процесс, имеющий всемирный характер. Директор академического Института всеобщей истории А. О. Чубарьян полагает, что это «результат, с одной стороны, роста национального самосознания, с другой – краха тех методов, с помощью которых создавался и жил СССР»[1636]. А. Н. Сахаров (директор Института российской истории в 1993–2010 гг.) успокаивал сограждан: «Происходит то, что и должно происходить… Россия просто проходит со значительным запозданием те же цивилизационные ступени эволюции, что и другие развитые страны»[1637]. Дескать, цивилизационное развитие и политическая жизнь 1960–1970-х годов «практически подготовили распад СССР», и тут уж ничего не поделаешь[1638]. Бывший председатель Верховного Совета РФ, член-корреспондент РАН Р. И. Хасбулатов утешается том, что в 1991 году Союзу ССР удалось избежать худшего – полномасштабной гражданской войны или ядерного апокалипсиса. Произошел не полный крах, а лишь полураспад Советского Союза. Ценой неимоверных усилий Верховного Совета РФ удалось спасти хотя бы Российскую Федерацию[1639].
Р. Г. Пихоя в статье «Почему распался СССР?» полагает, что СССР разрушился несмотря на то, что в нем «отсутствовала сколько-нибудь организованная и массовая политическая оппозиция». Он считает также, что «не было и нет единственной, главной причины развала СССР»[1640]. Однако, заключая статью, автор по сути дела называет эту причину. Он пишет: «Советская система оказалась принципиально нереформируемой. Она могла жить только как система централизованная, “свинченная” номенклатурной, партийно-государственной вертикалью, использовавшая в качестве источников своего бытия государственную собственность, огромные природные ресурсы и возможности мобилизационной экономики. Угроза внешней опасности, стабильность, определенные социальные гарантии для граждан СССР, надежда на “светлое будущее” составляли внутреннюю суть советской системы. Будучи нереформируемой, эта система оказалась нежизнеспособной»[1641].
Таков же и основной тезис современной западной идеологии и пропаганды. В соответствии с ним СССР, как и советский социальный строй, рухнул будто бы в силу своей внутренней несостоятельности, будто он изжил себя сам по себе, будто советские люди сами (на своем жизненном опыте) пришли к мысли о необходимости отказа и от своего «имперского» государства, и от социализма[1642].
Не согласных с такой позицией много. Что бы ни говорили об объективности процесса, настаивают они, факты неопровержимо свидетельствуют, что преднамеренное разрушение СССР было следствием целенаправленной политики «демократов»[1643], и содеянное в Беловежской пуще «будет осуждено как самая чудовищная ошибка за всю историю Российского государства»[1644]. Отражением этой тенденции является принятие Государственной Думой РФ 15 марта 1996 года постановлений «Об углублении интеграции народов, объединившихся в Союз ССР» и отмене постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О денонсации Договора об образовании СССР» и «О юридической силе для Российской Федерации результатов референдума СССР 17 марта 1991 года по вопросу о сохранении Союза ССР». Позже нижняя палата российского парламента создала специальную комиссию по рассмотрению вопроса об отрешении Президента РФ от власти. Первым среди выдвинутых при этом обвинений значится развал СССР и участие в Беловежском соглашении, «которые привели народ и государство к катастрофе»[1645].
Во всяком случае, трудно не воспринять как приговор Союзу ССР тайно выношенное его последним руководителем решение «признать негодность самого социально-политического строя, который уже не раз после революции обнаруживал свою историческую бесперспективность, а значит, и антинародную, аморальную суть»[1646]. В соответствии с таким подходом распад СССР объясняют «порочностью, авантюристичностью самой идеи социализма в ее марксистском варианте»[1647], и роспуск СССР предстает уже как счастливый случай избавления от «насквозь прогнившего имперского альянса»[1648] или как некая спасительная превентивная мера, предупредившая еще большее несчастье – «полномасштабную национально-освободительную (или имперско-восстановительную) резню»[1649]. Проверку всех этих гипотез и создание всеобъемлющей конкретно-исторической картины распада СССР еще предстоит осуществить. Убедительным может быть многофакторный анализ причин распада, представление о нем как о результате роста внутренних противоречий и воздействия внешних факторов.
Семь последних героев СССР, проголосовавших 12 декабря 1991 года против ратификации Беловежских соглашений о прекращении существования Союза ССР, в ответе на вопрос «что привело к распаду СССР» отметили главное. «Не было распада страны, страну разрушили» (С. Н. Бабурин); причин трагедии «было достаточно: и внешних и внутренних» (В. А. Балала); «сработала целая совокупность факторов: поражение в “холодной войне”, несовершенство внутриполитической системы, пробуксовка плановой экономики, неблагоприятная для нас внешнеэкономическая конъюнктура, связанная с падением мировых цен на нефть» (И. В. Константинов); «основная причина, конечно же, внешняя» (П. А. Лысов), американцы сами откровенно написали, «какие они деньги вкладывали, сколько они усилий предпринимали для того, чтобы СССР перестал существовать» (Н. А. Павлов); «главную роль в распаде страны сыграл субъективный фактор – лидеры государства» (П. А. Лысов); советской элите «захотелось отвечать гораздо меньше, а получать гораздо больше, так, как это происходит в США и Европе» (С. А. Полозков). В конечном счете, после разрушения СССР страна живет в мире воплощенной мечты советской номенклатуры: «они были убеждены в том, что элита должна иметь наследуемую собственность, неотчуждаемое имущество, которое в любом случае остается их потомкам при любом раскладе, при любом исходе карьеры» (И. В. Константинов)[1650].
Заслуживает внимания объяснение краха СССР, берущее начало в написанной в 1936 г. работе Л. Д. Троцкого «Что такое СССР и куда он идет» (в 1991 г. опубликована в СССР под названием «Преданная революция»). Согласно троцкистской гипотезе, в СССР в 1930-е годы, благодаря измене Сталина делу мировой революции, произошла ликвидация диктатуры пролетариата, вместо нее утвердилась диктатура бюрократии (номенклатуры), усвоившей вполне буржуазные нравы и начавшей примирение с буржуазным Западом (вступление СССР в Лигу Наций). Троцкий допускал, что, не будучи устраненным, бюрократический режим пойдет на приватизацию собственности и установит полноценный капиталистический порядок в стране[1651].
Определенная часть высокопоставленных бюрократов, несмотря на провозглашение победы социализма в СССР в середине 1930-х годов, была склонна к установлению в стране буржуазных порядков. Например, Г. Г. Ягода, в молодости анархист, а в 1934–1937 г. нарком внутренних дел и нарком связи СССР и настоящий «фанат барахла», судя по описи конфискованного при аресте в 1937 г. личного имущества, говорил своим ближайшим сподвижникам: «Совершенно ясно, что никакого социализма мы не построили, никакой советской власти в окружении капиталистических стран быть не может. Нам необходим такой строй, который приближал бы нас к западноевропейским демократиям. Довольно потрясений! Нужно, наконец, зажить спокойной обеспеченной жизнью, открыто пользоваться всеми благами, которые мы как руководители государства должны иметь».
В качестве мер по восстановлению капитализма в СССР намечалось: «а) ограничение, а затем монополия внешней торговли; б) широкое представление всякого рода концессий иностранным капиталистам (производственных и торговых); в) отмена ограничений по въезду и выезду иностранцев; г) постепенное вовлечение СССР в мировой торгово-промышленный оборот. Выход советской валюты на международный рынок; д) отмена всех привилегий для коллективных хозяйств в земледелии. Свободный выбор для крестьян форм землепользования (колхоз, совхоз, артель, единоличное хозяйство, хуторское хозяйство или старое черезполосное хозяйство); е) увеличение норм личной собственности (очевидно, в дальнейшем без ограничения). И другие меры, которые Ягода упоминал как средства разрядить обособленность хозяйственного положения СССР на мировом рынке. В области политической: а) ослабление борьбы с классовым врагом. Широкая амнистия политзаключенным; б) обеспечение демократических свобод: слова, собраний, союзов, печати, неприкосновенности личности и жилища; в) обеспечение свободных выборов, сперва на основе сталинской конституции. Реформа этой конституции в дальнейшем в духе приближения к конституции буржуазной республики; г) полное фактическое равенство граждан СССР, независимо от социального происхождения, характера труда (умственного и физического) и… далее, в духе полного отказа от прав, завоеванных народом, в пользу прав, утерянных буржуазией в результате революции»