Весной 1946 года были арестованы 74 генерала и офицера Группы советских войск в Германии по обвинениям в растрате фондов и вывозе для себя из Германии и Австрии разного имущества, мебели, картин, драгоценностей. Вскоре в обвинениях стал фигурировать антиправительственный заговор военных во главе с Жуковым.
Г. К. Жуков был отозван с руководящих постов в Германии, где его заменил возведенный в маршальское достоинство В. Д. Соколовский, а затем (с марта 1949 по март 1953 г.) генерал армии В. И. Чуйков. В марте 1946 года Жуков получил назначение на пост главнокомандующего сухопутными войсками Советской Армии и заместителя министра обороны СССР. 1 июня 1946 года состоялся разбор «дела Жукова» на заседании Высшего военного совета с участием маршалов Советского Союза и родов войск. Обвинения против Жукова поддержали члены Политбюро Г. М. Маленков и В. М. Молотов. Однако маршалы И. С. Конев, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, хотя и отметили недостатки характера обвиняемого, ошибки в его работе, твердо стояли на том, что заговорщиком он быть не может. «Он патриот Родины, и он убедительно доказал это в сраженьях Великой Отечественной войны», – утверждал маршал П. С. Рыбалко. Обсуждение закончилось выводом Сталина: «А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву». Внешне казалось, что Сталин не желал идти из-за маршала на конфликт с членами Политбюро.
3 июня 1946 года Г. К. Жуков был освобожден от должности главнокомандующего сухопутными войсками и получил назначение на пост командующего Одесским военным округом. Однако этим дело не закончилось. Против Жукова фабриковались новые обвинения. В феврале 1947 года он был выведен из числа кандидатов в члены ЦК, в январе 1948 года назначен на командование менее значимым Уральским военным округом. Сталин, сложивший с себя обязанности министра вооруженных сил, передал их Н. А. Булганину[1155] (3 марта 1947 г.), затем А. М. Василевскому (24 марта 1949 г.). Последний исполнял их до марта 1953 года. Опала Жукова закончилась летом 1951 года, а на XIX съезде партии он был вновь избран кандидатом в члены ЦК КПСС.
Жертвами интриг после войны стали и другие представители генералитета, пользовавшиеся покровительством Жукова. Так, маршал Г. И. Кулик и командующий войсками Приволжского военного округа генерал-полковник В. Н. Гордов, которые за ошибки в годы войны понижались в званиях и должностях, после войны были изобличены как «сторонники реставрации капитализма в СССР». Кулик в январе 1947 года, в звании генерал-майора был арестован, в июле 1950 года расстрелян. Гордова арестовали в 1950 году, в декабре следующего года он умер в тюрьме. Погиб и начальник штаба Приволжского военного округа генерал-майор Ф. Т. Рыбальченко, разделявший вместе с Гордовым убеждения в том, что «колхозники ненавидят Сталина», что «если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет все», что «нам нужно иметь настоящую демократию». Репрессиям подверглись В. В. Крюков и его жена, знаменитая исполнительница русских народных песен.
В конце 1947 года были преданы суду чести адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов, возглавлявший наркомат ВМФ в 1939–1946 годах, адмиралы Л. М. Галлер, В. А. Алафузов и вице-адмирал Г. А. Степанов. Флотоводцы были обвинены в том, что они в рамках соглашений об обмене военно-технической информацией между СССР, Великобританией и США передали союзникам во время войны документацию на парашютную торпеду. Передача была объявлена незаконной. Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР Кузнецов был понижен в звании, остальные подсудимые приговорены к различным срокам заключения.
Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, бывший в течение всей войны начальником Главного артиллерийского управления, а с 1948 года заместителем Военного министра, постановлением Совмина «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60» (от 31 декабря 1951 г.) был снят с поста, в феврале 1952 года арестован по обвинению во вредительстве. Вместе с ним были сняты с постов и арестованы начальник ГАУ генерал-полковник артиллерии И. И. Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И. А. Мирзаханов. На протяжении 15 с лишним месяцев следствие так и не выявило материалов, которые могли бы дать основание для осуждения арестованных. Следственное дело на них было прекращено в апреле 1953 года.
Послевоенная расстановка сил в Политбюро ЦК
Уже к концу войны становились заметными изменения в расстановке сил в самом Политбюро ЦК партии. Явно ослабевали позиции старших по политическому возрасту соратников Сталина – К. Е. Ворошилова (выведен из ГКО в 1944 г.), Л. М. Кагановича (ему поручались все менее ответственные посты в руководстве), В. М. Молотова. Главной причиной оттеснения Молотова от власти было, видимо, намерение Сталина со временем переложить на него ответственность за неудачный союз с Германией и катастрофическое начало Отечественной войны. Недовольство решениями и поступками Молотова Сталин начал демонстрировать уже с декабря 1945 года. Были осуждены его санкция на публикацию речи Черчилля в советской печати[1156], его обещания ослабить цензуру в СССР. И даже – умаление достоинства «государственного деятеля высшего типа» согласием Молотова на то, чтобы быть избранным в почетные члены АН СССР в 1946 году. Особенное недовольство было вызвано тем, что Молотов не удержал собственную супругу «от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами».
«Дело авиаторов» несколько пошатнуло позиции Г. М. Маленкова, отвечавшего в годы войны в Политбюро за авиационную промышленность. 6 мая 1946 года было выпущено принятое по докладу Сталина постановление Политбюро, в первом пункте которого утверждалось: «Установить, что т. Маленков, как шеф над авиационной промышленностью и по приему самолетов – над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приемка недоброкачественных самолетов), что он, зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них в ЦК ВКП(б)». Второй пункт постановления гласил: «Признать необходимым вывести т. Маленкова из состава Секретариата ЦК ВКП(б)»[1157]. Г. М. Маленков утратил влиятельный пост. Однако он остался одним из заместителей председателя Совета Министров и членом Политбюро, возведенным в этот ранг из кандидатов 18 марта того же года. 22 марта состоялось назначение Маленкова председателем комиссии по постройке стратегического бомбардировщика Ту-4. 13 мая 1946 года он возглавил вновь образованный Специальный комитет по реактивной технике и первые месяцы опалы был сосредоточен на выполнении масштабных проектов[1158].
Как умаление непомерной власти Л. П. Берии следует рассматривать его перемещение с поста министра внутренних дел на пост председателя Специального комитета при ГКО по руководству «всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». На эту должность он был назначен 20 августа 1945 года. Оставаясь в Политбюро, Берия и Маленков пользовались любой возможностью для дискредитации А. А. Жданова и его выдвиженцев из ленинградской партийной организации, укреплявших свои позиции на высших постах в партийном и государственном аппарате (председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК А. А. Кузнецов, Председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов, преемник Кузнецова на посту первого секретаря ленинградской партийной организации П. С. Попков) и ждали лишь удобного случая дать реванш «противнику».
Внутриполитические причины выступления против «космополитизма»
Представления об опасности космополитизма начали настойчиво внедряться в общественное сознание со второй половины 1947 года.
В мае 1947 года явные признаки космополитизма были вдруг обнаружены в книге профессора-литературоведа И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература», изданной в 1941 году. Поэт Н. Тихонов отмечал, что Пушкин и вместе с ним вся русская литература представлялись в этой книге «всего лишь придатком западной литературы», лишенным «самостоятельного значения». По Нусинову выходило, что все у Пушкина «заимствовано, все повторено, все является вариацией сюжетов западной литературы», что «русский народ ничем не обогащал мировую культуру». Такая позиция современного «беспачпортного бродяги в человечестве» объявлялась следствием «преклонения» перед Западом и забвения того, что только наша литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали». Вскоре эта тема была вынесена на пленум правления Союза писателей СССР, где критика «очень вредной» книги была развита А. Фадеевым[1159]. С этого выступления дискуссия стала перерастать в кампанию по обличению низкопоклонства, отождествленного с космополитизмом.
Одним из первых, кто поднялся на борьбу против низкопоклонства перед Западом в литературе, был, по выражению драматурга Л. Зорина, «не только ортодоксальный, но фанатически неистовый» И. Альтман. Свой вклад в развертывание борьбы внесли известные в литературном мире В. Кирпотин, Л. Плоткин, З. Паперный. Кирпотин, будучи заместителем директора Института мировой литературы, выступил в журнале «Октябрь» (1948. № 1) со статьей «О низкопоклонстве перед капиталистическим Западом, об Александре Веселовском, о его последователях и о самом главном». З. Паперный, до тех пор известный как исследователь творчества Маяковского, в своей статье в «Литературной газете» (1948, 25 февраля) неожиданно для многих встал на защиту «самобытного русского эпоса, связанного с развитием русской жизни и государственности», выдвинув тяжкие обвинения против ряда авторов, в том числе против профессора ИМЛИ А. Г. Цейтлина. В следующем номере «Литературной газеты» появилась статья И. Альтмана о книге известного театрального деятеля В. Сахновского «Мысли о режиссуре» (1947), представленной как «характерный пример рабского подражательства, экзальтированного и буквально самозабвенного преклонения перед реакционной формалистической эстетикой Запада»