Партийные установки на проведение кампании по борьбе с низкопоклонством и космополитизмом были даны в статьях Д. Т. Шепилова, из содержания которых видно, что советское руководство подозревало в антипатриотизме всякого, кто не был уверен, что теперь не мы догоняем Запад в историческом развитии, а «странам буржуазных демократий, по своему политическому строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия». Утверждалось, что советский строй «в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя»; СССР «является страной развернутой социалистической демократии»; «теперь не может идти речь ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Советской страны. За ними приоритет»; «капиталистический мир уже давно миновал свой зенит и судорожно катится вниз, в то время как страна социализма, полная мощи и творческих сил, круто идет по восходящей». Наличие низкопоклонства перед Западом в СССР признавалось, но изображалось свойством отдельных «интеллигентиков», которые все еще не освободились от пережитков «проклятого прошлого царской России»[1161]. Руководитель агитпропа формулировал «огромные воспитательные задачи» партийных организаций: «шире развернуть работу по воспитанию трудящихся на идеях ленинизма, развивая в народе священные чувства советского патриотизма, жгучую ненависть к капитализму и ко всем проявлениями буржуазной идеологии, воспитывать наших людей в духе пролетарского интернационализма, культивировать любовь к партии Ленина – Сталина»[1162].
Наиболее громким рупором в этой кампании был секретарь ЦК А. А. Жданов. Выступая в феврале 1948 года на совещании в ЦК деятелей советской музыки, он выдвинул универсальное обоснование резкого поворота от интернационализма как некоего социалистического космополитизма к интернационализму как высшему проявлению социалистического патриотизма. Применительно к ситуации в искусстве он говорил: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину – означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродным космополитом»[1163].
Передовая статья «Литературной газеты» в апреле 1948 года бичевала космополитов – «граждан мира», которые отбрасывают понятие национальной самобытности и независимости; глубоко враждебны интернационализму, своей родине, ее традициям, обычаям, культуре и искусству. На таких «граждан» делают ставку «идеологи империализма, желающие уничтожить независимость народов всего мира путем создания блоков». Газета призывала вести непримиримую борьбу с проявлениями космополитизма у представителей интеллигенции, которые любят «щегольнуть западной “новинкой”», «формалистическим вывертом или сомнительной эрудицией космополита»[1164].
Однако все эти положения на протяжении 1945–1948 годов носили довольно отвлеченный, абстрактный характер. Они в равной мере обслуживали и «патриотов», и «интернационалистов». Например, в ноябре 1948 года с санкции Д. Т. Шепилова в секторе искусств отдела пропаганды и агитации состоялось совещание, в котором участвовал театральный критик А. М. Борщаговский и другие будущие «космополиты». На совещании велась речь о необходимости раскритиковать А. А. Фадеева за упущения в области драматургии, сместить его с поста генерального секретаря Союза писателей и назначить на этот пост представлявшегося более управляемым и предсказуемым К. М. Симонова. Замысел этот оказался неосуществленным не по теоретическим, а по более важным идеологическим и политическим основаниям.
В 1948 году феномен космополитизма рассматривался в «Вопросах философии». В редакционной статье он определялся как «реакционная идеология, проповедующая отказ от национальных традиций, пренебрежение национальными особенностями развития отдельных народов, отказ от чувства национального достоинства и национальной гордости. Космополитизм проповедует нигилистическое отношение человека к своей национальности – к ее прошлому, ее настоящему и будущему. Громкими фразами о единстве общечеловеческих интересов, о “мировой культуре”, о взаимном влиянии и взаимопроникновении национальных культур космополитизм маскирует либо империалистический, великодержавный шовинизм в отношении к другим нациям, либо нигилизм в отношении к своей нации, предательство ее национальных интересов. Идеология космополитизма враждебна и коренным образом противоречит советскому патриотизму – основной черте, характеризующей мировоззрение советского человека. Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма связана в настоящее время с тем обстоятельством, что реакционный американский империализм сделал космополитизм своим идеологическим знаменем»[1165].
Внутриполитические причины активизации борьбы против идеологии космополитизма и национального нигилизма усматривались в том, что «на протяжении ряда лет в нашей печати имели место ошибки, шедшие по линии умаления достоинства и славы русской культуры, так и культуры других народов СССР. Эти ошибки находили себе место в исторической литературе, в литературе по истории философии и общественной мысли, в работах по биологии, по литературе и искусству, в работах по истории науки и техники, по политической экономии»[1166].
Конкретных примеров обнаружилось много. В статье критиковался действующий учебник «История СССР. Россия в XIX в.» (М., 1940) для исторических факультетов университетов за «низкопоклонническую тенденциозность» разделов о русской культуре, в частности о Радищеве. «Литературная форма “Путешествия” была взята Радищевым у английского писателя Стерна, автора “Сентиментального путешествия по Франции и Италии”… Радищев – ученик французских рационалистов и враг мистицизма, хотя в некоторых его философских представлениях материалистические идеи Гольбаха и Гельвеция неожиданно смыкаются с идеалистическими представлениями, заимствованными у Лейбница, которого Радищев изучал в Лейпциге. Его идеи о семье, браке, воспитании восходят к Руссо и Мабли… Общие мысли о свободе, вольности, равенстве всех людей сложилось у Радищева, по его собственным словам, под влиянием другого французского просветителя – Рейналя». Это давало возможность заключить: «Так великий русский революционер и оригинальный мыслитель оказался в изображении авторов учебника сшитым из иностранных лоскутков. Это и есть ярко выраженный национальный нигилизм, ликвидаторство в отношении нашего великого исторического наследства, открытая форма бесстыдного преклонения перед Западом»[1167].
Еще одна попытка подвести единую теоретическую базу под антипатриотизм и космополитизм сделана Г. Ф. Александровым в статье «Космополитизм – идеология империалистической буржуазии». Антипатриоты, писал он, выступают под флагом космополитизма, потому что под ним удобнее всего пытаться разоружить рабочие массы в борьбе против капитализма, ликвидировать национальный суверенитет отдельных стран, подавить революционное движение рабочего класса. Космополитами в статье представлены известные ученые и общественные деятели дореволюционной России П. Н. Милюков, А. С. Ященко, М. И. Гершензон[1168], левые эсеры и левые коммунисты, «враги народа» Пятаков, Бухарин, Троцкий. Безродными космополитами изображались также «лютые враги социалистического отечества», перешедшие в годы войны в лагерь врага, завербованные гитлеровцами шпионы и диверсанты, а также все пытавшиеся сеять среди советских людей дух неуверенности, пораженческие настроения[1169]. Подобное расширение круга приверженцев космополитизма вызвало негативную реакцию. Открыто автору ставилось в вину то, что его статья «страдает теми же болезнями объективистского характера, которые свойственны старым его работам», в частности – слишком большое место, уделенное писаниям давно умерших и забытых буржуазных профессоров, подробное воспроизведение их высказываний[1170]. Авторы редакционной статьи в «Правде» свою негативную реакцию выразили еще жестче, написав, что в статье философа «чрезмерно много места уделяется разной дряни вроде мертворожденных писаний реакционных буржуазных профессоров»[1171].
Внешнеполитические причины борьбы с «космополитизмом»
Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма выявлялась по мере появления на Западе различных проектов объединения народов и государств в региональном и мировом масштабах. Мессианство США давало о себе знать с возникновения этого государства. Уже первый президент США Дж. Вашингтон называл в 1783 году учреждаемую республику «поднимающейся империей»[1172]. В 1823 году президент Дж. Монро в ежегодном послании Конгрессу США сформулировал доктрину, в которой внешнеполитические амбиции впервые распространялись за пределы американского государства. В доктрине провозглашалось, что США ни в коем случае не допустят, чтобы в дела Бразилии, Аргентины, Колумбии и всех других стран Западного полушария вмешивался «Священный союз» европейских монархов, стремившихся после победы над наполеоновской Францией насадить во всем мире покорность королям и царям. По существу же, доктрина Монро с ее ключевым положением «Америка для американцев» объявляла зоной жизненных интересов США весь американский континент. Под предлогом защиты страны Нового Света ставились в зависимое от США положение