ича, А. А. Андреева и многих других деятелей, имевших родственные связи с еврейской средой.
Кадровые перестановки, оформленные после XIX съезда партии на пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952 года, положили начало этому процессу. Если по решению предшествующего XVIII съезда в Политбюро было девять членов и два кандидата, а в секретариате четыре члена, то новый состав Президиума ЦК КПСС (такое новое название высшему органу партийной власти дал XIX съезд) включал 25 членов и 11 кандидатов, Секретариат – 10 человек[1261].
Новый ареопаг становился своего рода резервом для выдвижения на первый план новых реальных властителей взамен оттесняемых в задние ряды. На пленуме Сталин обрушился с резкой критикой на В. М. Молотова и А. И. Микояна, обвиняя их в нестойкости, трусости и капитулянтстве перед американским империализмом. Как грубая политическая ошибка было расценено предложение Молотова «передать Крым евреям», его стремление быть «адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым». Было принародно выражено политическое недоверие К. Е. Ворошилову. В образованном на пленуме, но непредусмотренном Уставом КПСС бюро Президиума ЦК, помимо Сталина первоначально значились только Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров и Хрущев. Представительство «старой партийной гвардии» в ближайшем окружении Сталина заметно поубавилось.
«Ленинградское дело» – русское дело
В незримой для многих советских людей и бескомпромиссной борьбе наследников сталинской власти в послевоенные годы особое место занимает так называемое Ленинградское дело. Выдвиженцы Жданова, занимавшие прочные позиции в конце войны и даже упрочившие их в 1946–1947 гг., вскоре оказались в проигрыше. В немалой степени связано это было с событиями на международной арене. Их прогнозы в развитии международных отношений не оправдывались. Противоречия между социализмом и капитализмом проявились в большей мере, чем внутри ведущих капиталистических стран.
Решающим образом сказалась на судьбе А. А. Жданова и его выдвиженцев их готовность в большей мере, чем допускал Сталин, разыгрывать карту русского патриотизма вплоть до организационного укрепления позиций РСФСР. Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии П. С. Попков предлагал создать, по образцу других союзных республик, компартию России со штаб-квартирой в Ленинграде, перевести туда правительство России. Это сразу же было расценено как стремление обособить Ленинград и его парторганизацию по примеру Г. Е. Зиновьева.
Проигрыш «ленинградцев» явственно обозначился 1 июля 1948 года в связи с возвращением из опалы Г. М. Маленкова и назначением его на пост секретаря ЦК. Внезапная смерть А. А. Жданова 31 августа 1948 года ускорила разгром «ленинградцев». В январе 1949 года от обязанностей секретаря ЦК был освобожден А. А. Кузнецов, 7 марта из Политбюро вывели Н. А. Вознесенского. Падение «ленинградцев» еще больше ослабило позиции «старой гвардии» – Молотова, Микояна, Андреева, которые ориентировались на эту группу. 4 марта 1949 года Молотов утрачивает пост министра иностранных дел, а Микоян (связанный родственными отношениями с Кузнецовым) был освобожден от обязанностей министра внешней торговли. Смещение Молотова, остававшегося в сознании народных масс вторым лицом в государстве, фактически означало лишение его возможности наследовать высшую власть в стране в случае ухода от дел Сталина.
По свежим следам событий завесу секретности, скрывающую столкновения между группировками в высшем эшелоне власти в СССР, приоткрывал перешедший в 1954 году на Запад «агент советской секретной полиции», капитан МГБ Н. Е. Хохлов. В беседе в редакции журнала «Новости Америки и Мира» он утверждал, что именно претензиями на двойную лояльность (евреи часто считают себя не только гражданами страны, где они проживают, но и членами международного сионистского движения) обусловлена борьба с космополитизмом и перегруппировка сил в тогдашнем окружении Сталина. Жданов и его группа представлялись инициаторами борьбы против космополитов, а после его смерти «Берия и Абакумов немедленно организовали процесс в Ленинграде. Они говорили, что что в составе группы, обвинявшей евреев в космополитизме, не настоящие коммунисты, а “русские шовинисты”»[1262]. (Сталин, к примеру, полагал: «Вознесенский – великодержавный шовинист редкой степени»[1263].) Берия, Маленков и Абакумов вышли тогда победителями из этого противостояния.
Период с марта 1949 года по июнь 1950-го характеризуется резким усилением в руководстве позиций Маленкова и Берии (шансы последнего подкреплялись успешным испытанием атомной бомбы), приближением к властному Олимпу Н. С. Хрущева (в декабре 1949 г. стараниями Маленкова он был избран первым секретарем Московского комитета и секретарем ЦК партии). Параллельно происходило укрепление позиций заместителя председателя Совмина СССР Н. А. Булганина. 18 февраля 1948 года он был переведен из кандидатов в члены Политбюро, а в феврале 1951 года утвержден председателем бюро Совмина по военно-промышленным и военным вопросам. Фактически это означало новое ущемление позиций Берии.
В 1949 году по сфабрикованному при активном участии Маленкова «ленинградскому делу» началось уголовное преследование большой группы руководителей, взращенных ленинградской партийной организацией. Первые аресты были произведены в августе. А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков обвинялись в проведении в Ленинграде с 10 по 20 января 1949 года Всероссийской оптовой ярмарки без специальной санкции правительства СССР. Н. А. Вознесенский был обвинен в умышленном занижении государственных планов, фальсификации статистической отчетности и утере секретных документов. Очевидно, что в связи с арестами «преступников», «прокравшихся» на столь высокие руководящие посты, в январе 1950 года была восстановлена смертная казнь, отмененная до этого 26 мая 1947 года.
Подоплека преследований «ленинградцев» хорошо представлена в подготовленном Маленковым и Берией проекте закрытого письма Политбюро членам и кандидатам в члены ЦК от 12 октября 1949 года: «Можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная партии группа… С одним из руководящих членов этой группы Капустиным, как выяснилось теперь, во время пребывания его в 1936 году в Лондоне установила связь английская разведка. Сейчас стало очевидным, что Кузнецов А. и Попков имели сведения об этом, но скрыли их от ЦК… Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготавливался вопрос о необходимости создания Российской коммунистической партии большевиков… и ЦК РКП (б) и о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград. Эти мероприятия Кузнецов и др. мотивировали в своей среде клеветническими доводами, будто бы ЦК ВКП(б) и Союзное правительство проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении других народов за счет русского народа»[1264]. Большую долю ответственности Маленков и Берия возлагали и на покойного Жданова.
На еще одну причину подозрительности Сталина в отношении «ленинградцев» указывается в книге А. И. Микояна «Так было». «Ленинградцы» были якобы «недовольны засильем кавказцев в руководстве страны и ждали естественного ухода из жизни Сталина, чтобы изменить это положение, а пока хотели перевести Правительство РСФСР в Ленинград, чтобы оторвать его от московского руководства». П. С. Попкову припоминали, что он в разговорах со «встречными и поперечными» «агитировал» за создание, по образцу других союзных республик, компартии России со штаб-квартирой в Ленинграде, за перевод туда правительства РСФСР[1265]. О Вознесенском говорили как о будущем председателе Совета министров РСФСР, о Кузнецове – как о первом секретаре ЦК КП РСФСР, о Жданове – как о генеральном секретаре. У обвиняемых были и другие прегрешения, но главные, «и “кавказцы”, и желание отдалить руководство России от руководства СССР были рассчитаны на Сталина: он охотно клевал на такие вещи»[1266]. И тут он легко поддался внушению: «Если из его рук уходит российская партия и российская государственность, то он остается генералом без армии»[1267]. Как написал о Сталине С. Рыбас, после войны «он испугался того, что во время войны пестовал как непобедимую силу, – русского национализма»[1268]. Иными словами, Жданов и «ленинградцы» шли национал-большевистским путем несколько дальше, чем это было приемлемо для Сталина. Так или иначе, но Сталин в октябре 1949 года не дал своей санкции на рассылку письма Маленкова и Берии, однако карательную машину против «ленинградцев» не остановил.
В конце сентября 1950 года обвиняемые «ленинградцы» предстали перед закрытым судом, который состоялся в присутствии 600 человек из партийного актива Ленинграда. Средства массовой информации об этом суде ничего не сообщали, чтобы не давать повода для слухов о расколе в руководстве страны. После расстрелов главных обвиняемых (1 октября 1950 г.) последовала «чистка», закончившаяся смещением с работы и осуждением 69 руководителей, обязанных своему выдвижению ленинградской партийной организации, и 145 человек из числа близких и дальних родственников. Кроме того, два человека умерли в тюрьме до суда. Из 214 осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме партии, а также в областном и городском исполкомах, 11 человек – на руководящей работе в других обкомах партии и облисполкомах и 9 человек – в райкомах и райисполкомах Ленинградской области[1269].
В. Д. Кузнечевский, автор новейших исследований о «Ленинградском деле» и «русском вопросе», отвечая на вопрос, за что же пострадали Кузнецов, Вознесенский, Попков и другие руководители Ленинграда, полагает, что все они были искренне преданы советской власти, однако вместе с тем считали, что интересы русского населения в СССР учитываются недостаточно. Возможно, после провозглашенной Сталиным здравицы в честь русского народа они ошибочно решили, что реализация русских национальных интересов совместима с общепартийной политической линией. По версии Кузнечевского, русский партикуляризм ленинградцев в наибольшей степени проявился в идеях экономических преобразований, которые они успешно продвигали в послевоенный период, в частности, призывали более активно перенаправлять ресурсы в социально-экономическую сферу. Именно в этом заключалось ключевое идейное противоречие с московскими конкурентами (Маленков, Берия), полагавшими, что наращивание оборонного потенциала страны должно быть приоритетным направлением экономического развития. Кузнечевский убежден, что проекты, которые ленинградцы стремились воплотить в жизнь, были наивной попыткой укрепить позиции титульной нации в контексте многонационального Союза. Эти инициативы, в сущности, полностью соответствовавшие реализуемой партийной линии, тем не менее, встревожили Сталина, который усмотрел в них стремление к административной автономии и этническому самоопределению. Основная же причина репрессий усматривается в страхе Сталина перед пробуждением русского национального самосознания в партийной элите как угрозе с