Гигантское разнообразие мнений и оценок исторической роли И. В. Сталина до сих пор не позволяет прийти к какому-то единому мнению. Очевидно, однако, что посмертный суд над Сталиным, начатый по инициативе Л. П. Берии, а затем Н. С. Хрущева, и попытки оценить его роль только негативно и даже полностью вычеркнуть это имя из истории не удаются.
Пожалуй, в наиболее краткой форме суть достижений Сталина после его смерти выражена фразой: «Он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставляет ее оснащенной атомными реакторами»[1330]. После распада СССР, когда появилась возможность сравнивать различные периоды в истории страны, стали говорить, что сталинская эпоха была «подобна взрыву сверхновой звезды, на затухающем импульсе которого мы двигались почти сорок лет»[1331]. Выдающийся российский историк Ю. Н. Жуков предлагает оценить деятельность Сталина «на китайский манер»: это фигура с 75 процентами положительного и 25 процентами неудач[1332]. Историк О. Ю. Васильева (министр образования и науки РФ с 19 августа 2016 г.), считает, что «Сталин при всех недостатках – государственное благо, потому что накануне войны занялся единением нации, возродил героев дореволюционной России и занялся пропагандой русского языка и литературы, что по большому счету и позволило выиграть войну». Политику Путина называет при этом «взвешенным рационализмом и поворотом к консерватизму»[1333]. В современном российском обществе широко распространена и диаметрально противоположная оценка, выраженная, например, главой департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Б. Гориным: «Я считаю, что сталинский период был для России смертоносным. Был уничтожен целый класс людей, были уничтожены свободная мысль и послереволюционный энтузиазм, который заменили на страх перед террором»[1334].
Советские евреи в системе межнациональных отношений в сталинский период
Новый поворот на пути решения национального вопроса в СССР, явственно обозначившийся уже в середине 1930-х годах, по представлениям советского руководства, никак не мог означать снижения темпов социалистической перестройки общества (а значит и решения задач сближения и слияния наций). Он означал лишь, что был принят новый ориентир, по которому направлялись эти процессы. Были уяснены представления о «новой исторической общности», которая «строилась». Многие авторы, оценивающие этот поворот, склонны объяснять его отречением И. В. Сталина от интернационализма и переходом на позиции великорусского шовинизма, в результате чего русские якобы получили преимущества за счет ущемления прав и возможностей развития других народов. В числе пострадавших при этом часто фигурируют советские евреи.
«В середине 1930-х годов прогресс советского еврейства как национальности достиг своего зенита. Но воздействие двух сил задержало его развитие», – пишет израильский автор, выходец из России. Одной из таких сил якобы были «традиционные антисемитские предрассудки», которые решил использовать Сталин для упрочения своих позиций. Главным же стало возрождение русского национального сознания, отождествляемого автором с русским национальным империализмом и великодержавным шовинизмом. Под влиянием этих двух факторов будто бы и произошла роковая переориентация. «Когда Сталин объявил о возможности построения социализма в одном Советском Союзе, новое поколение русских коммунистов, – по Эйнштейну, – снова стало считать свой народ не отсталой частью западного мира, а народом, призванным играть исключительную роль в истории человечества»[1335].
Более вероятным представляется, что исключительную роль Сталин мог примерять не столько к народу, сколько к себе лично. Лишенный каких-либо национальных чувств (подобно Троцкому и другим «истинным интернационалистам»), Сталин, скорее всего, считал народы лишь пешками в борьбе за личную тотальную власть. Великодержавие при этом, конечно, имело место самое непосредственное, но если оценивать его с национальной точки зрения, то в этом случае можно скорее согласиться с теми, кто называет его «великодержавным интернационализмом», или «интернационал-социализмом»[1336]. Ну а предполагать, что «вождь народов» обязательно должен был строить отношения власти с «подданными», постоянно напоминая им, что они-де есть некая отсталая часть западного мира, представляется более чем неразумным.
Положение же евреев в СССР со второй половины 1930-х годов действительно начинает меняться. Достаточно вспомнить о звонке И. В. Сталина главному редактору газеты «Правда» Л. З. Мехлису летом 1936 года и предложении дать евреям – сотрудникам редакции русские псевдонимы. Фамилии собственных корреспондентов, оканчивающиеся на «берг» и «ман», вскоре начали исчезать и со страниц других центральных газет. К примеру, именно тогда Д. И. Ортенберг (собкор «Правды», в 1941–1943 гг. – главный редактор «Красной звезды») стал Вадимовым. Таким образом, Сталин посчитал нужным отреагировать на издание в Берлине специальной брошюры с данными о советских гражданах еврейской национальности, работавших в прессе, сферах искусства, культуры и науки, и попытках использовать эти сведения против большевистского руководства. В этом случае дело ограничилось своеобразным крещением якобы для того, чтобы «не дразнить Гитлера»[1337]. (Поводом для «крещения» могла послужить, например, переведенная на русский язык книга Г. Феста «Большевизм и еврейство: Еврейский элемент в руководстве большевиков», изданная в Риге в 1935 г.). Впрочем, для того чтобы обнаружить диспропорции национального состава руководящей элиты советского общества, подсказки со стороны вряд ли требовались. Как отмечает современный автор, «стоит лишь посмотреть, кто занимал ключевые должности в ЦК, в правительстве, в армии, в НКВД, в СМИ и т. д.»[1338].
Но от исследователей не могли укрыться и другие факты, говорящие, что Сталин использовал чистки партии, чтобы сократить число евреев в верхних эшелонах управления[1339]. В беседе с министром иностранных дел Германии И. Риббентропом в 1939 году Сталин уже не скрывал, что «ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев, которые на сегодняшний день пока еще ему нужны»[1340]. Однако причины этого надо искать не в пресловутом личном антисемитизме Сталина и русского народа, а скорее всего – в «истинном интернационализме», который завещал В. И. Ленин каждому «передовому» народу как норму для строительства своих отношений с «отсталыми» национальностями. Интернационализм был предписан каждому члену коммунистической партии как определяющая черта его сознания и поведения.
На это обстоятельство обращает внимание Ж. А. Медведев, убедившийся в результате своих исследований и жизненных наблюдений в том, что «ни антисемитом, ни тем более юдофобом Сталин не был»[1341]. Убийство С. М. Михоэлса, «дело» ЕАК, «дело» врачей-убийц – «эти процессы связаны не с юдофобией, а с политической конъюнктурой», все эти акции «были частью холодной войны против Запада, и именно так их и нужно рассматривать»[1342].
Израильский автор Р. Нудельман напоминает, что осуществление марксистского принципа «равенства условий для всех наций» требует предварительного «выравнивания уровня развития всех народов». Соглашаясь с этим, автор допускает далее нелогичность в суждениях. «Применительно к евреям, – пишет он, – такое искусственное “выравнивание”, разумеется, означает на практике искусственное торможение и ограничение их социального развития»[1343]. Увы, именно в этом и заключается «подлинный интернационализм», и последствия его одинаковы для каждого народа, который берет его (которому он навязан) в качестве нормы поведения. «Антисемитизм» появляется в результате претензий на исключение для евреев из общего правила.
Отмечая исключительную роль советских евреев в жизни СССР, А. Воронель объясняет ее с других позиций. По мнению этого автора, «советская власть нуждалась, как в свое время царская власть, «в некоем квалифицированном меньшинстве, которое по отношению к основному населению было бы несколько чужим. Царская власть использовала немцев». Якобы по такой же причине в советский период «евреи, а также армяне и другие инородцы выдвигались в ряды этого самого квалифицированного меньшинства, и европеизированная государственно-ориентированная часть партийной верхушки их приняла». С развитием национальной идеологии борьба с «засильем евреев», по логике этого автора, закономерна. Он приходит к несколько даже неожиданному, но не лишенному оснований выводу: «Антисемитская кампания в Советском Союзе не имеет никакого отношения к евреям. Она не направлена против евреев», а связана лишь со сменой элит в России[1344].
Об этом же пишет и советский автор Р. А. Медведев, отмечавший в оксфордском издании своей книги «О Сталине и сталинизме», что причины чисток 1936–1938 годов были гораздо глубже: «Под прикрытием чисток происходили глубокие социальные и (не менее важные) национальные преобразования, в результате которых к власти пришла новая прослойка людей, большей частью крестьянского происхождения, среди которых практически больше не было инородцев (евреев, латышей, литовцев, поляков и т. д.). Это была реакция огромной славянской страны на интернациональные, космополитические эксперименты 1920-х и 1930-х годов, которые игнорировали национальный фактор. Сталин просто поднял эту новую прослойку к власти: он не создал ее»